Старики - Хэсфорд Густав
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Старики
- Автор: Хэсфорд Густав
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пытаюсь заснуть...
Лежа на шконке, притягиваю к себе винтовку. Она начинает со мной разговаривать. Слова вытекают из дерева и металла и вливаются в руки. Она рассказывает мне, что и как я должен делать.
Моя винтовка – надежное орудие смерти. Моя винтовка – из черной стали. Это наши, человеческие тела – мешки, наполненные кровью, их так легко проткнуть и слить эту кровь, но наши надежные орудия смерти так просто не испортить.
Я прижимаю винтовку к груди, с великой нежностью, будто это священная реликвия, волшебный жезл, отделанный серебром и железом, с прикладом из тикового дерева, с золотыми пулями, хрустальным затвором и бриллиантами на прицеле. Мое оружие мне послушно. Я просто подержу в руках Ванессу, винтовочку мою. Я обниму ее. Я просто чуть-чуть ее подержу... И, докуда смогу, буду прятаться ото всех в этом страшном сне.
Кровь выплескивается из ствола винтовки и заливает мне руки. Кровь течет. Кровь расплывается живыми кусочками. Каждый кусочек – паук. Миллионы и миллионы крохотных красных паучков ползут по рукам, по лицу, заползают в рот...
Тишина. И в этой темноте сто человек, как один, начинают читать молитву.
Я гляжу на Ковбоя, затем – на рядового Барнарда. Они все понимают. Холодные оскалы смерти застыли на их лицах. Они мне кивают.
Новоиспеченные солдаты морской пехоты из моего взвода лежат по стойке «смирно», вытянувшись горизонтально на шконках, винтовки прижаты к груди.
Солдаты морской пехоты застыли в ожидании, сотня оборотней-волчат с оружием в руках.
Я начинаю читать:
Это моя винтовка.
Много таких, как она, но именно эта – моя...
Личный счет
Я видел, как лучшие умы моего поколенья гибнут от безумья, истощены истеричны и голы...
– Аллен Гинсберг, «Вой»Псих – это человек, который только что осознал, что творится вокруг.
– Уильям С. БерроусТет: год Обезьяны.
Последний день перед встречей нового, 1968 года по вьетнамскому лунному календарю мы с Стропилой проводим у лавки на Фридом Хилл возле Да-Нанга[18]. Мне приказано написать тематическую статью о центре отдыха на Фридом Хилл на высоте 327 для журнала «Leatherneck». Я – военный корреспондент при 1-ой дивизии морской пехоты. Моя работа заключается в том, чтобы писать бодрые новостные бюллетени, которые раздаются высокооплачиваемым гражданским корреспондентам, которые ютятся со своими служанками евроазиатского происхождения в больших отелях Да-Нанга. Те десять корреспондентов, что работают в информбюро 1-ой дивизии, с неохотой выполняют свои обязанности по созданию пиара войне вообще и корпусу морской пехоты в частности. Сегодня утром мой начальник решил, что статью, которая может реально вдохновить войска на великие свершения, можно написать о высоте 327, а фишка должна быть в том, что высота 327 была первой долговременной точкой, которую заняли американские войска. Майор Линч считает, что я заслужил немного халявы перед тем как вернусь в информбюро в Фу-Бай. Мои последние три операции меня вымотали до усрачки; в поле корреспондент – такой же стрелок, как и все. Стропила прицепился ко мне и таскается за мной как ребенок. Стропила – военный фотокорреспондент. Он думает, что я реально крутой боевой морпех.
Мы направляемся в кинотеатр, который больше похож на склад, и любуемся там на Джона Уэйна в «Зеленых беретах», в этой голливудской мыльной опере о любви к оружию. Сидим в самых первых рядах, рядом с группой хряков. Хряки развалились поперек кресел, задрав грязные тропические ботинки на кресла перед ними. Они все бородатые, немытые, одеты не по форме. Все поджарые и злобные – так обычно выглядят люди, вернувшиеся живыми после долгих топаний через джунгли, болота, зеленую пиздятину.
Я укладываю ноги на ряд кресел перед собой, и мы смотрим, как Джон Уэйн ведет за собой зеленоберетчиков. Джон Уэйн просто прекрасен как солдат, он чисто выбрит, одет в щегольскую тропическую форму в тропическом камуфляже, сшитую точно по фигуре.
Ботинки на его ногах блестят, как черное стекло. Вдохновленные Джоном Уэйном, исполненные боевого духа солдаты спускаются с небес и вступают в рукопашную со всеми Виктор-Чарли в Юго-восточной Азии. Он рявкает, отдавая приказ актеру-азиату, который играл Мистера Сулу в «Звездном пути». Мистер Сулу, который здесь играет арвинского офицера, зачитывает свою реплику, исполненный величайшей убежденности в сказанном: «Сначала убейте ... всех вонючих конговцев ... а потом поедете домой». Морпехи-зрители взрываются ревом и хохотом. Это дико смешное кино, такого мы давно уже не видели.
Позднее, в самом конце фильма, Джон Уэйн уходит в закат с отважным мальчонкой-сиротой. Хряки смеются, свистят и предупреждают, что сейчас напустят полные штаны от смеха. Солнце садится в Южно-Китайское море, и это делает конец фильма столь же похожим на правду, как и все остальное.
Большинство летунов в зале – чисто выбритые штабные крысы, которые никогда не ходят на операции. На крысах отполированные ботинки, накрахмаленная форма и авиаторские темные очки. Крысы уставились на хряков так, будто перед ними Ангелы Ада, забредшие на балет.
Экран тускнеет, включается верхнее освещение, и одна из крыс говорит: «Хряки гребаные... животные, и ничего боле...»
Хряки оборачиваются. Один из хряков поднимается. Направляется к ряду, где расселись крысы.
Крысы смеются, пихают друг друга, передразнивают хряка, изображая, какое сердитое у него лицо. И вдруг замолкают. Они не могут отвести глаз от этого лица, на котором появляется улыбка. Хряк улыбается, будто ему известен какой-то жуткий секрет.
Аэродромные крысы не спрашивают у хряка, почему он так улыбается. Лучше им этого не знать.
Еще один хряк вскакивает, хлопает улыбающегося хряка по руке и говорит: «Брось, Звер. Ерунда. Этих мудаков мы мочить не будем».
Улыбающийся морпех делает шаг вперед, но тот, что поменьше, преграждает ему путь.
Крысы решают воспользоваться этой задержкой в продвижении улыбающегося хряка. Они пятятся спиной вперед по проходу до самой двери и там, запинаясь, вываливаются на солнечный свет.
Я говорю:
– Ну не херня ли? А говорят, хряки все сплошь убийцы. По мне, так вы, дамочки, на убийц и не похожи.
Улыбающийся хряк уже не улыбается. Он говорит:
– Так-так-так, сукин ты сын...
– Не лезь, Звер. – говорил маленький морпех. – Я этого засранца знаю.
Мы с Ковбоем бросаемся друг на друга, боремся, пихаемся и колотим друг друга по спинам.
– Старый ты козел. Как ты? Что нового? Кого успел поиметь? Только твою сестренку. Ну, лучше уж сестренку, чем маманю, хоть у меня и маманя ничего.
– Слушай, Джокер, а я уж размечтался, что больше с тобой, говнюком, не встречусь. Я уж так надеялся, что призрак комендор-сержанта Герхайма из Пэррис-Айленда никогда тебя не выпустит, что уж он-то обеспечит тебе мотивацию.
Я смеюсь:
– Ковбой, засранец ты этакий. А выглядишь ты сурово. Когда б не знал, что ты прирожденная крыса, тебя бы испугался.
Ковбой фыркает.
– Знакомься, это Зверодер. Вот он – суровый малый.
Здоровенный морпех ковыряет пальцем в носу.
– Проверять не рекомендую, ептать.
Лента с пулеметными патронами крест-накрест перехватывает его грудь, поэтому выглядит он просто как здоровенный мексиканский бандит.
Я говорю:
– А это Стропила. Он не ходячая фотолавка. Он фотограф.
– Ты фотограф, да?
Мотаю головой.
– Я военный корреспондент.
Зверодер оскаливается, обнажая гнилые клыки.
– Много войны повидал?
– Хорош трындеть, урод. Мой откат – п...ц всему. У меня в два раза больше операций, чем у любого хряка в I корпусе. А сюда я просто заехал всякого добра поднабрать. Моя контора – в Фу-Бай.
- Путин и Трамп. Как Путин заставил себя слушать - Майкл Айзикофф - Политика
- Штурмовой бой ГРОМ. Тактико-специальная подготовка - Станислав Махов - Самосовершенствование
- Этот «цифровой» физический мир - Андрей Гришаев - Физика
- От Сталинграда по дорогам войны (06.02.1943 – 31.03.1943) - Владимир Побочный - Военное
- Путешествие без карты - Грэм Грин - Биографии и Мемуары