За речкой шла война… - Николай Прокудин
- Дата:24.08.2024
- Категория: Документальные книги / Прочая документальная литература
- Название: За речкой шла война…
- Автор: Николай Прокудин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А как родители? Сына не хватились?
– Эх, Никита! Ты один в семье? И я один. А у того бойца братьев и сестер человеко-штук около пятнадцати. И они постоянно то рождаются, то женятся, то в армию уходят, то возвращаются. За всеми не уследить. Да и парню всё едино, где овец пасти.
– М-да. И это ты называешь смешной историей?
– У тебя просто чувство юмора атрофировалось. Ладно, тогда слушай ещё одну, не менее смешную. В соседнем пехотном полку такая хохма произошла год назад…
Хохма такая. Подходит к замполиту солдат-туркмен: «Отпусти домой, устал служить». Тот ему: «А воинская обязанность? А присяга? Гражданский долг каждого молодого советского человека – отслужить два года в армии! Ты, Меред Мередов, честно выполнишь свои служебные обязанности и через два года поедешь к родителям!». А боец: «Я не Меред, я Сайдулло! Это мой младший брат Меред. Я за него теперь служу!»
Начали разбираться, а туркмен объясняет, что пять лет назад призвали в армию, попал служить на Дальний Восток. Два года добросовестно лямку военную тянул артиллеристом. Дембельнулся. Приехал домой, а отец просит: «Сайдулло, среднего Махмута призывают, но он ничего не знает про армию, а ты уже всё умеешь. И здоровье у брата слабое. Отслужи за него, а мы тебе пока калым соберем!». И поехал Сайдулло на Урал, в стройбат. Через два года только возвратился, а отец вновь к нему: «Сынок, Мереда в армию забирают, может, и за него отслужишь? Он жениться собирался. А я тебе с братьями дом тем временем построю!».
Вот пятый год он в сапогах ходит! Всё бы ничего, но каждый раз «молодой» да «молодой», «салага», «салабон». Вот если бы сразу «дедом» или «дембелем», то и за Мухтара б, самого меньшего братишку, отслужил! А так нет, хватит. Устал. Дом мне отстроили, пусть брат сам служит.
Посмотрели, пригляделись – фото в военном билете не его. Но кто в военкомате фотокарточки рассматривает. Чурка и чурка, все на одно лицо. Мы для них тоже одинаковые – белые. Бледнолицые братья.
Потихоньку съездил ротный, поменял братьев местами, и делу конец. Ещё и барашка в подарок от родителей за молчание командир получил.
– М-да. И это ты называешь хохмой?
– Нет, с чувством юмора у тебя, Никита, и впрямь не того…
* * *– У меня во взводе парнишка-тукмен, Ташметов был, – к месту и не к месту встрял «душегуб» Большеногин. – Хороший солдат. Жалко, глаз ему выбило. И казаху Кайрымову горло перебило осколком. И Олежке Смирнову – тоже глаз. На «растяжке» подорвались… Нет, туркмен, если в роте один, то это отличный солдат.
– Это ты к чему, Большеногин?
– Так, к слову… Чёрт, жалко парней. До Нового года всего два дня, а они так глупо… Здравствуй, жопа, Новый год! Жалко…
– Это ты с пьяну брякнул. Летом было дело. Просто мы к леднику поднялись, – возразил Никита. – Кстати! К слову!
– Про жопу? – гыгыкнул грубый Кирпич.
– Про Новый год! – урезонил пьяного приятеля Ромашкин.
Глава 11. Драка перед Новым годом
Новогодние праздники в Туркестане выглядели довольно странно. Ни намёка на снег, затяжные моросящие дожди. Солнце – если повезет. Ни тебе ёлок с игрушками на ветках, ни тебе Деда Мороза со Снегурочкой, ни снеговиков во дворах.
Ромашкину как всегда не повезло. На совещании Неслышащих (Недумающих, Незнающих, Неверящих, Невидящих, Непомнящих) довёл приказ Бердымурадова: «В новогоднюю ночь замполиты рот развлекают солдат, организовывают досуг, праздничный ужин и прочие мероприятия». Значит, застолье, на которое после злополучного похода в Иран пригласил Никиту Хлюдов, отменялось. Жаль, ведь вино и коньяк они совместно закупили заранее, а на званом ужине их ожидали разные вкусности, приготовленные радушной хозяйкой и Вовкиной молодой сестрёнкой с томными глазами.
Шкребус хмыкнул, потирая руки:
– Наконец-то этих бездельников приобщили к полезному труду! А то в прошлый год я дежурил! А в позапрошлый – Шмер! Твой предшественник, Штранмассер, как «дед», пользуясь званием и возрастом, припахивал нас, лейтенантов. Теперь и на нашей улице праздник! Хорошо, когда моложе нас есть офицеры!
Никита грустно вздохнул. Ну почему армия построена на таком принципе: старый или молодой? В начале службы солдатом он был молодой. Только отслужил год – поступил в училище. Первый курс – вновь салага. Не успел стать старшекурсником, как выпустился за ворота вуза, и опять молодой, но теперь уже офицер. Потом станешь молодым майором, молодым полковником и перед пенсией молодым генералом. Если служба удастся… Эх, наверное, только маршалов молодых не бывает, одни ветераны-старики. А может, и у маршалов дедовщина?
– Ромашкин! Ты чего молчишь и в ухе ручкой ковыряешь? Оглох? Барабанную перепонку проткнул? – рявкнул Шкребус. – Или приказ начальства не нравится? Игнорируешь?
Нравится – не нравится… Проигнорируешь тут! Разве что робкая попытка увильнуть от «почётной» обязанности – в новогоднюю ночь бродить по роте среди спящих солдат! Робкая попытка:
– А может, кто добровольно пожелает быть ответственным тридцать первого декабря? К примеру, Ахмедка – мусульманин. У мусульман Новый год, кажется, в апреле. А? Чего молчишь, Ахмедка? Ты по какому календарю отмечаешь? По лунному?
– Я атеист. Для меня официальный праздник родной страны и есть Новый год! – ответил туркмен.
Ишь ты! Как жену покупать и сало не жрать, так сразу: обычай, вера. Да ещё что-то всегда бормочет перед едой. Наверняка молится, сволочь. А чуть что, он истовый атеист! И водку пьёт, и праздники русские признаёт.
– Ромашкин! Не отлынивай! – Несышащих был Неумолимых. – Это приказ замполита полка. Не отвертишься! Дежурят только «политрабочие». Не нравится – меняй профессию. Но после Нового года! А сейчас займись делом: составь план работы на праздничные дни, конспект беседы, подготовь список увольняемых на выходные, но только тех, к кому родители приехали. Всё! Все офицеры, кроме Ромашкина, свободны. Счастливо дежурить и праздновать.
Офицеры высыпали из канцелярии и дружно побрели в каптерку – выпить на дорожку.
– Никита, пойдём тоже хлопнем по стакану! – предложил Шмер. – Зальешь горе-неудачу, поднимешь настроение.
– Эх, не повезло! – вздохнул Никита. – И почему такая напасть? В карауле два раза выпадало стоять, в наряде по роте тоже один раз у тумбочки дежурил. По-человечески только на стажировке отмечал Новый год. Не везёт мне со Снегурочками-дурочками с дырочками!
– Ты просто, наверное, в разгильдяях числился. – ухмынулся Шкребус. – Исправляйся! Будь дисциплинированней.
Шмер оскалил зубы, почесал зеленое от зеленки ухо:
– Ну, ты идешь? В третий раз не зовем.
– Иду, иду! Алкаши чертовы.
Никита собрал бумажки в папку, тетрадки сунул в стол и быстро догнал приятелей, спускающихся по лестнице в подвал. Нацарапать отписку для начальства всегда успеется. Подождут бумажки, не убегут.
– Никита, не грусти. Первое января – тоже праздник. Отдежуришь и приходи в гости. Допьёшь, что не допили, доешь, что не доели! Ха-ха! – издевательски веселился Шкребус.
– Сам жри свои объедки. Обойдусь без тебя, – огрызнулся Ромашкин.
Шкребус-Глобус и Непьющих быстренько выпили и, закусывая на ходу яблоками, поспешили к заждавшимся женам.
– Поехали сейчас в город за спиртным? – предложил Шмер, отвлекая дружка от грустных мыслей. – Купим еды разнообразной, фрукты, овощи. Мяса выберем на завтрашний шашлык.
– А, поехали! Сейчас только договорюсь с Ахметкой, чтоб поболтался по казарме, последил за порядком. И в путь.
Второй час поиска деликатесов подходил к концу. В сетках – яблоки, гранаты, мандарины, виноград, зелень. Раздувшийся, словно цистерна, дипломат булькал набором спиртного: водкой, шампанским и коньяком. Мясо тоже разыскали – пусть не лучшего качества, но на шашлык пойдет. Хорошо, что вообще его нашли.
На рынке им попался Лебедь-Белый, который навязался в компаньоны и уже ни на шаг не отставал. Он прикупил всевозможных консервов и картофеля. О! О ней, любимой картошечке, приятели чуть не забыли.
– Хватит! Я из сил выбился, – взмолился Шмер. – Пора сесть, передохнуть – по пиву. Сколько мы торговались, я столько в жизни не болтал. За каждую копейку спорят, гады. Удавил бы!
Рыночная мрачноватая пивнушка оказалась переполненной разномастным людом. Местные аборигены и заезжие «бичи» с «химии»… Запах пота, грязной одежды, прелых опилок. Два окошечка почти не давали света сквозь засаленные стекла. Тусклые лампочки под потолком едва мерцали сквозь табачную дымку. Заплёванный пол, замызганные стены, стойка с краном. Толстый туркмен, возвышающийся над ней. Две пустые бочки, одна на другой.
Хозяин стойки тупо смотрел в дальний угол и жевал насвай. Крупный подбородок и мясистые щеки шевелились в такт движению челюстей. Бессмысленный взгляд не выражал никаких эмоций. Рука лежала на ручке крана и время от времени поворачивала её, наполняя подставляемые кружки и банки. Другая рука одновременно ополаскивала под тонкой струйкой холодной воды грязную посуду. Ни одного лишнего движения, настоящий пивной автомат.
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Правила дорожного движения Российской Федерации по состоянию на 01 сентября 2014 г. - Т. Тимошина - Авто и ПДД
- Секретарь из почтового ящика - Аркадий Аверченко - Юмористическая проза
- СССР и Гоминьдан. Военно-политическое сотрудничество. 1923—1942 гг. - Ирина Владимировна Волкова - История