Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях - Инесса Яжборовская
- Дата:18.08.2024
- Категория: Документальные книги / Публицистика
- Название: Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях
- Автор: Инесса Яжборовская
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях"
📚 Эта аудиокнига рассказывает о сложных исторических событиях, связанных с Катынским расстрелом, и их влиянии на отношения между Советским Союзом, Польшей и Россией. Автор Инесса Яжборовская исследует последствия этой трагедии и ее влияние на политику и общество.
🎙️ В аудиокниге подробно рассматривается "Катынский синдром" и его проявления в современных советско-польских и российско-польских отношениях. Слушателей ждет глубокий анализ исторических фактов, мнений и позиций сторон, а также попытка понять, как эти события отразились на современном мире.
👤 Инесса Яжборовская - историк, политолог, автор множества исследований по истории России и международным отношениям. Ее работы пользуются популярностью среди читателей, интересующихся историей XX века.
🔊 Сайт knigi-online.info предлагает возможность прослушивать аудиокниги онлайн бесплатно и без регистрации на русском языке. Здесь собраны бестселлеры и лучшие произведения различных жанров, включая публицистику, на которую можно перейти по ссылке Публицистика.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ситуация на международной арене во второй половине 30-х годов непрестанно трансформировалась и усложнялась, мир приближался к новой войне, а Бек не умел просчитывать столь сложные варианты с изменением правил игры и комбинаций. Польша систематически выполняла деструктивную роль в процессе создания системы коллективной безопасности, которая оказалась неадекватной реалиям разделенного мира.
В двусторонних отношениях Бек вел себя неровно и непоследовательно, легко, по свидетельству французского посла Л. Ноэля, отталкивая от себя людей, портя своей заносчивостью отношения с соседями, проявляя излишнюю самоуверенность и даже фанфаронство. Роковой ошибкой Бека, засвидетельствованной послом В. Гжибовским, был его отказ от встречи со Сталиным во время приезда в Москву для подготовки продления договора о ненападении. Бек, как и Гжибовский, поддерживавший в Варшаве представления о сильной позиции Польши в Москве, слабо ориентировался в советской политической действительности и посчитал, что партийный лидер не занимает достойного его визита поста. Этот сверхвызывающий жест на фоне многочисленных контактов с западными руководителями, и особенно с верхушкой рейха, которая намеревалась сговориться с польскими правящими кругами на антисоветской платформе и превратить Польшу в инструмент своей внешней политики, в своего вассала, был прочитан как явно враждебный и не мог не иметь однозначных последствий, хотя на самом деле, в чем совершенно прав Л.А. Безыменский, было бы примитивным недооценивать сложностей политической игры Ю. Бека и считать его креатурой германской политики{21}.
Польско-германский пакт о ненападении вызвал напряженность в советско-польских отношениях. Партийные органы и советская печать стали раскручивать идеологическое противостояние{22}. На польское и немецкое национальные меньшинства обрушились притеснения и репрессии с обвинением в национализме и фашизме. Польские коммунисты исключались из Коммунистической партии (большевиков) Украины (КП(б)У), упразднялись польские и немецкие национально-территориальные органы. В августе 1935 г. был ликвидирован Мархлевский национальный район{23}.
Н.С.Хрущев в докладе на XIV съезде КП(б)У разоблачал «польско-немецких агентов», буржуазных националистов, которые открыли национальные школы, и под этой маркой «враги создали гнезда для проведения контрреволюционной работы». Было принято решение о депортации польского населения в Казахстан, и в 1936 г. вывезено более 40 тысяч поляков и значительное количество немцев{24}.
Уже в конце июня 1934 г. значительное ухудшение атмосферы двусторонних отношений как в правительственных, так и в общественных кругах стало темой беседы замнаркома индел Б.С. Стомонякова и польского посла Ю. Лукасевича. По ходу взаимных претензий посол констатировал, что советская пресса «нападает на польскую политику и систематически воспитывает недоверие к Польше». Стомоняков записал, что Лукасевич «крайне огорчен таким оборотом событий, ибо видит, как растрачивается или уже растрачен целиком „весь капитал, который, — сказал он, — мы с таким трудом накопили здесь упорной работой“. Все это является результатом ни на чем не основанного недоверия, существующего у нас по отношению к польской политике»{25}.
В середине 30-х годов в советской печати еще можно было встретить апеллирование к традициям совместного сотрудничества.
На смерть Ю. Пилсудского, наступившую 12 мая 1935 г., откликнулись в числе нескольких советских газет «Известия», опубликовавшие статью-некролог К. Радека. Она ориентировала на продолжение дружественных взаимоотношений и утверждала, что нет лучших гарантий независимости Польши, чем дружба с Советским Союзом, который не посягает на ее суверенитет: «Дружба СССР и Польши, к которой мы горячо стремимся, может спасти Восточную Европу от больших потрясений и может стать краеугольным камнем мира во всей Европе»{26}. Однако на уровне лозунговой пропаганды победоносно утверждалось бессодержательное клиширование плакатных формул революционного сотрудничества в духе гипертрофирования классового начала. Одновременно через ущербно однообразную пропаганду, подчиняя себе сферу культуры и искусства — кино, жанр плаката, поэзию и песенное творчество, официальная идеология внедряла антипольские стереотипы, которые предписывали судить о польском народе по его части — по имущим классам, наделенным всеми чертами отвратительного кровопийцы-угнетателя и эксплуататора. В «Окнах РОСТа» образ наглого, усатого и пузатого «пана» с кнутом и кандалами в руках мелькал в одном ряду с заклятыми врагами советской власти — «наемниками» Антанты и «лакеями» Версальской системы. Усилиями сталинистской пропаганды увеличивался заряд негатива в трактовке советско-польских отношений, осуществлялась адаптация отрицательных стереотипов времен царизма для нужд сталинской тоталитарной внешней политики. Польша все более фигурировала в качестве лютого врага советского народа и приспешника Гитлера, на ней (вместе с Румынией) фокусировался клич-призыв к мобилизации на защиту Страны Советов как «осажденной крепости»{27}.
За этой идеологической обработкой стояла определенная, начавшая приобретать в середине 30-х годов достаточно четкие контуры внешнеполитическая концепция сталинского руководства, касавшаяся идеи совместного советско-германского пересмотра проблемы судьбы Польши. Она проявлялась периодически, и не столько в акциях Литвинова, сколько в нацеленных на налаживание отношений с руководством нацистской Германии планах Сталина. Обе эти линии обнаружились во время «особой» миссии торгпреда Д. Канделаки в Германию в 1934—1936 гг. Хотя Литвинов старался контролировать эту акцию, вопреки ему Сталин вел тайные зондажи и переговоры с гитлеровскими креатурами{28}.
Определенным индикатором эволюции позиции Сталина в то время можно считать ухудшение его отношения к близкой ему в идейно-политическом отношении группе польских коммунистов в Коминтерне, которая традиционно символизировала сотрудничество российских и польских революционеров и перспективу развертывания революционного процесса на западных границах СССР. Ее руководитель — соратник Сталина по Наркомнацу Ю. Лещиньский-Ленский — прошел путь от сектантского курса на форсирование пролетарской революции к «повороту в политике Коминтерна», став одним из его соавторов. Весьма плодовитый публицист, он активно включился в разоблачение планов гитлеровского фашизма, в защиту независимости и суверенности своей страны. Эта линия успешно утверждалась в Коммунистической партии Польши (КПП).
В отношениях руководства делегации ВКП(б) в Коминтерне и его польской секции появилась напряженность. Контакт польских коммунистов со Сталиным разладился.
Вынесение на обсуждение Секретариата Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ) осенью 1935 г. вопроса о выполнении КПП решений VII конгресса (надо отметить, весьма успешном) приняло неожиданный оборот. Оно сопровождалось обвинением польских коммунистов в шпионаже и провокации, рекомендацией таких мер «по оздоровлению партии», которые ставили ее на грань ликвидации. Речь шла об упразднении польской секции, не помешавшей «проникновению в ВКП(б) шпионов и диверсантов». Было предписано не допускать эмиграции польских коммунистов в СССР. Поляков в это время в стране было много, одних коммунистов насчитывалось более 5 тысяч, к концу 1935 г. согласно постановлению Секретариата ИККИ о переводе членов братских партий в ВКП(б) 2 тысячи из них вошли в местные партийные организации. Было признано, что КПП «засорена» троцкистами и поляки в местных парторганизациях нежелательны, поскольку «сеяли недоверие к правильности и справедливости приговоров советских судов, данных изменникам народа».
Заявка КПП на легальную деятельность в Польше, на укрепление единого и народного фронта встретила противодействие не только Секретариата ИККИ. Раздосадованный Сталин высказал мнение о высылке польских коммунистов из СССР и явке их с повинной к властям с перспективой помещения в тюрьмы или концлагерь Береза Картуска. Узнав об этом, руководители КПП попросили Сталина принять их и пересмотреть это решение. Встреча закончилась тем, что он предложил им в качестве альтернативы массовый выезд в интербригады республиканской Испании. В СССР после первой волны арестов польских коммунистов 1933—1934 г. Две основные, большие, пришлись на 1935—1936 гг. и на 1937 г., в их ходе были арестованы 3 тысячи коммунистов и многие члены их семей. Погибли более 69% членов ЦК и кандидатов в члены ЦК, в основном расстрелянные без суда{29}.
Во время подготовки постановления о роспуске партии польских коммунистов Сталин сформулировал свое мнение 2 декабря 1937 г. следующим образом: «С роспуском опоздали года на два. Распустить нужно, но опубликовывать в печати, по-моему, не следует». В предъявленных генсеку ИККИ Г. Димитрову показаниях, данных на следствии арестованными руководителями КПП, присутствовали абсурдные вынужденные признания о подчинении партии пилсудчикам, о стремлении в случае войны СССР с Польшей обеспечить его поражение и т.п. В объяснявших роспуск КПП 16 августа 1938 г. коминтерновских документах фигурировали обвинения ее, в частности, в нарушении безопасности Советского Союза, выражавшемся, например, в выдвижении лозунга права наций на самоопределение «вплоть до отделения» в отношении Западной Украины и Западной Белоруссии, что грозило ссорой Польши с СССР и разъединением польского народа и национальных меньшинств в борьбе с наступлением фашизма внутри страны{30}.
- Советско-польские дипломатические отношения 1918- 1939 годов в отечественной историографии - Станислав Павлович Чагин - История
- Конституция Российской Федерации. Гимн, герб, флаг - Законодательство России - Юриспруденция
- Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" - Законодательство России - Юриспруденция
- Система уголовных наказаний в истории России и в современном зарубежном законодательстве - Инна Подройкина - Прочая научная литература
- Комментарий к Федеральному закону «Об инвестировании средств для финансирования накопительной части трудовой пенсии в Российской Федерации» (постатейный) - Андрей Кирилловых - Юриспруденция