Железнодорожный мир - Люциан Котлубай
- Дата:18.11.2024
- Категория: Документальные книги / Публицистика
- Название: Железнодорожный мир
- Автор: Люциан Котлубай
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Человѣкъ съ фонаремъ, не останавливаясь, подошелъ къ среднимъ воротамъ, ощупалъ вдѣланную въ нихъ маленькую калитку, отворилъ ее, и вступилъ въ это мрачное зданіе, которое внутри было еще мрачнѣе, чѣмъ снаружи. Оно было наполнено дымомъ, который убійственно рѣзалъ глаза; для непривычнаго онъ былъ бы нестерпимъ. Это зданіе представляло собою длинный, громадный сарай, установленный въ три ряда паровозами; нѣкоторые изъ нихъ дымились, другіе — были холодные. На желѣзнодорожномъ языкѣ такое зданіе называется «депо».
Если бы въ это депо войти днемъ, можно было бы видѣть его голыя стѣны, закопченныя отъ вѣчно царствующихъ здѣсь дыма и пара, громадныя оконныя рамы съ маленькими стеклами, повыбитыми во многихъ мѣстахъ. Паръ, осаживаясь на потолкѣ, переходилъ въ жидкое состояніе, и въ видѣ большихъ капель падалъ обратно на полъ, вымощенный булыжнымъ камнемъ. Все это на первый взглядъ производило удручающее впечатлѣніе и возбуждало жалость къ людямъ, обреченнымъ проводить здѣсь всю свою жизнь. Съ одной стороны къ этому зданію были придѣланы двѣ пристройки: въ одной изъ нихъ помѣщалась мастерская, а въ другой — контора начальника депо и дежурная для машинистовъ.
Около калитки, черезъ которую прошелъ человѣкъ съ фонаремъ, на деревянной скамейкѣ, спалъ сторожъ, охраняющій это мрачное зданіе; тамъ находилось еще два-три человѣка, при свѣтѣ факеловъ что-то работавшихъ около дымящихся паровозовъ.
Человѣкъ съ фонаремъ подошелъ къ одному изъ этихъ паровозовъ и освѣтилъ своимъ фонаремъ привинченную къ «тендеру»[5] маленькую желѣзную дощечку, на которой мѣдными буквами значились серія и номеръ паровоза; но не найдя, вѣроятно, того, что ему было нужно, онъ пошелъ дальше, проворчавъ сквозь зубы:
— Что за чортъ, никогда я не найду своего паровоза на мѣстѣ! Опять вѣрно его на дворъ загнали.
Дойдя до противоположной стѣны, въ которой также были вдѣланы трое воротъ, человѣкъ съ фонаремъ повернулъ калитку на ея петляхъ, и очутился на дворѣ, совершенно подобномъ тому, который находился на другой сторонѣ зданія; на этомъ дворѣ также стояло нѣсколько паровозовъ. Одинъ изъ нихъ былъ освѣщенъ: на передней его площадкѣ были прикрѣплены два большіе фонаря съ выпуклыми стеклами, бросавшіе яркій свѣтъ на большое пространство; въ будкѣ паровоза находился маленькій фонарикъ, освѣщавшій манометръ; подъ паровозомъ тоже виднѣлся свѣтъ. Человѣкъ съ фонаремъ подошелъ къ этому паровозу.
Это былъ восьмиколесный товарный паровозъ; подъ нимъ можно было замѣтить другого человѣка, который, держа въ одной рукѣ факелъ, а въ другой маслянку, смазывалъ его. Нужно было обладать не малою сноровкою и ловкостью, чтобы обращаться въ этомъ тѣсномъ пространствѣ, наполненномъ различными частями паровоза, какъ-то: эксцентриками, осями, шпинтонами, и т. д., и производить тамъ нужную работу.
— Воронинъ, это вы? — спросилъ человѣкъ съ фонаремъ, подойдя къ паровозу.
— Я! — послышался голосъ изъ-подъ паровоза.
— Кто же это перегналъ сюда паровозъ!
— Кто!?.. Ужъ конечно не я, а дежурный, — отвѣчалъ человѣкъ съ факеломъ, копошась подъ паровозомъ. — Это вамъ бы слѣдовало позаботиться, чтобы до поѣзда паровозъ оставляли въ депо; извольте-ка копаться здѣсь въ грязи!.. Не могъ онъ подождать, пока я хоть паровозъ-то помажу?
— А вы тоже!.. Приходили бы пораньше, и могли бы смазать паровозъ въ депо, и самому удобнѣе бы было[6].
— Какъ это раньше? — огрызнулся человѣкъ съ факеломъ, — что я, дежурить здѣсь буду, что-ли? Я какъ слѣдуетъ пришелъ за два часа до поѣзда.
— А кто сегодня дежурный? — спросилъ человѣкъ съ фонаремъ.
— Иваненко.
— А Ѳедоровъ гдѣ?
— Еще не приходилъ.
— Онъ что-то начинаетъ барствовать, — какъ-будто про себя замѣтилъ человѣкъ съ фонаремъ; — надо его проучить маленько.
— Дѣло ваше, — отвѣтилъ голосъ изъ-подъ паровоза.
Для большей ясности дальнѣйшаго повѣствованія, необходимо познакомить читателя съ дѣйствующими здѣсь лицами.
Человѣкъ съ фонаремъ, который въ эту темную ночь съ такимъ трудомъ брелъ изъ деревни въ паровозное зданіе, который отворилъ и затворилъ за собою двѣ калитки мрачнаго зданія, который теперь стоялъ около освѣщеннаго паровоза, — былъ машинистъ Ефремовъ. Это былъ человѣкъ на видъ болѣе сорока лѣтъ, но на самомъ дѣлѣ ему было не болѣе тридцати-пяти. Онъ былъ одѣтъ въ замасленную бурку, подбитую овчиной. При свѣтѣ ярко горѣвшихъ паровозныхъ фонарей можно было разсмотрѣть его черствое, грубое лицо, окаймленное круглою темнорусою бородою. Человѣкъ съ факеломъ, который копошился подъ паровозомъ, былъ его помощникъ, Воронинъ. Ѳедоровъ же, котораго упомянулъ въ своемъ разговорѣ Ефремовъ и котораго въ настоящее время не было на лицо, былъ его кочегаръ.
— Что, у васъ скоро будетъ готово? — спросилъ Ефремовъ послѣ нѣкоторой паузы.
— Вотъ, сейчасъ кончаю.
— Подожмите хорошенько «золотниковые сальники», тамъ гайки отходятъ… Чего добраго, еще потеряемъ…
— Ладно, сдѣлаемъ, — отвѣтилъ Воронинъ такимъ тономъ, какъ-будто ему непріятны были наставленія машиниста.
Послѣ этого, Ефремовъ по двумъ ступенькамъ взобрался на паровозъ. Онъ поставилъ свой жестяной ящикъ на деревянную полку, придѣланную въ будкѣ, отворилъ дверки топки и заглянулъ туда, посмотрѣлъ на манометръ, продулъ «водомѣрное стекло», и сошелъ съ паровоза.
Въ это время между двумя колесами паровоза просунулась рука съ факеломъ, потомъ другая, затѣмъ, ползя брюхомъ, постепенно подвигаясь впередъ, показалось туловище, и наконецъ, обѣ ноги, одна за другою. Только тогда, освободивъ свое тѣло отъ окружающаго его паровознаго механизма, который парализовалъ его свободныя движенія, Воронинъ могъ встать и выпрямиться во весь свой ростъ.
Это былъ совсѣмъ молодой человѣкъ; на немъ была надѣта обыкновенная рабочая блуза; даже при свѣтѣ факела нельзя было отличить, изъ какой матеріи она была соткана, потому что ея первоначальный матеріалъ скрывался за густымъ слоемъ сала, масла и и грязи. Лицо его было задымѣлое и замасленное, и черты этого лица, на самомъ дѣлѣ можетъ быть пріятныя, искажались подъ покровомъ масла и дыма.
— Воронинъ, когда кончите, заварите чай, да приходите въ дежурную. Пожалуй, до поѣзда еще успѣемъ чайку напиться.
Оказавъ это, Ефремовъ отошелъ отъ паровоза. Онъ прошелъ опять черезъ маленькую калитку въ мрачное зданіе, и направился въ дежурную.
II.Дежурная для машинистовъ, къ которой направился Ефремовъ, была довольно просторная, но грязная комната. Все убранство ея состояло изъ простого деревяннаго стола, нѣсколькихъ табуретокъ и двухъ кроватей съ грязными тюфяками. На стѣнахъ ея были прибиты различные циркуляры, объявленія и приказы по линіи. Такая комната есть необходимая принадлежность каждаго депо. Здѣсь ежедневно, около восьми пасовъ вечера, ко времени выхода наряда, указывающаго, какой бригадѣ, въ какое время и съ какимъ поѣздомъ назначено ѣхать въ теченіе предстоящихъ сутокъ — происходило общее собраніе машинистовъ и помощниковъ. Тогда, въ продолженіе приблизительно часа времени, они толковали о дѣлахъ, близко ихъ касающихся.
Это сборище походило нѣсколько на еврейскій кагалъ: говорили всѣ, перебивая одинъ другого. Все это смѣшивалось въ одинъ общій гулъ, въ которомъ трудно было что-нибудь разобрать, а дежурная наполнялась ѣдкимъ табачнымъ дымомъ, который какъ облакомъ окутывалъ всѣхъ присутствующихъ, и коптилъ этихъ и такъ уже закопченныхъ желѣзнодорожныхъ властелиновъ угля и пара. Разговоры ихъ почти всегда вертѣлись около одной и той же темы; говорили о тяжелыхъ поѣздахъ, о встрѣчныхъ или боковыхъ вѣтрахъ, о недоброкачественности угля, о всѣхъ тѣхъ причинахъ, которыя такъ или иначе вліяютъ па расходъ топлива, а слѣдовательно и на карманъ машиниста. Нерѣдко здѣсь «пушили» начальство, ибо оно употребляло всѣ усилія къ тому, чтобы тѣснить машинистовъ, а никоимъ образомъ имъ не благопріятствовать.
Въ итогѣ всего этого оказывалось, что въ былыя времена все было хорошо и прекрасно, а теперь все дѣлается хуже и хуже. Изрѣдка эти разговоры разнообразились болѣе или менѣе пикантными комментаріями различныхъ интригъ, которыми такъ богата желѣзнодорожная жизнь, а отъ поры до времени между учеными и неучеными машинистами завязывались диспуты на почвѣ техническихъ тонкостей паровознаго дѣла. Машинисты ученые по всякому поводу, а часто даже и безъ повода, старались щегольнуть своими познаніями, и такъ или иначе уколоть своихъ неученыхъ собратьевъ. Послѣдніе отбояривались, какъ могли, и справедливость требуетъ сказать, что если не въ теоретическихъ тонкостяхъ, то на почвѣ практическихъ пріемовъ, они часто выходили побѣдителями.
Въ то время, когда Ефремовъ вошелъ въ дежурную комнату, тамъ находился одинъ только человѣкъ, который, совсѣмъ одѣтый, спалъ, вытянувшись на одной изъ находившихся здѣсь кроватей.
- Почта в Никогда-Никогда - Люциан Воляновский - Путешествия и география
- Почта в Никога-Никогда - Люциан Воляновский - Путешествия и география
- Голоса (сборник) - Лана Синявская - Поэзия
- Пути классицизма в искусстве - Леон Бакст - Дом, семья
- Никитенко как представитель обывательской философии приспособляемости - Ангел Богданович - Критика