Кремлевские жены - Лариса Васильева
- Дата:11.09.2024
- Категория: Документальные книги / Публицистика
- Название: Кремлевские жены
- Автор: Лариса Васильева
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ленин сделал выбор сам: Крупская сидела в тюрьме, там и получила от него письмо с признанием в любви и предложением стать женой. Это означало: ей нужно проситься в ссылку туда, куда сослали его. Что она и сделала. Получила разрешение ехать вместе с матерью.
Елизавета Васильевна была готова служить молодоженам и кухаркой, и прачкой, и горничной, лишь бы ее почти тридцатилетняя бесхозяйственная дочка, выйдя из тюрьмы (стыдно подумать — в тюрьму попала!), зажила замужней жизнью.
Пусть в ссылке. Пусть со ссыльным. Что делать — такое время и такие судьбы у русских людей.
Детки пойдут — Надя любит детей.
Добрая женщина благодарно полюбила будущего зятя, и он отвечал ей тем же, понимая, что уют, покой и порядок с Надеждой возможны лишь в присутствии Елизаветы Васильевны.
Был у Попова смутный рассказ, как сам он говорил, «сомнительный», о некой казанской красавице Елене Лениной, якобы пообещавшей Ульянову поехать за ним в Сибирь, да передумавшей в последнюю минуту.
Были сплетни злопыхателей Крупской: мол, она взяла в руки зеленую лампу для создания в Шушенском семейного уюта и, можно сказать, поставила Ленина перед фактом своего появления. Но документы говорят обратное. В письме к матери от 10.12.1897 года Ленин пишет: «Я получил письмо от Глеба, что он подал прошение о приезде ко мне на праздники, на десять дней… Для меня это будет очень большое удовольствие. Из Теси пишут еще, что Зинаиде Павловне вышел приговор — 3 года северных губерний и что она перепрашивается в Минусинский округ. Так же намерена, кажется поступить и Надежда Константиновна» (Глеб — это Кржижановский, Зинаида Павловна Невзорова — подруга Крупской. — Л.В.).
Похоже, все его надежды связаны с Надеждой. И есть тут у меня одно «подозрение»: Крупская в молодости с ее косой и добрым выражением лица вполне подходила под образ тургеневской девушки. А кто не знает, что Владимир Ильич в юные годы зачитывался Тургеневым и любимым романом его было «Дворянское гнездо». Не казалась ли ему Надежда похожей на Лизу?
Через всю жизнь Ленина проходит вереница обожающих, поклоняющихся, служащих ему женщин — мать, жена, сестры, подруги жены и сестер, соратницы-революционерки, секретарши, служанки и домработницы. В его ответном отношении к ним всегда живет забота чисто революционного характера: он талантливо умеет направить женскую энергию на общее великое дело.
* * *Невеста прибыла к жениху сквозь трудности, с задержками. Долго ехали они с матерью в Красноярск, потом пароходом до Сорокино, оттуда до Минусинска. По проселочной дороге наконец добрались до Шушенского.
Сумерки.
Никто их не встречает. В доме крестьянина Зырянова, где живет жених, никто их не ждет. Владимир Ильич на охоте.
Вот те раз — на охоте!
Крупская распаковывает вещи, а они из ее рук падают.
Как же так, на охоте?! Не ждет?! Готова разреветься, обидеться, уехать, забыв, что ее избраннику, по ее же собственному решению, все на свете разрешено.
Шушенская ссылка (1898–1900) описана самой Крупской как счастливое время жизни. Власти заставили их повенчаться. Два убежденных атеиста пошли под венец, к явной радости Елизаветы Васильевны, — раз повенчаны, никуда он от нее не денется, значит, Бог благословил, что бы они там против Бога ни плели!
Советская ленинская иконография так причесала, так обмылила эту пару, что никаких закавык не найдешь, и от скуки скулы сводит, а между тем именно в Шушенском случилось то, о чем стеснялась и мечтать скромная Надя: в ней проснулась могучая, страстная женщина, и она хоть запоздало, но наслаждалась всем сразу: и природой, и любовью, и духовным общением со своим идолом, и тем, что среди многих ссыльных поселенцев она была самая молодая и привлекательная женщина, самая очаровательная, и не было ей конкуренток по всему Шушенскому. Какой там «синий чулок»!!!
Вот когда стала она настоящей красавицей — щеки горели, тоненькая фигурка и скромные, но петербургские, платья вызывали восторженные взгляды деревенских девушек. Косу длинную, пушистую она распускала из женского кокетства, чтобы все видели, какая она хорошая, какая прекрасная, какая молодая, хоть и тридцати лет…
Все, кто видел Крупскую в Шушенском, в один голос восхваляли ее прелести, а революционер Лепешинский вообще говорил, что от ее очарования у всех дух захватывало. В нее влюблялись.
В двадцати верстах от Шушенского жил и работал на сахарном заводе ссыльный революционер Виктор Константинович Курнатовский. Ульяновы однажды выбрались к нему в гости. Октябрь. Замерзли реки. Выпал снег. Курнатовский работал тяжело, по двенадцати часов в сутки. Жизнь за спиной была нелегкая — тюрьмы, ссылки.
Крупская увидела его, сердце ее сжалось и не разжималось, пока не вернулась в Шушенское. Красоты Курнатовский был необычайной, а увидев Надежду, он, живший в одиночестве, тоже разволновался.
О, что случилось с обычно скромной молчаливой Крупской! Она поразила Курнатовского энциклопедичностью, а также остроумием суждений. Виктор Курнатовский водил молодоженов по сахарному заводу, и душа его пела. Ее душа рядом пела тоже. По-новому увидел муж свою скромную Надежду.
Взревновал? Маловероятно. Принципы профессиональных революционеров не допускали «обывательщины». Крупская писала: «Мы ведь молодожены были — и скрашивало это ссылку. То, что я не пишу об этом в воспоминаниях, вовсе не значит, что не было в нашей жизни ни поэзии, ни молодой страсти. Мещанства мы терпеть не могли, и обывательщины не было в нашей жизни. Мы встретились с Ильичем уже как сложившиеся революционные марксисты — это наложило печать на нашу совместную жизнь и работу».
Продираясь сквозь официоз этих слов, я все же думаю, что Курнатовский на всю жизнь остался ее маленькой тайной, пусть даже известной Ленину, но ее личной собственностью, как воспоминание.
«Вы, Надюша, по отчеству Константиновна, и я Константинович! — говорил ей в тот день Курнатовский, как бы оправдывая свою влюбленность. — Можно подумать, что мы брат и сестра».
И она улыбалась ему и запоминала всякие несущественные мелочи, отдельные его фразы, вроде бы незначительные. Так почему-то запомнила и во всех воспоминаниях потом рассказывала, как шли они с Курнатовским мимо сахарного завода, где он служил, а навстречу — две девочки, одна постарше, другая маленькая. Старшая несет пустое ведро, младшая — со свеклой.
«Как не стыдно, большая заставляет нести маленькую», — сказал старшей девочке Курнатовский. Та только недоуменно на него посмотрела.
* * *Описывая подробности своего быта в ссылке, Крупская простодушно выкладывала такое, из чего можно сделать любые выводы:
«Дешевизна в этом Шушенском была поразительная. Например, Владимир Ильич за свое жалование — восьмирублевое пособие — имел чистую комнату, кормежку, стирку и чинку белья…»
Значит, до ее приезда его обслуживала оплаченная прислуга? А как насчет эксплуатации? Или ему можно то, чего он другим не позволяет?
«Правда, обед и ужин был простоват — одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день, пока не съест; покупали на неделю мяса, работница во дворе в корыте, где корм скоту заготовляли, рубила купленное мясо на котлеты для Владимира Ильича, тоже на целую неделю. Но молока и шанег было вдоволь».
И кому, подумает иной читатель, мешал этот царский режим, если самых что ни на есть злостных революционеров в ссылке, как на убой, откармливали? Где они теперь, те бараны?
С приездом Крупской, а особенно Елизаветы Васильевны, жизнь Ленина еще улучшилась.
Надежда Константиновна рассказывает: «Зажили семейно. Летом никого нельзя было найти в помощь по хозяйству».
С нашей сегодняшней колокольни, кого бы и искать в присутствии двух здоровых женщин? Но у каждого времени свой фасон.
«Мы с мамой воевали с русской печкой. Вначале случалось, что я опрокидывала ухватом суп с клецками, которые рассыпались по исподу. В октябре появилась помощница, тринадцатилетняя Паша, худущая, с острыми локтями, живо прибравшая к рукам все хозяйство».
Вот так и было: две здоровенные тетки не справились, а тринадцатилетний подросток осилил. И никому из пламенных революционеров не пришло в голову, что в лице Паши они использовали наемный детский труд, против чего восставали, когда дело касалось не их самих.
В Шушенском революционное развитие шло вперемежку с мечтами о будущем: «По вечерам мы с Ильичем никак не могли заснуть, мечтали о мощных рабочих демонстрациях, в которых мы когда-нибудь примем участие».
Порой в воспоминаниях Крупской о Шушенской ссылке, мелькают совершенно новые, жесткие, прежде не свойственные ей ноты. В Минусинском уезде было много ссыльных — старых народовольцев и новых социал-демократов. Народовольцев называли «стариками». Один из новых убежал. «Старики», узнав о его побеге из ссылки, рассердились, что их не предупредили: могли быть обыски, а они «не почистились», то есть не припрятали кое-что нелегальное из литературы.
- Стихотворения - Борис Пастернак - Поэзия
- Железный поток - Александр Серафимович - Русская классическая проза
- Кремлевские призраки - Игорь Харичев - Русская современная проза
- История с Живаго. Лара для господина Пастернака - Анатолий Бальчев - Биографии и Мемуары
- Как Горбачев прорвался во власть - Валерий Легостаев - История