Проклятое клеймо - Лев Шейнин
- Дата:19.06.2024
- Категория: Документальные книги / Публицистика
- Название: Проклятое клеймо
- Автор: Лев Шейнин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, руководители трех правительств подписали тогда эту «Декларацию об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства», дав народам мира священное обязательство, прозвучавшее, как торжественная клятва, перед лицом миллионов мертвецов, перед еще зиявшими могилами и рвами, перед нескончаемыми штабелями задушенных детей, повешенных и запоротых женщин, замученных стариков и девушек.
Кто же и как выполнил и выполняет теперь эту клятву, данную мертвым и живым в этой, совместной декларации союзных держав? Давайте спросим об этом сегодня, через 15 лет после окончания войны, через годы, прошедшие со дня, когда по приговору Международного военного трибунала были повешены во дворе старой нюрнбергской тюрьмы главные из главных немецких военных преступников. Этот приговор вынес трибунал, созданный по инициативе и настоянию страны, вынесшей самый ожесточенный удар гитлеровских полчищ, опрокинувшей и разгромившей эти полчища, освободившей Европу от фашистского ярма. Этот приговор был вынесен после многих месяцев долгих судебных заседаний, подробного допроса многочисленных свидетелей и потерпевших, скрупулезного рассмотрения страшных вещественных доказательств, каких никогда еще не знала уголовная хроника, вроде данцигского мыла, сваренного из тел казненных, или человеческой кожи, переработанной на бальные перчатки. Этот приговор был вынесен после оглашения огромного количества документов и терпеливого заслушивания речей двадцати с лишним немецких адвокатов, занявших эту «последнюю линию обороны» третьей империи на Нюрнбергском процессе.
Мир знал, что этот процесс был проведен по инициативе Советского государства, верного своему обещанию. Мир видел, как представители этого государства на процессе разоблачали юридические хитросплетения и обходные маневры, мнимую забывчивость и процессуальную казуистику, ложное раскаяние и лицемерные ссылки на гуманизм, симуляцию невменяемости и всяческие провокации.
Скажем прямо: это давалось нелегко. За судейским столом оказались люди разных идеологий, разного мировоззрения, миропонимания. Скажем больше: в составе суда оказался даже такой судья, как, например, де Вабр, матерый реакционер и профашист. Не удивительно, что обрадовавшийся такому «судье» немецкий адвокат Зайдель, защитник Гесса и Франка, возбудил ходатайство приобщить в качестве доказательства речь «одного авторитетного французского юриста», восхвалявшего германский фашизм и, в частности, фашистскую академию права, президентом которой был Франк. «Эту речь, — добавил Зайдель, — вышеупомянутый юрист произнес в Берлине, на торжественном заседании академии права, куда он был приглашен как почетный гость». Адвокат добавил, что этот французский юрист, вероятно, не сочтет для себя затруднительным подтвердить этот факт, поскольку он находится сравнительно недалеко, в этом же зале, за судейским столом… Выслушав это заявление, месье де Вабр стал нервно покусывать свои пышные усы. Это он выступал на торжественном заседании в Берлине. Это он писал о фашистском режиме за семь лет до того, как развязно усесться в судейское кресло в Нюрнберге:
«…Современное превосходство тоталитарного режима происходит от его решительности, от его молодой силы, способной отвечать новым потребностям, когда они возникают».
Мир видел смущение некоторых судей в моменты, когда на процессе заходила речь, скажем, о мюнхенском сговоре с Гитлером, о воздушных прогулках господина Чемберлена и планах господина Черчилля.
Мир читал в дни процесса интервью «подсудимого № 1», как его называли на процессе, — Геринга, которые он, преступник, находившийся под судом, нагло давал при попустительстве американских властей корреспондентам херстовской печати, охотно опубликовавшей эти интервью и высказывания Геринга. Простые, честные люди во всем мире удивлялись этим нравам. Только по протесту советской делегации общение Геринга с американскими журналистами было наконец прекращено. Геринг сначала приуныл, но вновь оживился, когда услужливые американские офицеры, ведавшие охраной подсудимых, передали ему и другим обвиняемым текст речи Черчилля, произнесенной в Фултоне в дни, когда шел процесс. Подсудимые обрадовались — они услышали знакомые мотивы, они ощутили руку, протянутую им через океан…
Радость подсудимых была так велика, что адвокаты Геринга и Риббентропа даже возбудили ходатайство вызвать в суд в качестве свидетеля защиты мистера Черчилля. Но это уже был «перебор», и ходатайство было отклонено. Черчилль не мог приехать на процесс и открыто защищать немецких палачей по тем самым, непреодолимым тогда причинам, по которым тот же де Вабр вопреки своим симпатиям подписал приговор о повешении Франка. Слишком свежи еще были могилы миллионов, слишком взволнованна была совесть мира, настойчива, последовательна и непоколебима была линия, занятая на процессе Советским государством, выразившим волю измученных народов.
Правда, выполняя чье-то таинственное указание, суд вопреки особому мнению советского представителя оправдал гитлеровского финансиста, давнего контрагента американских банков Шахта, матерого шпиона Папена, заместителя Геббельса Фриче, сохранил жизнь Гессу, оправдал СА и генеральный штаб гитлеровской армии, признав не преступными эти кровавые организации.
«Правда» в те дни писала:
«Мы разделяем соображения советского судьи. Мы понимаем и поддерживаем его особое мнение, так как суд имел в своем распоряжении достаточно убедительных данных, подтверждающих вину указанных подсудимых (Шахта, Папена, Фриче). Но и при наличии особого мнения советского судьи нельзя не подчеркнуть, что вынесенный в Нюрнберге приговор над гитлеровскими душегубами будет оценен всеми честными людьми во всем мире положительно, ибо он справедливо и заслуженно покарал тягчайших преступников против мира и блага народов. Закончился суд истории. Впервые справедливая кара опустилась на головы организаторов и руководителей, поджигателей и исполнителей преступных планов агрессивной войны».
Нюрнбергский процесс обнажил проклятое клеймо денежного мешка кровавых монополий на фашистских поджигателях войны, полностью раскрыв перед лицом истории чудовищные злодеяния гитлеровских палачей.
2Еще в ходе Нюрнбергского процесса профашистские круги, особенно в США и Англии, начали кампанию выручки гитлеровских палачей. Пресловутая леди Астор и папа римский, херстовские писаки и англо-американские «ученые» юристы, католики и «специалисты» по международному праву, титулованные особы и международные уголовные преступники, кардиналы и гангстеры всех мастей по мановению одной и той же властной руки кровавых монополий начали в разных местах, в разное время и под разными предлогами нападки на Нюрнбергский процесс. Правда, тогда еще это делалось со множеством оговорок и примечаний, со ссылками на «нормы права» и «международные традиции», с заверениями, конечно, в чувствах негодования по поводу фашистских зверств, которые уже никак нельзя было замолчать. Папа римский взывал о христианском всепрощении, леди Астор — о том, что «угрызения совести — лучшая расплата», «ученые» юристы упражнялись в вопросах юрисдикции. «Специалисты» по международному праву, которых точнее было бы именовать специалистами по международному бесправию, взволновались главным образом по поводу наказуемости агрессии.
В своих нападках на Устав Международного военного трибунала, подчеркивающий преступный, уголовно наказуемый характер подготовки и ведения агрессивных войн, англосакские юристы разболтались до такой степени, что неосторожно задели весьма щепетильные моменты, вроде, например, мюнхенского сговора.
Так, в американском журнале международного права, в статье профессора Финча, прямо указывалось, что нельзя вменять подсудимым захват Чехословакии, поскольку Англия и Франция в свое время дали на это свое согласие…
Более осторожные защитники гитлеровцев не стали копаться в истории, изобилующей весьма сомнительными похождениями некоторых джентльменов, а начали атаки на процесс с позиций буржуазной юридической казуистики. Некоторые из них даже согласились признать преступный характер военной агрессии, отрицая, однако, возможность предания суду агрессоров. Они рассуждали примерно так: раз война агрессивна — она преступна, раз она преступна — она наказуема, раз она наказуема — вопрос о наказании должен решить суд. Но кого судить? Судить отдельные личности нет смысла, так как войну ведут не они одни, а все государство, весь народ. Но судить все государство физически невозможно, его не уместишь на скамье подсудимых. А раз это невозможно, то нет смысла этого делать. А раз нет смысла этого делать, то есть смысл вообще никого не судить…
Американский журнал «Форчун» пошел на дальнейшие «уступки» мировому общественному мнению. Он даже соглашался на наказание главных немецких военных преступников, но только требовал, чтобы это наказание ограничилось «высылкой их на какой-либо остров, как это было сделано в отношении Наполеона». Подробно развивая свое предложение, журнал успокоительно писал: «Наполеон после этого был уже безвреден».
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока - Николай Стариков - Прочая документальная литература