Искусство и жизнь - Уильям Моррис
- Дата:07.08.2024
- Категория: Документальные книги / Искусство и Дизайн
- Название: Искусство и жизнь
- Автор: Уильям Моррис
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Аудиокнига "Искусство и жизнь" от Уильяма Морриса
📚 "Искусство и жизнь" - это произведение, которое погружает слушателя в мир искусства и красоты. Главный герой книги, проникнутый страстью к ремеслу и творчеству, ищет истину и гармонию в окружающем мире. Он стремится создать красоту, которая будет вдохновлять и приносить радость.
В этой аудиокниге Уильям Моррис рассматривает вопросы искусства, дизайна и их влияния на жизнь человека. Он показывает, как важно окружать себя прекрасными вещами, которые приносят удовольствие и радость.
🎨 Уильям Моррис - выдающийся английский художник, дизайнер и писатель. Он основал движение "Артс и Крафтс", стремившееся к возвращению ручного труда и красоты в промышленное производство. Его работы в области дизайна, типографики и искусства оказали значительное влияние на развитие мировой культуры.
На сайте Искусство и Дизайн вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Здесь собраны бестселлеры и лучшие произведения, которые помогут вам раскрыть новые грани искусства и красоты.
🌟 Погрузитесь в мир "Искусства и жизни" вместе с Уильямом Моррисом и откройте для себя новые горизонты творчества и вдохновения!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В период между нашим временем и концом средних веков Европа обрела свободу мысли, глубокие знания и могучий дар управления материальными силами природы. В то же время она завоевала относительную политическую свободу, уважение к жизни цивилизованных людей и другие, сопутствующие этому преимущества. Тем не менее я намеренно подчеркнул, что если современная цивилизация должна продолжить свое существование, то потому только, что эти достижения достались ей слишком дорого за счет утраты того наслаждения повседневной работой, которое некогда несомненно было утешением в страхе и страданиях, причиняемых гнетом: гибель искусства была слишком высокой платой за материальное процветание средних классов. Прискорбна наша неспособность держать полными обе наши пригоршни, прискорбно, что мы были вынуждены проливать из одной руки, когда черпали другой, и все же, на мой взгляд, еще более прискорбно, что мы не осознаем эту потерю, либо же, смутно сознавая ее, вынуждаем себя забывать о ней и оглушительно кричим, что все прекрасно. Но коль скоро вовсе не все прекрасно, то я знаю, что человеческая природа не настолько переменилась за три столетия, чтобы мы осмелились сказать всем протекшим до того тысячелетиям: «Вы ошибались, пестуя искусство, и ныне мы убедились, что человеку нужны лишь хлеб, одежда и кров да крохи знаний об устройстве вселенной. Творчество не является более потребностью души человека, его правая рука может забыть свое былое проворство, и он от этого вовсе не станет хуже».
Нет, триста лет — один день в потоке веков — не изменили полностью человеческой природы, не сомневайтесь а этом. Придет день, и мы отвоюем искусство, то есть радость жизни, — отвоюем для нашего повседневного труда. «Где же надежда? — скажете вы. — Укажите!» Наша надежда покоится там, где обманула нас надежда прежних времен. Мы пожертвовали искусством ради того, что сочли светом и свободой, но мы купили обманчивый свет и ненастоящую свободу. Состоятельным людям этот свет открыл то, чего многие из них искали; свобода же сделала их достаточно независимыми, если они желали пользоваться своей свободой. Но таких людей было, во всяком случае, немного. Большинству же свет показал, что для них больше нет надежды, свобода же обеспечила им лишь добровольный выбор — получать на свой ничтожный заработок жалкие плоды рабского труда или же умирать голодной смертью.
Такова, говорю я, наша надежда. Если бы сделка была действительно справедлива, оставалось бы искусство только похоронить, а красоту жизни предать забвению. Но теперь дело искусства обладает кое-чем иным, к чему можно взывать, — обладает надеждой народа на счастливую жизнь, которая еще не дарована ему. Вот наша надежда: дело искусства — это дело народа. Подумайте над уроками истории и воспряньте духом! Было время, когда всемогущий Рим держал в своих развратных объятиях весь цивилизованный мир. Всем, даже мудрейшим, казалось, как мы можем это видеть даже по Евангелиям, что власть его вечна, и для живших под его игом не было иного мира, о котором стоило хотя бы помыслить. Но проходили дни, и хотя никто не замечал тени грядущих перемен, они все-таки пришли как тать в ночи, и варвары, мир которых лежал за пределами владычества Рима, его покорили. Люди, ослепленные террором, горестно стонали от этих перемен и считали, что мир погублен Фурией Севера. Но даже эта Фурия принесла с собою дары, давно уже забытые Римом, но некогда вскормившие его славу, — ненависть ко лжи, презрение к богатствам, пренебрежение смертью, веру в немеркнущую, завоеванную упорством славу, благородную любовь к женщинам, — все это принесла с собой Фурия Севера так, как горный поток приносит золото. И пал Рим, и поднялась Европа, и снова возродилась надежда мира. И для тех, кто имеет уши, чтобы слышать, эта повесть о прошлом послужит притчей о грядущих днях, о тех переменах, что зреют в варварской душе цивилизации — в пролетариате. Нас же, принадлежащих к среднему классу, к самому ядру могущественной, но чудовищной системы конкурентной коммерции, эта повесть поучает очистить души от алчности и малодушия, лицом к лицу встретить перемену, которая снова уже на пути к нам, и разглядеть добро и надежду, которые несет с собой эта перемена вместе с угрозой насилия и всеми уродствами, явившимися на свет не сами по себе, а рожденными тем, что обречено на разрушение.
И я скажу еще раз, что мы, состоятельные люди, те из нас, кто любит искусство не как погремушку, но как нечто необходимое в жизни человека, как символ его свободы и счастья, должны прежде всего поднять уровень жизни народа или, другими словами, осуществить то требование, которое я выдвинул от имени труда и которое теперь сформулирую по-иному, чтобы помочь увидеть, что же препятствует осуществить его и каковы те враги, с которыми нам предстоит сражаться. Я выдвигаю это требование в такой форме: трудам человека должно создаваться только то, что стоит этого труда и что не ведет к вырождению самого труженика.
Хотя это предложение очень просто и несомненно правильно — в чем, я уверен, вы убедитесь, когда начнете исследовать этот вопрос, — оно вызывает на смертный поединок всю современную систему труда в цивилизованных странах. Эта система, называемая конкурентной коммерцией, есть, очевидно, система войны, то есть опустошение и разрушение, или же, если угодно, ее можно назвать азартной игрой. По условиям этой игры все, что человек приобретает, он приобретает за счет другого. Такая система не интересуется и не желает интересоваться, стоит ли производить то, что она производит. Ей нет и не может быть никакого дела до того, не обрекает ли тружеников на вырождение выполняемая ими работа; ее интересует лишь одно-единственное, а именно так называемое «производство прибыли». Это выражение стало употребляться так произвольно, что я должен раскрыть его действительный смысл: оно означает ограбление слабого сильным, и я утверждаю, что эта система по самой своей природе разрушительна для искусства — иными словами, для счастья жизни. Какие бы заботы о жизни народа ни проявлялись в наши дни, какие бы достойные дела ни совершались — все это происходит вопреки самой системе и ее принципам. И в высшей степени верно то, что мы хотя бы молчаливо признаем: она враждебна всем самым высоким устремлениям человечества.
Разве мы не знаем, например, каково приходилось творцам гениальных произведений, людям, которые являются солью земли, без которых общественное разложение уже давно стало бы нетерпимым. Поэт, художник, ученый — разве не правда, что, достигнув расцвета славы, зенита своей веры и энтузиазма, они на каждом шагу наталкиваются на коммерческую войну с ее зловещим вопросом: «Выгодно ли это?» Разве это не правда, что когда они завоевывают мировой успех и становятся сравнительно богаты, то невольно кажутся нам славно бы запятнанными соприкосновением с коммерческим миром? Надо ли говорить о великих замыслах, которыми пренебрегли, о делах, которые, по всеобщему признанию, настоятельно необходимо совершить, но за которые ни одна рука не может взяться из-за отсутствия денег? В то же время, если бы речь шла о возбуждении в умах людей какой-либо глупой прихоти и удовлетворение ее сулило бы прибыль, то деньги полились бы рекой. Мало того, вам должно быть известно, как стара история войн, затеваемых коммерцией в поисках новых рынков, — войн, перед соблазном которых не могут устоять даже самые миролюбивые из государственных деятелей. Старая история, но все же она всегда кажется новой. Теперь она стала чем-то вроде злой пародии, над которой я, если б мог, не стал бы смеяться, но она просто вызывает у меня смех сквозь слезы гнева.
А вся эта власть над силами природы, которой мы достигли за какие-нибудь сто лет, что дала она нам при этой системе? По мнению Джона Стюарта Милля{7}, сомнительно, чтобы все современные изобретения в области механики хоть сколько-нибудь облегчили тяжесть труда: будьте уверены, они совершались не для этой цели, а для того, чтобы добывать прибыль. Эти почти сказочные машины, которые при спокойном и предусмотрительном использовании могли бы даже теперь быстро уничтожить весь неприятный и неодухотворенный труд, предоставив нам свободу развивать в наших рабочих мастерство рук и живость ума и снова творить ту красоту и гармонию, которые может создавать лишь рука человека, направляемая его душой; а что теперь сделали для нас эти машины? Цивилизованный мир гордится этими машинами, однако имеет ли он право гордиться, применяя их для коммерческой войны и опустошения?
Не думаю, что тут может быть уместно ликование; коммерческая война нажила прибыль на этих чудесах; это значит, что с их помощью она создала для себя миллионы несчастных рабочих, превращенных — если говорить об их повседневном труде — в бездумные машины для того, чтобы сделать труд дешевым и чтобы неустанно поддерживать волнующую, но смертоносную игру. Действительно, этот труд оказался бы довольно-таки дешев, дешев для генералов коммерческих сражений, но убийственно дорог для остальных из нас, — если бы не семена свободы, посеянные для нас доблестными мужами прошлого, чтобы в наше время из них выросли чартизм{8}, тред-юнионизм{9} и социализм, поднявшиеся на защиту упорядоченной и благопристойной жизни. Ужасно было бы наше рабство — и не только для рабочего класса, — если бы не эти ростки предстоящего переворота. Но и теперь из-за невообразимого скопления в больших городах и промышленных районах рабочих-машин и их семей это рабство низводит нашу жизнь до позорно низкого уровня, настолько низкого, что трудно даже подумать о каком-нибудь средстве поднять общественное благосостояние. С помощью средств быстрой связи, которая должна была бы поднять уровень жизни благодаря распространению образования из города в деревню и благодаря повсеместному созданию скромных центров свободной мысли и очагов культуры, с помощью железных дорог и тому подобного коммерческая система собрала для себя соперничающих между собой обездоленных новобранцев резервной армии, от которых столь сильно зависит судьба ее ставок в азартной игре, и лишила в то же время сельскую местность ее населения, уничтожив малейшую надежду на разумную жизнь в небольших городах.
- Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня - Евгений Александрович Костин - История / Культурология
- Эстетика и теория искусства XX века. Хрестоматия - Коллектив авторов - Культурология
- Статьи о русской литературе (сборник) - Николай Добролюбов - Критика
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Собрание речей - Исократ - Античная литература