Снова Казанова (Меее…! МУУУ…! А? РРРЫ!!!) - Василий Бетаки
- Дата:24.07.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Снова Казанова (Меее…! МУУУ…! А? РРРЫ!!!)
- Автор: Василий Бетаки
- Год: 2011
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рано утром на рассвете мы проехали Венецию. Вдруг за окном возникла просторная вода лагуны и несколько островов вдали. На одном – собор с куполом, похожий на Исаакий без позолоты. Чушь, мелочь, трехминутный растерянный взгляд. И странное чувство, что вот оно, одно из главных оправданий моей эмиграции.
С тех пор я довольно часто чувствовал себя не столько эмигрантом, сколько туристом. И в 1990 году в первый мой приезд в Питер после семнадцатилетнего отсутствия я на своём вечере в Доме писателей сказал, что «вот стихи – это мой отчёт о творческой командировке в Европу, правда несколько затянувшейся.».
На римском вокзале Термини я узнал во встречавшем всю нашу толпу эмигрантов молодом человеке своего знакомого – Сеню Климовицкого, московского барда и зубного техника! Я обрадовался, он тоже, хотя в «той» жизни мы были знакомы весьма шапочно. Пансион, в котором для начала поселили часть новоприбывших, содержала некая синьора Сильвия – в апрельскую римскую жару она ходила в трех лисах! А когда ей случалось кричать что-нибудь с третьего этажа кому-то, находящемуся на улице, то из окна вместе с тремя лисьими хвостами вертикально свисали с подоконника её длинные, банановой формы титьки, оттягивая тонкое трикотажное платье…
Когда я работал в Павловске, мне надо было заниматься научной работой и сдавать «листаж». Так вот одна из моих работ называлась «Сравнительная планировка некоторых европейских столиц». Мне захотелось проверить свою память и заодно поразвлечься, и я, ничего не объясняя, предложил троим или четверым из эмигрантов, с которыми ближе познакомился, пойти к Колизею. План Рима сам всплыл у меня в глазах, несмотря на то, что с того момента, когда он лежал на моём письменном столе в кабинете в Павловском дворце, прошло почти пятнадцать лет.
Потом я слышал от людей несколько подобных историй. Одна моя знакомая, закончившая французскую школу, легко нашла дорогу от Монмартра к Нотр Дам – их в школе учили топографии Парижа, был даже такой вопрос на экзамене. Так что воистину всякое знание благо.
Я никому не объяснил, откуда я знаю дорогу к Колизею, и двое из моих недавних знакомцев явно ёжились, подозревая меня в том, что я тут бывал. Один даже робко шепнул: «Как это, ты был тут?». Я сделал вид, что не расслышал. Он совсем перепугался: от «выездного» лучше ведь подальше держаться. Короче говоря, я с полной бессовестностью забавлялся страхами своих попутчиков, и только у самого Колизея, в начале эдакой пижонской импровизированной «экскурсии», рассказал, в чём дело.
Через два дня с лёгкой руки Сени, работавшего «встречателем» в конторе ХИАСа, меня приняли туда переводчиком на временную работу. Работал я четыре дня в неделю. Основная часть моей работы состояла в том, что я должен был объяснять причитающим бабкам, в основном одесским, самые разные бытовые мелочи. Бабок было немало. А с итальянскими и американскими сотрудницами ХИАСа я вполне объяснялся на моём жутком английском.
Однажды мне пришлось посетить квартиру, где в шести комнатах толпой жило человек пятнадцать карманников обоего пола. Всем этим кланом одесского ворья управляла одна старуха-пахан, которая приходилась бабушкой большей половине клана. Она будила своих внуков-карманников, матеря и расталкивая их: «Трамваи вже пийшлы, працюваты пора, гопники!» И воры послушно вставали, потягивались и отправлялись на ближайшую трамвайную остановку «працюваты». А в квартиру эту я попал, зайдя в гости к новому знакомому, жившему в Риме ещё с войны, бывшему польскому офицеру и литератору, обнищавшему и снимавшему в этой «малине» одну из комнат…
А Сеня Климовицкий не только устроил меня на работу, но и повёл меня в «Ассоциацию Интернациональной Литературы», проще говоря, в американскую контору, покупавшую оптом русские книги, издававшиеся в разных западных странах, чтобы потом тем или иным путём переправлять их в СССР. Пути и в самом деле были разные: от матросов советских судов, заходивших в порты Италии и Греции, до сотрудников посольств и консульств, работавших в Москве и в Питере. Многие люди охотно провозили книги! Я-то хорошо это всё знал: ведь я сам находился более десяти лет (до самой эмиграции) на другом конце этой «книжной цепочки»! Сеня познакомил меня с сотрудниками конторы. Их было двое кроме директора: Михаил Аронович Гальперин, бывший скрипач, потерявший на войне руку, прекрасно говоривший и по-итальянски, и по-английски, и ещё итальянский учитель на пенсии Николай Демьянович Шалдырван [93], крымский татарин. До революции он года три учительствовал в Крыму, потом пошёл добровольцем в Белую армию. С 23-его года жил в Риме. Окончил Лувенский университет в Бельгии и снова вернулся в Рим учителем русского и французского. Шалдырван поглядел на меня с минуту, потом просиял и просто сказал: «Ну вот, я вас ждал полвека».
В тот же день Николай Демьянович познакомил меня с директором Римской «конторы». Директора звали Джек Стюарт, но сам он называл себя студенческим прозвищем Гейтор [94]. Это был длинный рыжебородый парень, младше меня лет на пять-шесть. По-русски он говорил прекрасно. Гейтор окончил университет Беркли в Калифорнии, тот самый с которого начался американский «1968-ой». Год студенческий, сумасшедший, весёлый, бунтующий и, в конечном счёте, принёсший гигантские социальные перемены во многих странах, особенно европейских и заложивший основы сегодняшней свободы и раскованности, сегодняшнюю «неформальность» западного общества.
Поболтали мы о том о сём, и Гейтор предложил написать обо мне своему профессору, заведующему кафедрой славистики в Беркли, известному эмигрантскому критику Глебу Струве, авось тот возьмёт меня «в аспирантуру с преподаванием». Я поблагодарил, но предложил подождать, поскольку у меня были виды на Париж, да что-то ещё наклевывалось в Мюнхене на «Свободе», к тому же я хотел понять, что на самом деле представляет собой НТС, с которым я был связан уже более десятка лет. Забегая вперёд, скажу, что оказалось, – НТС – это почти остапо-бендеровский «союз меча и орала», но разобрался я в этом только года через два-три.
Удивительное было тогда время. Интерес Западной интеллигенции к русским эмигрантам был огромный и неподдельный, соответственно и возможностей работы у русского гуманитария было немало. Лет через десять ситуация сильно изменилась, и людям гуманитарных профессий, приехавшим в восьмидесятых, было гораздо труднее.
В общем, я не спешил, больше всего меня привлекала возможность работать на «Свободе», живя в Париже, а не в Мюнхене, возможность, о которой мне уже на второй день пребывания в Риме сообщили местные энтеэсовцы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Какао-кола - Михаил Шапиро - Русская классическая проза
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- Белочка. Басни, ирония, шутка - Влад Льенский - Поэзия
- Почему не нужно слушать женских советов. Сборник рассказов №10 - Алик Гасанов - Русская современная проза
- Разговор. Стихотворение Ив. Тургенева (Т. Л.)… - Виссарион Белинский - Критика