Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие - Лев Самуилович Клейн
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие
- Автор: Лев Самуилович Клейн
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда биограф путешественника Носик вычитал в письмах своего героя Мещерскому странные просьбы и признания и поведал о своем открытии «одному из главных «маклаеведов» страны профессору Тумаркину», тот взглянул на него «удивленно и не слишком дружелюбно.
— С чего Вы это взяли?
Я забормотал, что, может, я и не прав, но это все черным по белому, и это все же проливает свет…
Рисунок Миклухо-Маклая
— На что? — спросил он, и я сник» (Носик 1999: 365).
Между тем это действительно рисует в новом свете формирование научных интересов Миклухо-Маклая, его переход от зоологии к антропологии — науке, пронизанной идеями многообразия и равноценности разных культурных норм. Более полно очерчивается также основа его эскапизма — бегства от отечественного бюрократического режима и европейской цивилизации, его путь к методу включенного наблюдения, его предпочтение путешествиям в одиночку, когда исследователь встречается с первобытным миром один на один. Конечно, не только бегство от европейской цивилизации и ее норм определяли его судьбу — сказывались и любовь к науке, к славе, симпатия к угнетенным. Но и эскапизм, связанный с сексуальным своеобразием, налицо. Эти новые детали никак не умаляют величия Маклая — он не становится менее отважным, менее самоотверженным, менее заслуженным. Просто он другой, более реалистичный и сложный.
Впрочем, видимо, после беседы с Носиком какие-то представления о том, что образ великого путешественника неполон и не столь уж пригоден для лакировки, забрезжили и у главного «маклаеведа» страны. В биографическом очерке, приложенном к шестому тому Собрания сочинений Миклухо-Маклая, где Д. Д. Тумаркин председателем редакционной комиссии, появилось неожиданное для осторожного деятеля науки высказывание: «Пришло время, устранив мифологические наслоения и «хрестоматийный» глянец, воссоздать образ тамо русс во всей его сложности, полноте и доподлинности» (ММ 6: 669). Разумеется, ни намека на то, какая именно сложность, какая доподлинная тайна скрывается под «хрестоматийным» глянцем.
По словам Носика (1999: 365), «тайна эта была интимной, и неожиданной, и страшной». А ведь страшна эта тайна только в Европе. Маклай же, который называл себя «белым папуасом» (ММ 5: 310), был гражданином мира.
Гомосексуальность Чайковского
1. Тема и время
Среди тем, недавно бывших запретными и внезапно ставших открытыми, — гомосексуальность Чайковского. Выходят одна за другой книги, где эта тема занимает все больше места (вплоть до «Самоубийства Чайковского»); поставлен балет «Чайковский», в котором главный герой танцует со своим любовником; секс-меньшинства в Петербурге создали общество имени Чайковского… Ну, кому какое дело до гомосексуальности Чайковского? У нас есть его музыка. Гомосексуален он был или нет, мы ею наслаждаемся и будем наслаждаться.
Пост-структуралист Ролан Барт провозгласил «смерть автора» — автор умирает в своем произведении. Когда оно создано, автор исчезает и для читателя существует лишь его произведение. Читателю нет дела до автора, до его намерений, его биографии и связей, неважно, какая ситуация вызвала к жизни произведение. Оно создано таким, каким создано. К чему бы ни стремился автор, его намерения вовсе не обязательно реализовались так, как он хотел. Да и вообще читатель вычитывает из произведения нечто, что автор, быть может, вовсе и не думал внести в произведение. Ведь у читателя другой склад мышления, другой кругозор, другая подготовка и другое время.
С этим трудно согласиться. Мы не бабочки-однодневки. Мы не привязаны к нынешнему моменту. Мы живем в истории и созданы ею. Такими же мы воспринимаем и вещи, нас окружающие. Чтобы понимать мир, нам нужно улавливать связи вещей, их причины. Чтобы предвидеть ход развития, нам надо знать его истоки. Любое произведение звучит для нас совершенно иначе — полнее, интереснее, ближе, — если мы видим его место в истории, знаем его автора, если автор для нас не пустой звук, а полнокровная личность.
В России долгое время Петр Ильич Чайковский был наполовину скрыт от нас. В 1900–1902 гг. появилось трехтомное жизнеописание, составленное его братом Модестом, в котором была сформирована официальная биография — сформирована такой, какою ее хотели видеть родные и близкие Чайковского. Такая биография соответствовала нормам среды, приличиям и идеологии государства и церкви. Жизнь Чайковского была прикрыта тяжелым бархатным занавесом, из-за которого он выходил к публике кланяться — в профессорском сюртуке и в мантии кембриджского доктора. Этот образ был унаследован и утвержден также советской идеологией. Революционным и патриотическим устоям нужен был народный герой, который бы воплощал в себе лучшие качества народа и страдать мог только от гнета самодержавия, в крайнем случае от буржуазной ограниченности — не привелось читать Маркса и Плеханова.
Столько было биографий, но все они придерживались линии, намеченной Модестом. Даже биография, написанная врачом-психоневрологом Стойко, над которой он работал чуть ли не всю жизнь (опубликована посмертно в 1972 г.), ни словом не упоминает гомосексуальность композитора и вообще какие-либо его отклонения от идеала здоровой гармоничной личности и норм поведения. Даже пристрастие к алкоголю, которое отмечал сам Чайковский в своих дневниках (в частности, отвергая пуританство Миклухо-Маклая). Между тем в короткий период относительной свободы от цензурных ограничений, в начале 20-х годов, в Советской России были опубликованы дневник Чайковского (ЧД) и часть его переписки с родными и друзьями, где достаточно ясно выступает его гомосексуальность, которую сам он рассматривал как порок и источник душевных терзаний.
Творчество его необычайно драматично, мелодии томительно прекрасны и зачастую наполнены слезами, гармонии потрясают красотой и какой-то отрешенностью от мира. Не оставляет впечатление, что Чайковский другой, не тот, который обрисован в десятках биографий.
Первой осуществила прорыв к истинной жизни Чайковского эмигрантская писательница Берберова. На основе опубликованных дневников и писем Чайковского, а также бесед с родными и друзьями композитора она первой заговорила о специфической сексуальной ориентации Чайковского, о его любви к тем или иным юношам. Но характерно, что даже она
- Крайон. Лунный календарь на 2015 год. Что и когда надо делать, чтобы жить счастливо - Тамара Шмидт - Эзотерика
- Блюдце, полное винегретов - Николас Шифоньер - Прочий юмор
- Девочки Гарсиа - Хулия Альварес - Русская классическая проза
- 80 лет одиночества - Игорь Кон - Биографии и Мемуары
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив