Форма входа
0/0
Пушкин. Бродский. Империя и судьба. Том 1. Драма великой страны - Яков Гордин
- Дата:30.10.2024
- Категория: Документальные книги / Публицистика
- Название: Пушкин. Бродский. Империя и судьба. Том 1. Драма великой страны
- Автор: Яков Гордин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Пушкин. Бродский. Империя и судьба. Том 1. Драма великой страны - Яков Гордин. Жанр: Публицистика. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Пушкин. Бродский. Империя и судьба. Том 1. Драма великой страны - Яков Гордин:
Первая книга двухтомника «Пушкин. Бродский. Империя и судьба» пронизана пушкинской темой. Пушкин – «певец империи и свободы» – присутствует даже там, где он впрямую не упоминается, ибо его судьба, как и судьба других героев книги, органично связана с трагедией великой империи. Хроника «Гибель Пушкина, или Предощущение катастрофы» – это не просто рассказ о последних годах жизни великого поэта, историка, мыслителя, но прежде всего попытка показать его провидческую мощь. Он отчаянно пытался предупредить Россию о грядущих катастрофах. Недаром, когда в 1917 году катастрофа наступила, имя Пушкина стало своего рода паролем для тех, кто не принял новую кровавую эпоху. О том, как вослед за Пушкиным воспринимали трагическую судьбу России – красный террор и разгром культуры – великие поэты Ахматова, Мандельштам, Пастернак, Блок, русские религиозные философы, рассказано в большом эссе «Распад, или Перекличка во мраке». В книге читатель найдет целую галерею портретов самых разных участников столетней драмы – от декабристов до Победоносцева и Столыпина, от Александра II до Керенского и Ленина. Последняя часть книги захватывает советский период до начала 1990-х годов.
Читем онлайн Пушкин. Бродский. Империя и судьба. Том 1. Драма великой страны - Яков Гордин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
«Великую и сильную Россию невозможно построить на ненависти, ни на классовой (социал-демократы, коммунисты, анархисты), ни на расовой (расисты, антисемиты), ни на политически-партийной»[103].
«Расхождение социальных классов и невосхождение их к идее целого»[104] считал Ильин одним из главных бедствий. «Идея целого» и есть та цельность народного сознания, индивидуального и общего, которая спасла европейские страны в годы революционных кризисов.
В некотором роде ситуация 1917 года в России – финал возведения Вавилонской башни: все престали понимать всех. А те, кто думал, что понимает, как вскоре выяснилось, тяжко заблуждались. Корни этого непонимания уходили глубоко в историческую почву.
Разорванность сознания – невозможность соотнесения личных интересов с общими, искаженное соотношение личной судьбы и судьбы общества, принципов частной и государственной жизни, в конце концов, неумение примирить групповую и личную мораль с фундаментальными ценностями христианской культуры. Недаром российская церковь не только до поры сама владела рабами-единоверцами, но и не принимала участия ни в одной попытке антикрепостнических реформ.
В ходе катаклизма, который по масштабам и возможным последствиям сопоставим с гражданской войной 1918–1920 годов, – имеется в виду Смутное время начала XVII века: развал государства, война всех против всех, иностранная интервенция, – в ходе этого катаклизма выявилось, что на Руси есть объединяющая и примиряющая сила, крепкий слой с цельным сознанием – земщина, слой, душой и символом которого был «средний русский человек» Козьма Минин. Тогда оказалось возможным объединить и замирить страну без жестокого подавления одной социально-политической группировкой всех остальных. Состояние социального сознания доминирующего «среднего» слоя позволило собрать вокруг этого слоя остальной «мир».
В ситуации Смутного времени XX века это оказалось невозможным. Произошла тотальная дифференциация общества, распавшегося на множество социально-политических групп, не видящих общего объединяющего интереса. Индивидуальное и общественное сознание были непоправимо повреждены.
Корни этого драматического явления, как мне представляется, – в петровском перевороте, когда была создана государственная структура, исключающая гражданский мир и межсословный компромисс, опирающаяся только на силу, структура, по своей психологической сути дисгармоничная.
«Гениальный государственный реформатор России в каком-то смысле был бесспорно первым русским нигилистом, – писал С. Франк о Петре, – недаром большевики еще при последнем ограблении церквей с удовлетворением ссылались на его пример»[105].
Через 150 лет Достоевский с гениальной точностью запечатлел главный нравственно-психологический результат петровских реформ – человека с разорванным сознанием, вечного бунтаря от вечного душевного дискомфорта.
Нецельность сознания индивидуального и общественного дала возможность в кризисной ситуации, когда все процессы опасно ускоряются, развиться такому страшному явлению, как мистификация смысла событий, подмена смысла. И тут опять-таки трудно обвинить кого-то – людей ли, группы ли, партии ли, – подмена смысла событий в истории происходит непроизвольно и зависит от начальных условий, в которых зарождается тот или иной процесс, и от качества сознания участников. Во время Английской и Французской революций были моменты, когда эта подмена могла произойти. В Англии орудием исторической мистификации, трагической подмены смысла едва не стали субъективно честные и благородные левеллеры, во Франции – якобинцы. Но победил здоровый инстинкт, цельность сознания большинства и парламентская традиция – в Англии сравнительно легко, во Франции с тяжкими издержками.
В России не оказалось силы, способной удержать демократическое направление процесса, ради которого бились герои освободительного движения. Процесс шел на первых порах под теми же основными революционными лозунгами и казался на первый взгляд устремленным к той же цели, но это был другой процесс… И дело не в шулерстве тех или иных политиков, а в особенностях «почвы» (вспомним Блока!), вырастившей именно этих политиков. (Это вовсе не означает, что в России не было здоровых сил, способных обеспечить истинно демократический, справедливый процесс развития. Но силы эти не сложились в единонаправленную систему.) Трагический раскол предреволюционных десятилетий, о котором с болью и горечью писал Блок, определил и общественный хаос после февраля 1917 года, и войну всех против всех после Октября.
На этом фундаменте не смогла вырасти и эффективная оппозиция сталинскому режиму, хотя подспудная разбросанная оппозиция ему была велика, что и вызывало постоянные безжалостные кровопускания – превентивные удары по потенциально враждебным режиму социально-политическим группам, фактически та же практика заложничества, что и в 1918 году. Ну а заодно – в ситуации полного государственного аморализма – и от «своих» щепки летели…
Контекст же, в свою очередь, должен в благополучной ситуации складываться из единонаправленных – вспомним философские отступления «Войны и мира» – человеческих воль. Ужас 1917 года был в том, что, оказавшись в ситуации полной свободы выбора, раздробленное общественное сознание России не смогло сделать сколько-нибудь определенный выбор. И в этом главная причина столь жестокой и длительной гражданской войны. Подавляющая индивидуальную волю система, в которой существовала Россия последние перед революцией двести лет, нанесла непоправимый урон великой способности человеческого духа – способности к ясному осознанному выбору. Невозможность сделать ясный выбор, удовлетворяющий большинство и не убивающий при этом меньшинство, – психологическая трагедия 1917 года, предопределившая все последующее, – фундаментальная черта разорванного общественного и частного сознания. (Именно это объясняет и хаосную игру политических сил сегодня.)[106]
Блок видел причины этого страшного положения глубоко в нашей истории.
И был прав.
Он говорил все это в 1909 году, в сравнительно благополучное время – столыпинскую эпоху, когда вряд ли кто-нибудь догадывался о близости краха. Но в его словах отчаяние бызысходности. А историческая безысходность всегда разряжается катастрофой. Несмотря на несомненные успехи промышленности и сельского хозяйства, Россия оказалась в политическом и социальном тупике.
Блоку присуща была поразительная историческая проницательность. Недаром в декабре 1918 года он писал Маяковскому:
«Зуб истории гораздо ядовитее, чем Вы думаете, проклятия времени не избыты… Одни будут строить, другие разрушать, ибо “всему свое время под солнцем”, но все будут рабами, пока не явится третье, равно непохожее на строительство и разрушение»[107].
Это схоже с тем, что проповедовал в том же восемнадцатом году противник и старого, и нового режимов Георгий Федотов.
И я снова хочу вернуться к мемуарам Ф. Степуна, писавшего в 1948 году:
«22-го ноября закончился 26-й год пребывания заграницей высланных из России ученых и общественных деятелей. Несколько человек из нас уже умерло на чужбине. В лице отца Сергия Булгакова и Николая Александровича Бердяева “первопризывная” эмиграция понесла тяжелую утрату.
Вернется ли кто-нибудь из нас, младших собратьев и соратников, на родину – сказать трудно. Еще труднее сказать, какую вернувшиеся увидят ее. Хотя мы только и делали, что трудились над изучением России, над разгадкой большевистской революции, мы этой загадки все еще не разгадали»[108].
Федор Степун знал, что загадка не разгадана, и в свое «мы», как видим, включал и Бердяева, и Сергия Булгакова, и других больших мыслителей, исследовавших борения душ, а не просто политическую борьбу.
Им это не удалось, несмотря на умственную мощь и куда более близкое, чем у нас, знание.
Но понять необходимо, не вульгаризируя, не злобясь, преодолев «ненависть и презрение», ища не вину, а причины, не разрывая насильственно время – до революции, после революции.
Я в гроб сойду, и в третий день восстану,И, как сплавляют по реке плоты,Ко мне на суд, как баржи каравана,Столетья поплывут из темноты, –
писал Борис Пастернак.
Мы еще не знаем, что это будет за суд. Но как бы не постигла нас новая Страшная месть. Не обязательно немедленные кровь и огонь. Еще страшнее и безысходнее оскудение духа, влекущее последствия необозримые и непредсказуемые.
«Нас мало, и глухая ночь кругом, но мы вышли искать новый путь. Наша слабость нас не пугает. Мы верим, что кругом нас, в темноте, не видя друг друга, тысячи одиноких искателей блуждают в поисках той же цели. Когда мы найдем друг друга, то найдется заветный путь… Мы ищущие, но еще не обретшие. У нас разные мысли, разные веры. Но мы не спорим, а ищем вместе. Голоса перекликаются во мраке…»
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Пушкин. Бродский. Империя и судьба. Том 1. Драма великой страны - Яков Гордин бесплатно.
Похожие на Пушкин. Бродский. Империя и судьба. Том 1. Драма великой страны - Яков Гордин книги
- Русские народные загадки Пермского края - Александр Черных - История
- Деньги делают деньги. От зарплаты до финансовой свободы - Дмитрий Алексеевич Лебедев - Финансы
- Том 4. Материалы к биографиям. Восприятие и оценка личности и творчества - Т. Толычова - Биографии и Мемуары
- Теплоход "Иосиф Бродский" - Александр Проханов - Современная проза
- Правонарушения в финансовой сфере России. Угрозы финансовой безопасности и пути противодействия - Елена Кондрат - Юриспруденция
