Форма входа
0/0
Век Джойса - И Гарин
- Дата:17.10.2025
- Категория: Документальные книги / Искусство и Дизайн
- Название: Век Джойса
- Автор: И Гарин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Век Джойса - И Гарин. Жанр: Искусство и Дизайн. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Век Джойса - И Гарин:
Если писать историю как историю культуры духа человеческого, то XX век должен получить имя Джойса — Гомера, Данте, Шекспира, Достоевского нашего времени. Элиот сравнивал его "Улисса" с "Войной и миром", но "Улисс" — это и "Одиссея", и "Божественная комедия", и "Гамлет", и "Братья Карамазовы" современности. Подобно тому как Джойс впитал человеческую культуру прошлого, так и культура XX века несет на себе отпечаток его гения. Не подозревая того, мы сегодня говорим, думаем, рефлексируем, фантазируем, мечтаем по Джойсу. Его духовной иррадиации не избежали даже те, кто не читал "Улисса". А до последнего времени у нас не читали: с 67-летним опозданием к нам пришел полный "Улисс", о котором в мире написано в тысячу раз больше, чем сам роман. В книгу вошли также очерки-эссе об Ибсене, Кэрролле, Йитсе и других писателях, чье творчество, по мнению автора, предваряло, предвосхищало, готовило наступление века Джойса.
Читем онлайн Век Джойса - И Гарин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Противоположность символиста метафизику — в организации и функции метафор: у одного они служат пояснению содержания, у другого внезапным ассоциациям.
Среди его предтеч называют Жюля Лафорга, Эзру Паунда, Стравинского, Эйзенштейна. С Лафоргом и Бодлером его связывают темы тоски, отчаяния, обреченности, безысходности и смерти. Он с одинаковой уверенностью использовал технические открытия поэтов-мистиков XVII века и постбодлеровского Парнаса — недоговоренность, абстрактность, лаконизм, литературные традиции Ренессанса, елизаветинской эпохи, Донна и Драйдена, модные веяния современности — вплоть до Дада.
Поначалу Элиота считали прямым наследником "проклятых поэтов", и, действительно, без изучения Бодлера, Верлена, Лафорга, Корбьера, без Цветов Зла и Добрых песен другими бы стали Пруфрок и Прелюдии. Но, хотя молодой Элиот часто писал стихи по-французски, не следует преувеличивать влияние бодлеровской традиции: не только иные акценты, но и иная ретроспектива. Да и сами французские символисты рассматриваются Элиотом сквозь призму поэтов-метафизиков: "Жюль Лафорг и Тристан Корбьер во многих своих стихах ближе школе Донна, чем любой современный английский поэт".
На самом деле взгляд, point of view, Элиота гораздо шире: само различие классицизма и романтизма он усматривает как различие между целостностью и фрагментарностью, упорядоченностью и хаосом. В предисловии к Священному лесу достоинство поэта Элиот определяет как его способность охватить литературу единым взглядом, "воспринимать ее как целое, а тем самым и прежде всего воспринимать ее не как замкнутую в своей эпохе, но как стоящую над всеми эпохами". Таков его ракурс — с позиции вечности…
Элиот потому и предпочитал Данте Шекспиру, что у первого "более мудрое отношение к жизни". У Данте за спиной "высшая" философия Фомы Аквинского, у Шекспира же — "запутанная", "беспорядочная" философия Ренессанса, состоящая из "лоскутов". Впрочем, и "Шекспиру повезло со временем. А нам — нет". Ведь стихи были повседневной частью жизни елизаветинцев, на улицах звучали песни и баллады, в театре — драмы в стихах. А кому они нужны сегодня "специалисту", "профессионалу", "винтику" отлаженной системы? Поэзия перестала быть формой общности людей. Между тем, "смерть поэзии — подлинная трагедия для человека". Не оттого ли "полые люди" и "бесплодная земля"?..
Для Элиота Гамлет — отправная точка на пути к Пруфроку. В нем нет христианского смирения и дантовской цельности. Сам он — "осколок систем", дитя неверия. Шекспир не может претендовать на роль духовного пастыря, ибо не знает "быть или не быть". Хотя Гамлет — "трудный орешек", в нем предпосылки Руссо…
У Шекспира Элиот приемлет мудрость и трагическую ясность последних пьес и сонетов — то, что сближает его с Донном. Любимая пьеса Элиота-Кориолан. В Бесплодной земле Элиот вспоминает "поверженного гордыней" Кориолана, который для него — символ личности, лишенной Бога. Элиот и сам думал написать поэму на эту тему, но исполнил замысел лишь частично — в стихотворениях Триумфальный марш и Муки государственного деятеля.
Как у большинства модернистов, эрудиция Элиота кажется беспредельной: Аристофан, Эсхил, Софокл, Вергилий, Овидий, Данте, Гвидо Кавальканти, де ла Крус, Шекспир, Марлоу, Генри Воэн, Донн, Блейк, Свифт, Лонселот, Эндрюс, Генри Ньюмен, Браунинг, Теннисон, Киплинг, Мильтон, Бомонт, Флет-чер, Реми де Гурмон, Вордсворт, Голдсмит, Готье, Бодлер, Вер-лен, Лафорг, Жерар де Нерваль, Вагнер, Уайльд, Бэббит, Хьюм, Ш. Моррас, Ш.-Л. Филипп, Вебстер, Мидлтон, Поп, По, Го-торн, Генри Джеймс, Спенсер, Фитцджеральд, Хаксли, Конрад, Э.Лир, Гуссерль, Л. Кэррол, Евангелие, Псалтырь, Откровения Иоанна Богослова, Упанишады, Махабхарата, католические литании, спиричуэлз: негритянские песнопения, псалмы, молитвы, плясовые песни, детские считалочки, Будда, христианские пророки, отцы церкви, имена, имена, имена…
Книги, книги, книги…
Каждое слово, каждый образ — это целое напластование: философий, религий, этик, но и конкретностей, прозаизмов, вульгаризмов, самой жизни. Здесь требуется даже не дешифровка, как у Джойса, а погружение в этот круто заваренный интеллектуальный мир.
Бесконечные намеки, недомолвки, реминисценции, открытые и замаскированные цитаты, сложная система отсылок, изощренная имитация разных поэтических техник, виртуозность ассоциаций, безбрежность метафор, парафразы, речитативы, аллитерации, ассонансы, расширенные виды рифм, смешение арго и сакральных текстов, насыщенная до предела суггестивность слова и при всем том — невиданная органичность, полное растворение реминисценций в аллюзиях поэта.
Если прийти сюдаЛюбым путем и откуда угодноВ любое время года и суток,Конец неизменен: вам придется отставитьЧувства и мысли. Вы пришли не затем,Чтобы удостовериться и просветлиться,Полюбопытствовать или составить отчет.Вы пришли затем, чтобы стать на колени,Ибо молитвы отсюда бывали услышаны.А молитва не просто порядок слов,И не дисциплина смирения для ума,И не звуки молитвенной речи.И то, о чем мертвые не говорили при жизни,Теперь они вам откроют, ибо они мертвы,Откроют огненным языком превыше речи живых.Здесь, на мгновенном и вневременном перекрестке…Есть три состояния, часто на вид похожие,Но по сути различные, произрастающиеВ одном и тот же кустарнике вдоль дороги: привязанностьК себе, к другим и к вещам; отрешенностьОт себя, от других, от вещей; безразличие,Растущее между ними, как между разными жизнями,Бесплодное между живой и мертвой крапивой,Похожее на живых, как смерть на жизнь.Вот применение памяти: освобождениеНе столько отказ от любви, сколько выходЛюбви за пределы страсти и, стало быть, освобождениеОт будущего и прошедшего. Так любовь к родинеНачинается с верности своему полю действияИ приводит к сознанью, что действие малозначительно,Но всегда что-то значит. История может быть рабством,История может быть освобожденьем. Смотрите,Как уходят от нас вереницей края и лицаВместе с собственным "я", что любило их, как умело,И спешит к обновленью и преображенью, к иному ритму.Грех неизбежен, ноВсё разрешится, иСделается хорошо.Если опять подуматьОб этих краях и людях,Отнюдь не всегда достойных,Не слишком родных и добрых,Но странно приметных духомИ движимых общим духом,И объединенных борьбою,Которая их разделила;Если опять подуматьО короле гонимом,О троих, погибших на плахе,И о многих, погибших в безвестье,Дома или в изгнанье,О том, кто умер слепым,То, если подумать, зачемНам славословить мертвых,А не тех, кто еще умирает?Вовсе не для того,Чтоб набатом вызвать кошмарыИ заклятьями призрак Розы.Нам не дано воскрешатьСтарые споры и партии,Нам не дано шагатьЗа продранным барабаном.А те, и что были противИ против кого они были,Признали закон молчаньяИ стали единой партией.Взятое у победителейНаследуют от побежденных:Они оставляют символ,Свое очищенье смертью.Всё разрешится, иСделается хорошо,Очистятся побужденьяВ земле, к которой взывали.
Прелюдии и Рапсодии Элиота мне представляются поэтическим экстре Улисса: однообразие жизни, тупость людей, их покорность судьбе в контексте размышлений поэта на вечные темы.
Безымянный герой, которого полночь застала на улице, движется по кругам урбанистического ада. Время, равнодушное к драмам, разыгрываемым в ночи, строго регламентирует границы его путешествия. Сухая четкая фиксация времени: двенадцать, полвторого, полтретьего, полчетвертого, четыре создает впечатление протяженности улиц… Герой весь во власти подсознательных импульсов, и мы оказываемся очевидцами "растворения мысли в иррациональном, почти сюрреалистическом коллаже отрывистых впечатлений". Всё дано в неустойчивом, смещенном состоянии — уличные фонари говорят, лопочут, бормочут, гудят, луна подмигивает, улыбается, гладит траву… Мотив безумия проникает в стихотворение вместе с лунным светом.
Ключевым в "Прелюдиях" становится образ сгущающегося дыма. Перейдя сюда из "Пруфрока" (the yellow fog, the smoke that rises from the pipes), он возникает в первой же прелюдии: "Сожженье дымных дней такое". Он влечет по ассоциации образы дымных фабрик, коптящих очагов, подгоревшей пищи, табачных трубок. Этот образ лейтмотивом проходит через всю раннюю поэзию Элиота.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Век Джойса - И Гарин бесплатно.
Похожие на Век Джойса - И Гарин книги
- Божественная комедия - Данте Алигьери - Учебная литература
- От Ада до Рая. Книга о Данте и его комедии - Улоф Лагеркранц - Биографии и Мемуары
- «Улисс» в русском зеркале - Сергей Хоружий - Биографии и Мемуары
- Дочь того самого Джойса - Аннабел Эббс - Русская классическая проза
- Лис Улисс и клад саблезубых - Фред Адра - Детская фантастика
