Четыре года в Сибири - Теодор Крёгер
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Четыре года в Сибири
- Автор: Теодор Крёгер
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроме нас в комнате никого нет, никто не услышит то, что мы должны сказать друг другу после долгих месяцев.
Это короткие, беглые слова, ответы так же коротки.
Я знаю, что меня будут допрашивать сегодня вечером.
Я укладываю Фаиме спать и прощаюсь с нею. Она смелая, моя маленькая татарка. Ее глаза очень серьезно глядят на меня.
Я знаю: если мне не доведется вернуться, то она последует за мной
Потом я снова один на один с Ахмедом.
Внезапно глаза татарина становятся колючими и полными ненависти. Он весь обращается в слух, и как кошка прыгает в мою сторону, хватает бутылку с содовой водой, вода дико пенится в стакане... дверь открывается. Входит комиссар уголовной полиции. Я с трудом делаю несколько глотков.
- Господин доктор Крёгер, я убедительно прошу вас следовать за мной. На лице мужчины лежит дежурная улыбка.
На широкой лестнице стоит Фаиме в пестром бухарском домашнем халате.
- Возвращайся скорее, Петруша, я буду ждать тебя, – шепчет она мне.
Я беру себя в руки и шаг за шагом, по каждой отдельной ступеньке покрытой ковром лестницы, спускаюсь вниз на первый этаж, к выходу. Швейцар помогает мне надеть пальто, я немного тяну время. Взгляд на лестничные ступени, по которым я только что спустился, и я ухожу.
Навсегда...?
По ночному освещенному городу, по знакомым улицам, заполненным людьми в гражданской одежде и в военной форме, машина доставляет меня в предназначенное место.
В зале заседаний меня, кажется, уже ждали, так как все глаза направлены на меня. Я узнаю несколько знакомых, в том числе также и друзей. В стороне сидят судьи и пристально смотрят на меня.
Мы смотрим друг на друга как враги перед близким боем. У нас не будет жалости друг к другу. Тут не может быть бережного обращения, так как один из нас обязательно проиграет, непременно должен будет проиграть.
Мне было известно, что одна из самых способных голов, судебный следователь по особо важным делам, господин Орлов, взял следствие в свои руки. Не было ни одного уголовного дела, которого он не раскрыл бы[6]. Мои глаза искали его гладко выбритый череп и блестящие очки, но я не находил его. Может быть, он и присутствовал, но был переодетым.
Бой начался.
Первое ходатайство звучало так: безотлагательно перевести меня в крепость.
Ходатайство было отвергнуто...
Я опустил глаза к земле: невидимый фронт во вражеской стране еще не прорван.
Внезапно последовали вопросы.
- Вы часто приглашали к себе военного министра Сухомлинова, он бывал даже очень часто у вас, не правда ли, господин Крёгер? – спросил комиссар.
- Он приходил, но редко.
- Однако лично вы особенно часто имели с ним дело, – вмешался другой комиссар.
- Только если речь шла о специальных больших заказах, если это было в сфере его личной компетентности, в остальных случаях наши служащие вели переговоры с начальниками соответствующих департаментов и отделов.
- Но вас очень часто видели в военном министерстве.
- Если речь шла о специальных заказах, тогда это, пожалуй, требовалось, так как всегда многое нужно было выяснить, подробности исполнения и так далее...
Часами продолжался допрос, и он был подобен ураганному огню, заградительному огню, который не вызывал другой мысли, кроме признания, измены. Изможденный голодом, на исходе своих сил и полубезумный от постоянного хаоса вбиваемых как молотком вопросов, я вернулся домой. Это были одиночные допросы, затем очные ставки, потом снова одиночные, потом вместе со многими другими. Неуклюжие и ловкие попытки запутать, подтолкнуть к внезапному признанию, дать выскользнуть хоть одному словечку – все это пока что потерпело неудачу.
На следующий день допрос был возобновлен с новой силой. Наверное, господин Орлов собственной персоной присутствовал во время этой атаки. Но я его не видел. Пусть это звучит смешно, но я твердо убежден, что он сидел под столом, который был покрыт зеленой скатертью, спускающейся до земли, столь искусны были вопросы, заданные мне, и их скрытый смысл.
Были доставлены конторские книги наших чугунолитейных предприятий, и многие поставки подвергнуты перепроверке, так как туда были внесены суммы, полученные от нашего завода различными геодезистами, работавшими в свое время в крепостях или поблизости от них. Эти бухгалтерские записи абсолютно совпадали со сделанными мной показаниями и объяснениями. Поставки товаров, в свою очередь, можно было безупречно проконтролировать в соответствии с расписками о подтверждении получения и о подтверждении количества. Мои отношения с называемыми мне лицами всегда можно было проверить на основании документов, все равно, встречались ли мы у границы, за рубежом или в другом месте. Меня обвиняли, что я передавал немецкой разведке документы об измерениях глубины различных рек в Польше, где теперь шли военные действия, что пробивал для различных фирм заказы на строительство и ремонт укреплений по низким ценам. Все это обосновывалось тем, что армии Центральных держав форсировали реки в самых удобных местах, чувствуя себя как дома, и что их артиллерия с неестественной надежностью сразу уничтожала самые чувствительные места крепостей.
Меня допрашивали изо дня в день, в большинстве случаев в маленькой комнате, которая из-за своей простоты и скуки производила глубокое меланхолическое впечатление. Голые стены, голый пол, узкие накрытые зеленым сукном столы, за которыми сидели три секретарши и попеременно со зловещей скоростью стенографировали каждый вопрос, каждый ответ. Одна из них должна была при этом наблюдать и за моим выражением лица и каждым малейшим движением и их тоже стенографировать, согласовывая с заданными вопросами. Я сидел почти в центре, на простом стуле, вокруг меня три или четыре комиссара, обрушивавших на меня хаотический вал вопросов.
Час за часом в беспрерывном перекрестном допросе.
Ни мгновения разрядки.
Четверо мужчин против одного. Четверо мужчин со всеми правами, защищенные законом, поощренные обещаниями наивысших наград и громадных денежных премий, против одного, лишенного прав, затравленного.
Не было найдено ничего, никаких улик, подтверждающих мою вину. Моя память работала как хорошая машина. Ни один их вопрос не остался без ответа.
Час за часом продолжался допрос – и тщетно.
Я поднимаюсь со стула, на котором просидел почти неподвижно несколько часов, с таким ощущением, как будто я усыплен наркозом. Я больше не чувствую тяжести тела и больше не вижу людей, которые выпроваживают меня. Затем я на улице... Неясно, как в тумане, стоят вокруг меня какие-то фигуры, которые приводят меня к машине. Ухо автоматически слышит, как водитель слишком долго отъезжает на первой передаче, как шестерни при переключении на вторую жестко сцепляются друг с другом, этот технически неправильный процесс озаряет меня как молния, потом включается третья, за ней четвертая передача. Все вокруг меня молчит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Метели ложаться у ног - Василий Ледков - Детская проза
- Жизнь Достоевского. Сквозь сумрак белых ночей - Марианна Басина - Биографии и Мемуары
- Высокие технологии работы с клиентами. Как превратить случайного потребителя в искреннего приверженца - Мика Соломон - Маркетинг, PR, реклама
- Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня - Евгений Александрович Костин - История / Культурология
- Дверь в Вечность - Альмира Илвайри - Фэнтези