Полдень XXI век, 2010, № 09 - Песах Амнуэль
- Дата:05.11.2024
- Категория: Документальные книги / Публицистика
- Название: Полдень XXI век, 2010, № 09
- Автор: Песах Амнуэль
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вам чего? Говорите.
— Сейчас.
Я поднял глаза к длинному списку меню. Ну, Вовке-сладкоежке, блин, разумеется, со сгущенкой. Мне — традиционный блин с сыром и ветчиной. Два. А Ирке, пожалуй, с лососем. Ирка вообще к красной рыбе неравнодушна.
С пластиковой крыши капало. Я чуть подвинулся.
— Мне четыре, с собой.
Я перечислил блины. Сунул три сотенные бумажки.
— Ой, а у меня сдачи нет! — жизнерадостно сообщила толстушка. — Возьмете еще лимонад?
— Давайте.
Лилось тесто, растекалось по гигантским плоским конфоркам-сковородам. Потрескивало. Пощелкивало. Превращалось. Мастерица доставала из холодильника контейнеры с начинкой, тут же переворачивала блины, смазывала маслом, тут же готовила бумажные конверты.
Сколько рук? Три? Шесть?
— Ах, блиночки! Ах, вкусненькие! Золотистые!
Вовкин блин впитывал сгущеное молоко. Мой первый, заряженный пластинками ветчины и стружками сыра, лежал готовым боеприпасом.
Толстушка перевернула их лопаточкой. Шшух! Шшух! — и оба они уже в конвертах. А конверты — в пакете из фольги.
— Вам обязательно понравится! И вы придете еще. Ах, блиночки!
Опять зашипело тесто.
Серели через улицу дома. Мой многоквартирник выглядывал из-за унылой пятиэтажки. Вроде как скоро ее снесут.
Люди сонной стайкой тянулись к трамвайной остановке. Небо светлело.
— Я вам все в пакетик. Пожалуйста, — толстушка высунула в окошко руку.
— Спасибо.
Я забрал покупку. Блины кусались жаром через фольгу.
Полотно асфальтовой дорожки пятнали частые лужи. Приходилось обходить их, балансируя пакетом на подсохших островках.
— Осторожно! Не задавите Мусечку!
Я застыл, пропуская дрожащую лупоглазую собачонку.
— Спасибо.
За собачкой на поводке спешила, переваливаясь перекормленной уточкой, ее хозяйка. Кое-как на островке разошлись. Лавировали, лавировали да вылавировали…
Блины пахли.
Я прошел еще метров двадцать и встал. Подумал малодушно, не повернуть ли в обход. С торца. Там и посуше должно быть.
Впереди, на ступеньках перед аптекой, сидел старик.
Редкие волосы его слиплись и едва прикрывали макушку. В щетине гнездились капли. Он был мокрый весь, напрочь. Брюки облепили худые ноги. Темный от влаги пиджак, казалось, ужался в плечах и рукавах и висел тесной тяжестью.
Старика било мелкой дрожью замерзающего человека. Опустив руки на колени, он смотрел пустым взглядом куда-то вдогон уползающему на север дождю и трясся.
И что он мне скажет? — подумал я, храбрясь. Ничего умного. Умрет, умрет…
И, мотнув головой, пошел прямо. Только взял чуть правее. Чтобы даже на мгновение не оказаться к сумасшедшему совсем близко.
Шесть, пять, четыре шага до старика. Один.
Молчи, старик, молчи.
Один, два, три шага — от.
— Сколько?
Я вздрогнул, но не остановился.
— С-сколько? С-сорок т-т-три, — сказал старик, как «морзянку» выстукивая слова зубами. — Помню. С-сорок т-три. Умрет-т-т. Д-да. С-сорок…
Я сделал еще шаг.
— С-сколько ч-человек? С-сорок т-три… Д-да…
Не знаю, почему я обернулся. Просто не знаю. Шел бы и шел.
— Когда? — спросил я.
— Д-дурак, — беззлобно ответил сумасшедший.
И задрожал еще сильнее.
Я посмотрел на его прыгающие серые губы, на бледный, весь в каплях, лоб, на скрюченные пальцы, на бесполезно вздернутый ворот пиджака.
Сдохнет ведь, подумал. Простудится.
И рука моя сама нырнула в пакет.
— Вот, — я протянул старику обжигающе-горячий блин. — Бери.
Сумасшедший всем телом отклонился назад. Во взгляде его проклюнулся испуг.
— С-сорок т-три…
— Бери-бери, — я плюхнул блин в худые ладони. — Мне и одного хватит.
— С-сорок… Старик повел носом.
— …т-три, — неуверенно произнес он.
И вдруг споро затолкал блин в рот. Весь. Вместе с бумагой. Словно меха заходили, раздуваясь и опадая, щеки. В глазах появился масляный, экстатический огонек.
— Фы-ффы.
— Да знаю я. Сорок три, — сказал я, отворачиваясь.
Никакого желания смотреть на торчащую изо рта бумагу у меня не было.
В арке урчала, собираясь выехать, грузовая фура. Я пробежался на другую сторону тротуара. Облегченный пакет шлепнул по бедру.
Блина почему-то стало жалко.
— Фы-ффы.
Старик поднялся и делал мне какие-то знаки. Я отмахнулся. Фура потихоньку покатилась к съезду. Между мной и сумасшедшим вклинился грязно-рыжий капот.
— Три… фя… — крикнул старик сквозь рокот дизеля.
— Чего?
— Трись…
— Чего?
— Вот придурки вы! — водитель фуры, мордатый, с толстыми губами, высунулся ко мне из кабины. — Он говорит: «Тридцать пять».
— Как тридцать пять? Что тридцать пять? — не понял я.
— А я знаю? — возмутился водитель.
Фура взревела, мимо меня прочертил параболу окурок. Медленно, вздрагивая, шелестя шинами, потянулся полуприцеп.
— Тридцать пять умрет? — крикнул я.
Ответа не последовало.
Когда фура выползла на дорогу, отметившись на сетчатке моих глаз красными габаритными огнями, на бетонном крыльце перед аптекой уже никого не было.
— Это что, за блин? — тихо спросил я тающую утреннюю дымку.
Ошеломление накатило и схлынуло.
Тридцать пять… Нет, не может быть. Странно. С чего бы?
Это получается, подумалось, я одним блином только что семерых спас? Нет, даже восьмерых. Пусть гипотетически, пусть. Но было сорок три, а сейчас тридцать пять…
Ведь не просто так, а?
Тридцать пять!
В горле стало колко.
Вовка собирался в воскресный детский сад. Машинки сложил в кучу, выклянченный шоколад съел и сейчас скоблил по своей светлой головенке расческой.
Вид у него был серьезный донельзя.
Я даже удивился, в кого у нас такой основательный карапуз растет. В маму, видимо. У папы волос жесткий, он расческой калечится.
Ага, и часы опять слямзены!
— Так, — я присел, напуская на себя строгость, — а тик-таки где?
— Тикка?
В глазах у Вовки было: папа, ты что, подозреваешь меня в чем-то?
Я фыркнул.
— Тикка, тикка… Раньше вот здесь лежали.
Я указал на полку.
Вовкин взгляд проследовал за моим пальцем. Личико приобрело задумчивое выражение. Вовка очень по-взрослому вздохнул.
— Тикка пыг, — сказал он. — И пала.
И развел руками.
Понимать надо было так: часам на полке не понравилось, часы спрыгнули (пыг) и пропали (пала). А он, Вовка, здесь совсем ни при чем.
— Слушай врушу больше, — выглянула, приоткрыв дверь ванной, улыбающаяся Ирка. — Под подушку, наверное, спрятал.
— Под подушку? — повысил я голос.
Измазанный в шоколаде Вовкин рот приоткрылся.
— А вот мы сейчас проверим!
Мое движение, оно, конечно, и не движение было вовсе. Я лишь чуть тулово наклонил, но Вовке и этого хватило. Он взвизгнул и, белея памперсом, умчался в свою комнату.
— Теперь перепрячет, — сказала Ирка.
Она выплыла из ванной, душистая, веселая, в волне горячего воздуха.
— Что со лбом? — спросила.
— Ночная ж смена, — скривился я, трогая пластырь. — Без эксцессов никак.
Ирка внимательно посмотрела мне в глаза.
— Ну, главное — живой… — сказала.
И прижалась ко мне, жаркая, соблазнительная. Под тонким халатиком — ничего. То есть вообще ничего.
Ну какие тут блины?
Впрочем, едва мы губами разлепились, я вздернул пакет вверх.
— Вы это… как его… завтракали?
На меня в возбужденном состоянии косноязычие нападает. Не тем, наверное, думаю.
— Ум-нм, — сказала Ирка. — Нет.
— А я блинов это… купил.
— Ну, — Ирка легонько, на неуловимое мгновение распахнула полу халатика, — я тоже кое-что приготовила.
И пока я стоял столбом, а во мне все двигалось, жило, росло, усиленно гнало кровь, выхватила пакет из пальцев.
— Мой с рыбой?
— Со сгущенкой! — крикнул я.
Удаляющаяся на кухню Ирка показала мне фигу.
— Все сладкое — детям!
Детский сад у нас находится в соседнем подъезде. Двухкомнатная квартира, молодящаяся, подкрашивающая синькой волосы пенсионерка Вероника Ильинична, семь-десять детей по расписанию — такой вот, за неимением лучшего, сад. Вернее — хоть такой. В свое время мы с Иркой по садам да по инстанциям побегали — везде очереди на год, а то и на два.
Какой-то взрыв, блин, демографический. И его последствия.
В коридоре от Вовки осталась лежать подушка с выкрученным «ухом» (он демонстрировал мне отсутствие под ней часов — «Нетю») и не влезшая в кармашки комбинезона машинка.
И то и другое я отнес к нему в комнату.
Потом в странной, непривычной тишине допил на кухне чай.
Думалось как-то о многом и ни о чем. Например, что квартплата растет совсем уж бешеными темпами, за два месяца горячая вода подорожала на сто рублей, а холодная — на пятьдесят. Не хотелось бы работать на одну квартплату. Ноги протянем. Вовка вообще проглот. К тому же растет — одежды не напасешься. С расческой тоже — номер. Девочка, что ли, понравилась в садике какая-то? Это в два-то с половиной? Не успеешь оглянуться — «Папа, дай на кино», «Папа, дай на цветы». По себе знаю. Кстати, надо будет свои две пятьсот с Асафа стрясти. Неделю в цветочной его будочке грозную охрану по вечерам изображал, отпугивал каких-то придурков, что обещали ему стекла высадить. Так что вполне заработал. А уж придурков-то у нас…
- Полдень XXI век, 2010 №11 - Журнал «Полдень XXI век» - Социально-психологическая
- Чисто научное убийство - Песах Амнуэль - Классический детектив
- Мир — зеркало - Песах Амнуэль - Социально-психологическая
- Стрельба из лука - Песах Амнуэль - Социально-психологическая
- Полдень XXI век 2009 № 04 - Самуил Лурье - Научная Фантастика