Козьма Прутков - Алексей Смирнов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Козьма Прутков
- Автор: Алексей Смирнов
- Год: 2011
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, в третий раз Пушкин обращается к той же теме в сонете.
ПОЭТУПоэт! не дорожи любовию народной.Восторженных похвал пройдет минутный шум;Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободнойИди, куда влечет тебя свободный ум,Усовершенствуя плоды любимых дум,Не требуя наград за подвиг благородный.
Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;Всех строже оценить умеешь ты свой труд.Ты им доволен ли, взыскательный художник?
Доволен? Так пускай толпа его бранитИ плюет на алтарь, где твой огонь горит,И в детской резвости колеблет твой треножник[244].
Этот пафос знающего себе цену мастера понятен, но уязвим. Слишком общо он выражен. С математическим контрастом. Между тем далеко не всегда полюса антиномии «поэт» и «чернь» так отчетливо разведены. И «чернь» бывает не лыком шита, и «поэт» не безупречен.
Но одно дело поэт обобщенный, а другое дело — Пушкин. Возможно ли находить смешным жреца, законно противополагающего себя непосвященным? Можно ли без цинизма и ерничанья снижать пафос оригинала, развенчивать его патетику, сохраняя при этом уважение к прототипу? Вот вопросы, которые ставит перед нами Козьма Прутков, и он же отвечает на них.
В начале XX века, в эпоху «разброда и шатания» (или поиска новых форм освобождения от того, что стало восприниматься как догма), футуристы не только отвернулись от Пушкина, а вообще, как мы помним, предлагали сбросить его «с парохода современности». Ближе к середине прошлого столетия бюрократическая власть партаппаратчиков причислила поэта к своему сословию, полностью его приватизировав. Пушкин получил статус самого большого начальства. Критиковать его, а тем более подтрунивать над ним не дозволялось никому. Ни в настоящем, ни в будущем, ни в прошлом. По советскому времени даже серьезные исследователи утверждали, что стихотворения Пушкина только «использованы, но не пародированы» Прутковым. То же относилось и к следующему вторым в духовной иерархии Лермонтову: и его пародировать запрещалось.
Попробуем убедиться сами, переходит или не переходит Козьма Прутков грань между нейтральным «использованием» и юмористическим «пародированием». Просто ли он цитирует Пушкина (прямо или косвенно) или все-таки утрирует, окарикатуривает образ лирического героя?
Внимание Пруткова сосредоточилось лишь на одной, но важной пушкинской теме — «Поэт и толпа». Козьма Петрович посвятил ей четыре стихотворения, причем первое открывает Полное собрание его сочинений.
Козьма Прутков МОЙ ПОРТРЕТКогда в толпе ты встретишь человека, Который наг[245];Чей лоб мрачней туманного Казбека, Неровен шаг;Кого власы подъяты в беспорядке; Кто, вопия,Всегда дрожит в нервическом припадке, — Знай; это я!
Кого язвят со злостью, вечно новой Из рода в род;С кого толпа венец его лавровый Безумно рвет;Кто ни пред кем спины не клонит гибкой, — Знай: это я!..В моих устах спокойная улыбка, В груди — змея!..
Обратим внимание на готовность автора произвести клоунскую замену: «Который наг» на «На коем фрак». Пруткову все равно: одет его лирический герой перед публикой или раздет. Здесь — тождество противоположностей, момент игрового абсурда.
Далее сравним.
У Пушкина:
Не клонит гордой головы;Бежит он дикий и суровый,И звуков и смятенья полн…
У Пруткова:
Чей лоб мрачней туманного Казбека…Кого власы подъяты в беспорядке.
Та же голова гордеца (точнее «лоб»), те же дикость и суровость («мрачней… Казбека»), то же смятение («власы подъяты в беспорядке»).
Разве о таком можно сказать: «использовано»?
«Пантеон русской литературы. Пушкин (Тургеневу): „Иван Сергеевич, что это тут так скверно попахивает?“ Тургенев: „А это, Александр Сергеевич, несет от расходившихся современных рыцарей пера, воюющих из-за подвального помещения нашего Пантеона…“». Карикатура. 1893 г.Услышав строй пушкинского стихотворения «Брожу ли я вдоль улиц шумных…», Козьма Петрович подхватывает и его. Но не тему прототипа (бренность всего земного). Тема Пруткова остается прежней.
МОЕ ВДОХНОВЕНИЕГуляю ль один я по Летнему саду[246],В компанье ль с друзьями по парку хожу,В тени ли березы плакучей присяду,На небо ли молча с улыбкой гляжу —Все дума за думой в главе неисходно,Одна за другою докучной чредой,И воле в противность и с сердцем несходно,Теснятся, как мошки над теплой водой!И, тяжко страдая душой безутешной,Не в силах смотреть я на свет и людей:Мне свет представляется тьмою кромешной;А смертный — как мрачный, лукавый злодей!
И с сердцем незлобным и с сердцем смиренным,Покорствуя думам, я делаюсь горд;И бью всех и раню стихом вдохновенным,Как древний Аттила, вождь дерзостных орд…И кажется мне, что тогда я главоюВсех выше, всех мощью духовной сильней,И кружится мир под моею пятою,И делаюсь я все мрачней и мрачней!..И, злобы исполнясь, как грозная туча,Стихами я вдруг над толпою прольюсь:И горе подпавшим под стих мой могучий!Над воплем страданья я дико смеюсь.
И если Пушкин устами поэта обличает толпу:
Молчи, бессмысленный народ,Поденщик, раб нужды, забот!Несносен мне твой ропот дерзкий,Ты червь земли… —
то передразнивая, не то же ли самое делает и Прутков?
И бью всех и раню стихом вдохновенным,Как древний Аттила, вождь дерзостных орд…
Здесь даже лексика совпадает: дерзкий — дерзостных. Правда, у Пушкина «чернь» предается еще и самобичеванию:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Элина Быстрицкая. Красавица с характером - Юлия Игоревна Андреева - Биографии и Мемуары
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- Лицо - Александр Галин - Драматургия
- Жизнь поэтов - Эдгар Доктороу - Современная проза
- Как я был чиновником - Станислав Афонский - Русская современная проза