Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина - Владимир Набоков
- Дата:13.07.2024
- Категория: Документальные книги / Критика
- Название: Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
- Автор: Владимир Набоков
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Аудиокнига "Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина" от Владимира Набокова
📚 Великий русский поэт Александр Пушкин и его произведение "Евгений Онегин" стали неотъемлемой частью русской литературы. Владимир Набоков, известный писатель и литературовед, предлагает свой взгляд на этот шедевр в своих "Комментариях к «Евгению Онегину»".
🎧 В аудиокниге "Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина" вы найдете глубокий анализ текста, интересные факты о создании произведения и тонкие нюансы, которые помогут вам лучше понять и полюбить эту классическую поэму.
🖋️ Владимир Набоков - выдающийся русско-американский писатель, литературовед и преподаватель. Известен своими романами, такими как "Лолита" и "Защита Лужина". Набоков обладал уникальным стилем письма и глубоким знанием литературы.
🔊 Сайт knigi-online.info предлагает вам возможность бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги онлайн на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения различных жанров, включая бестселлеры и классику мировой литературы.
📖 Погрузитесь в мир слова с помощью аудиокниг, наслаждайтесь произведениями в удобное для вас время. Используйте возможность не только читать, но и слушать книги, погружаясь в атмосферу каждого произведения.
Не упустите шанс расширить свой кругозор и насладиться лучшими произведениями мировой литературы прямо сейчас!
Погрузитесь в мир литературы с аудиокнигой "Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина" от Владимира Набокова!
Критика
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но возможна и другая, более тонкая причина для подражания и примечания.
Вот фрагмент, относящийся к шампанскому в «Пирах» Баратынского (изд. 1821 г., строки 129–39):
В стекло простое бог похмельяЛил через край, друзья мои,Свое любимое Аи.Его звездящаяся влагаНедаром взоры веселит:В ней укрывается отвага,Она свободою кипит,Как пылкий ум, не терпит плена,Рвет пробку резвою волной,И брызжет радостная пена,Подобье жизни молодой.
В издании 1826 г., сразу после восстания декабристов, цензору не понравилось сравнение (строки 135–36) свободы и гордости:
Как гордый ум, не терпит плена…
Оно было потом изменено (возможно, Дельвигом — так полагает Гофман в своем издании произведений Баратынского в 1915 г.) на:
Она отрадою кипит,Как дикий конь, не терпит плена.
Что позволено лошади, не позволено человеку.
(В последней, 1835 г., редакции сравнение звучит так: «Оно и блещет, и кипит / Как дерзкий ум не терпит плена» и т. д.).
В письме Баратынскому его друг Дельвиг, который опекал издание «Пиров» и «Эды» (опубликованных вместе), сообщает о своих бесплодных усилиях добиться от цензора разрешения напечатать первоначальные строки: «Цензуру, — по его словам, — перебесили» дела с «Андре Шенье».
Вполне возможно, Пушкин, который в это время переписывался и с Дельвигом, и с Баратынским, увековечил свою осведомленность о нелепой замене, потребованной цензурой, и добавил озорную строку — «подобье того-сего», невинную на вид цитату, сразу напоминавшую «Пиры» тем, кто был в курсе дела.
«Андрей Шенье», упомянутый Дельвигом, — элегия, сочиненная Пушкиным в начале 1825 г. и оплакивающая смерть Шенье на гильотине в 1794 г., в конце эпохи народной тирании. Она состоит из 185 вольных ямбических стихов, посвящена Николаю Раевскому и впервые опубликована (8 окт. 1825 г.) с цензорской купюрой — около сорока строк (21–64 и 150) в «Стихотворениях Александра Пушкина», вышедших в свет 28 дек. 1825 г., через две недели после восстания декабристов. Злонамеренные или наивные читатели распространили списки этих строк (в них Шенье взывал к «священной свободе» и свержению царей) под произвольным заголовком «На 14 декабря» (его дал некий Андрей Леопольдов, студент Московского университета); вследствие этого озадаченная полиция стала докучать Пушкину и арестовала владельцев рукописных экземпляров. Элегия, включающая в себя запрещенный фрагмент, на самом деле не имеет ничего общего с событиями в России, кроме ненамеренной ассоциации: в ходе критики робеспьеровского режима террора превозносится (как в оде «Вольность» в 1817 г.) Свобода, основанная на Законе.
2 Ср. четырехстопное стихотворение Вяземского, посвященное поэту Давыдову (1815, строки 49–52):
…дар волшебныйБлагословенного АиКипит, бьет искрами и пеной! —Так жизнь кипит в младые дни!
5 Ипокреной. Источник на горе Муз — Геликоне в Беотии. Возник от удара копыта Пегаса, крылатого коня, символа поэтического вдохновения.
9 Последний бедный лепт. По замечанию Томашевского (в Сочинениях 1957, с. 597), это — ироническая цитата из послания Жуковского, в 484 александрийских стихах, «Императору Александру» (1814, строки 442–43):
Когда и Нищета под кровлею забвеньяПоследний бедный лепт за лик твой отдает…
XLVI
Но измѣняетъ пѣной шумной Оно желудку моему, И я Бордо благоразумной 4 Ужъ ныньче предпочелъ ему. Къ Аи я больше не способенъ; Аи любовницѣ подобенъ Блестящей, вѣтреной, живой, 8 И своенравной, и пустой... Но ты, Бордо, подобенъ другу, Который, въ горѣ и въ бѣдѣ, Товарищъ завсегда, вездѣ,12 Готовъ намъ оказать услугу, Иль тихой раздѣлить досугъ. Да здравствуетъ Бордо, нашъ другъ!
Эта строфа, как и предыдущая — XLV, — очень слабая, изобилующая привнесенными банальностями.
5 Бордо. «Кроваво-красный пенящийся сок» бордо предпочитает также Джон Гэй («Вино», 1708).
Дюси в стихотворении «Мадам Жоржет В. К.» превозносит Бордо в сходных выражениях (строки 2, 8):
Oui, je bois [ses] coupes vermeilles;....................................................Calme et vieux, c'est le vin des sages.
<Да, я пью бокалы алой влаги.................................................Эта влага — старое и успокаивающее вино мудрецов>.
5, 6 Аи. См. коммент. к строфе XLV, 1.
11–14 Хороший пример отрезвляющего и тормозящего эффекта в результате последовательности строк со скольжением на второй стопе после порыва воспоминаний.
XLVII
Огонь потухъ; едва золою Подернутъ уголь золотой; Едва замѣтною струею 4 Віется паръ, и теплотой Каминъ чутьдышетъ. Дымъ изъ трубокъ Въ трубу уходитъ. Свѣтлый кубокъ Еще шипитъ среди стола. 8 Вечерняя находитъ мгла... (Люблю я дружескія враки И дружескій бакалъ вина Порою той, что названа12 Пора межъ волка и собаки, А почему, не вижу я.) Теперь бесѣдуютъ друзья:
4–7 В рукописной заметке (см.: Сочинения 1949, VII, 171) Пушкин пишет: «Наши критики долго оставляли меня в покое. Это делает им честь: я был далеко в обстоятельствах не благоприятных. По привычке полагали меня все еще очень молодым человеком. Первые неприязненные статьи, помнится, стали появляться по напечатанию четвертой и пятой песни [в начале 1828 г.] Евг<ения> Онегина. Разбор сих глав, напечатанный в Атенее [1828, подписанный „В.“ и написанный Михаилом Дмитриевым] удивил меня хорошим тоном, хорошим слогом и странностию привязок. Самые обыкновенные риторические фигуры и тропы останавливали критика: можно ли сказать „стакан шипит“, вместо „вино шипит в стакане“? „камин дышит“, вместо „пар идет из камина“?»
9–13 Интонация этого заключенного в скобки высказывания очень близка интонации высказывания о Руссо в главе Первой, XXIV, 9–14.
12 меж волка и собаки. Знакомый галлицизм — «entre chien et loup», — восходящий к тринадцатому веку («entre chien et leu»), означающий сумерки — время дня, когда уже слишком темно, чтобы пастух мог отличить свою собаку от волка. В этом выражении находили и эволюционистский смысл, а именно в описании перехода дня в ночь в понятиях промежуточной стадии между двумя очень близкими друг другу видами животных.
XLVIII
— «Ну, что сосѣдки? Что Татьяна? Что Ольга рѣзвая твоя?» — «Налей еще мнѣ полстакана... 4 Довольно, милый... Вся семья Здорова; кланяться велѣли. Ахъ, милый, какъ похорошѣли У Ольги плечи, что за грудь! 8 Что за душа!... Когда нибудь Заѣдемъ къ нимъ; ты ихъ обяжешь; А то, мой другъ, суди ты самъ: Два раза заглянулъ, а тамъ12 Ужъ къ нимъ и носу не покажешь. Да вотъ... какой же я болванъ! Ты къ нимъ на той недѣлѣ званъ.»
XLIX
— «Я?» — «Да, Татьяны имянины Въ субботу. Олинька и мать Велѣли звать, и нѣтъ причины 4 Тебѣ на зовъ не пріѣзжать.» «Но куча будетъ тамъ народу И всякаго такого сброду...» — «И, никого, увѣренъ я! 8 Кто будетъ тамъ? своя семья. Поѣдемъ, сдѣлай одолженье! Ну чтожъ?» — «Согласенъ.» — Какъ ты милъ! При сихъ словахъ онъ осушилъ12 Стаканъ, сосѣдкѣ приношенье, Потомъ разговорился вновь Про Ольгу: такова любовь!
Здесь каждый что-то забывает: Ленский забывает (но потом, к несчастью, вспоминает) о приглашении Онегина к Лариным; Онегин забывает о ситуации, в которой оказалась Татьяна; Пушкин путает даты. Не вспомни Ленский вдруг то, что его ангел-хранитель пытался заставить его забыть, не было бы ни танца, ни дуэли, ни смерти. Здесь начинается ряд беспечных, безответственных поступков Онегина, фатально ведущих к несчастью. Создается впечатление, что скромный семейный праздник, обещанный Ленским в наивном рвении зазвать друга, Онегину еще менее приемлем — хоть и по иной причине, чем праздник многолюдный. Что же могло заставить его предпочесть интимную обстановку многолюдию? Жестокое любопытство? Или Татьяна нравилась ему все больше после их последней встречи более пяти месяцев назад?
- Гамлет, принц датский - Уильям Шекспир - Драматургия
- Полное собрание рассказов - Владимир Набоков - Русская классическая проза
- Н В Гоголь, Повести, Предисловие - Владимир Набоков - Русская классическая проза
- Сыскные подвиги Тома Соуэра в передаче Гекка Финна - Марк Твен - Классическая проза
- Маленький клоун с оранжевым носом - Павел Амнуэль - Научная Фантастика