Форма входа
0/0
Скуки не было. Вторая книга воспоминаний - Бенедикт Сарнов
- Дата:26.06.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Скуки не было. Вторая книга воспоминаний
- Автор: Бенедикт Сарнов
- Год: 2006
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Скуки не было. Вторая книга воспоминаний - Бенедикт Сарнов. Жанр: Биографии и Мемуары, год: 2006. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Скуки не было. Вторая книга воспоминаний - Бенедикт Сарнов:
В этой книге Бенедикт Сарнов, продолжая свою «исповедь сына века», рассказывает о людях, встречи и близость с которыми сыграли важную роль в его жизни, во многом определили его судьбу. Среди них — писатели старшего поколения: Илья Эренбург, Виктор Шкловский, Корней Чуковский, Самуил Маршак, а также — сверстники и старшие товарищи автора: Наум Коржавин, Борис Биргер, Булат Окуджава, Борис Балтер, Александр Галич, Аркадий Белинков.Особую роль сыграло в жизни автора знакомство с А. Солженицыным, опыт общения с которым был, скорее, отрицательным, но не менее важным для формирования его личности.Появляются на страницах этой книги и другие яркие фигуры, представляющие художественную жизнь России XX века: Л. Ю. Брик, В. Н. Плучек, Алла Демидова, Игорь Кваша…Первая книга воспоминаний Б. Сарнова заканчивалась 1953 годом, смертью Сталина. Во второй книге автор доводит свое повествование до наших дней.
Читем онлайн Скуки не было. Вторая книга воспоминаний - Бенедикт Сарнов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
— Тот, что слева, — череп Нерона до пожара Рима. А справа — после пожара.
Так вот. После того как Виктор Борисович написал свое публичное «Заявление во ВЦИК СССР», в котором объявил, что сдается, он прожил новую, долгую и сложную жизнь, в которой — каким-то чудом — сумел остаться живым не только физически, но и в том значении, какое придал этому слову в своем знаменитом стихотворении Пастернак. («И должен ни единой долькой / Не отступаться от лица, / Но быть живым, живым и только, / Живым и только до конца».)
Вот небольшой отрывок из последней книги Виктора Борисовича, вышедшей за год до его смерти:
Художественное построение сложно, оно имеет множество родителей.
Причем законные дети рождаются тем же способом, что и незаконные…
Надо говорить о Гоголе.
Он умер в тот период, когда сжигал в камине черновики продолжения «Мертвых душ».
Он думал, что они могут воскреснуть.
Ему поставили в Москве памятник.
Но памятник сняли.
Увезли — правда, недалеко.
В тот дом, где жил и умер новоявленный Гамлет…
Памятник Гоголю по-прежнему помещен великолепно.
Сфинксы не были памятниками каким-либо героям.
Мы не знаем, кого они изображают.
Памятники были и в виде столбов…
Из одной только этой короткой цитаты видно, что от первых своих шагов в литературе до последнего своего часа он «ни единой долькой не отступился от лица».
Но что ни говори, а тот Шкловский, каким он был до своего «Заявления во ВЦИК», — это другой Шкловский. Не тот, которого я знал. Шкловский — до пожара Рима.
Он уверял, что «страх и угнетение нужны», что они не только не мешают, но даже помогают писателю стать самим собой. Что писатель — как лён, которого чем сильнее дергают, мнут и треплют, тем больше это идет ему на пользу. Вот и его самого — в точном соответствии с этой его программой — и дергали, и трепали, и мяли.
О том, что из этого вышло, мы теперь знаем.
Бедный лён!
Квартира Маршака
Квартира тиха, как бумага —
Пустая, без всяких затей, —
И слышно, как булькает влага
По трубам внутри батарей…
А стены проклятые тонки,
И некуда больше бежать,
А я как дурак на гребенке
Обязан кому-то играть…
Какой-нибудь изобразитель,
Чесатель колхозного льна,
Чернила и крови смеситель,
Достоин такого рожна.
О. Мандельштам— Если ночлега нигде не найдем,
Может быть, купишь какой-нибудь дом?..
— Купишь! — Отец отвечает вздыхая:
— Ты не в Чикаго, моя дорогая.
С. Маршак1
Всякий раз, когда мне случалось жить в переделкинском Доме творчества, я навещал Корнея Ивановича.
Однажды, когда я заглянул к нему, его как раз снаряжали для прогулки. Он стоял в передней, уже почти совсем одетый, а вокруг него суетились женщины — одна укутывала ему шею шарфом, другая надевала рукавицы. А он стоял — высоченный, улыбающийся. И принимал все эти их заботы как должное, само собой разумеющееся.
Когда сборы были совсем уже завершены и мы с ним вышли на улицу, я сказал:
— Вы прямо как солнце, вокруг которого все вращается.
— Да, — согласился он. — А ведь я никогда к этому не стремился. Это вышло как-то само собой. А вот Самуил Яковлевич, который всегда так этого хотел, живет в этой своей мрачной, холодной квартире, один как сыч, с этой жуткой Розалией… И как только он ее терпит…
Я знал, что отношения у Чуковского с Маршаком непростые. О том, как ревниво они друг к другу относятся, приходилось тогда слышать на каждом шагу. Помнил я и знаменитую эпиграмму, сочиненную Елизаветой Тараховской:
Провожая на вокзал,Маршак Чуковского лобзал.А приехав на вокзал,«Ну и сволочь!» — он сказал.Вот какой рассеянныйС улицы Бассейной.
Но в этой реплике Корнея Ивановича я не углядел и тени какого-нибудь скрытого, тайного недоброжелательства. Ничего, кроме самого искреннего сочувствия.
И хотя в то время я уже постоянно бывал у Самуила Яковлевича на Чкаловской, реплика Чуковского заставила меня совсем по-новому взглянуть и на его действительно мрачноватую и не шибко уютную квартиру, и на весь его, в самом деле, не больно хорошо устроенный быт.
На одном из подаренных мне томов выходившего тогда четырехтомного собрания его сочинений, Самуил Яковлевич написал:
На память о нашем поэтическом утре, продолжавшемся до вечера.
Таких утр, продолжавшихся до самого вечера, у нас было много.
Читали стихи (читал, как правило, он — иногда свои, чаще чужие), разговаривали (говорил главным образом тоже он).
Иногда на пороге возникала его домоправительница — та самая «жуткая», как назвал ее Чуковский, Розалия Ивановна.
— Самуил Яковлевич, — начинала она, — вам давно уже пора…
Но он не давал ей закончить.
— Уходите! Вы нам мешаете! — кричал он. — Принесите нам чаю и немедленно уходите!
Однажды, когда я к нему пришел — на этот раз не утром, а во второй половине дня, — у него сидел Виктор Боков и, наяривая на балалайке, пел частушки.
Встретившая меня Розалия Ивановна, скорбно поджав губы и неодобрительно покачав головой, пожаловалась:
— С самого утра песни играют.
Было видно, что это пиршество духа и в самом деле длится уже много часов. Раскрасневшийся, взмокший от вдохновения и усердия Виктор вспоминал все новые и новые частушки, а ненасытный Маршак требовал еще и еще.
Наслаждение оба испытывали неизъяснимое.
А потом Самуил Яковлевич стал сам вспоминать разные старые частушки, Бог знает, с какого времени застрявшие в его памяти.
Каждая из них чем-нибудь особенно его восхищала.
Одна — безыскусной внутренней рифмой:
Милый шарфик поносил,Полушалок попросил.Мне не жалко полушалка,Жалко мало поносил.
Другая — слитностью содержания частушки с ее разухабистым плясовым ритмом. Ее С. Я. как-то особенно четко проскандировал.
По-шла пля-сатьВ коротенькой коф-те,Засучила рукаваПо самые лок-ти.
А третью — такую же — даже спел:
Пошла пля-сать,Только пол хрустит,Наше дело молодое —Нас и Бог простит.
Четвертая восхитила его своей крепкой сделанностью:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Скуки не было. Вторая книга воспоминаний - Бенедикт Сарнов бесплатно.
Похожие на Скуки не было. Вторая книга воспоминаний - Бенедикт Сарнов книги
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Когда восходит солнце. Рассказы - Людмила Аввясова - Русская современная проза
- Медвежий бог - Хироми Каваками - Современная проза
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Ориентирование - К. М. Станич - Современные любовные романы
