Здравствуйте, Эмиль Золя! - Арман Лану
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Здравствуйте, Эмиль Золя!
- Автор: Арман Лану
- Год: 1966
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вне себя от радости, весь пылая, Золя 26 июля 1878 года благодарит своего консультанта:
«Тысячу раз спасибо за ваши заметки. Они превосходны, и я использую их все; в особенности изумителен обед. Мне хотелось бы получить сто страниц подобных заметок. Мне кажется, я сделаю превосходную книгу. Если вы или ваши друзья найдете что-нибудь еще, то непременно присылайте. Я жажду узнать многое».
Наконец, наряду с этими материалами, полученными из первых рук, Золя использует также такие книжки, как «Прекрасные грешницы», «Дамы из Рикенуаля», «Кокотки», «Обожаемые актрисы», «Пожирательницы мужчин», «Маленькие кошечки этих господ». Когда Габриэлла увидела эти книжицы, ее чуть не стошнило.
Прошло время, когда Золя искал газеты, чтобы напечатать свой роман. Теперь издатели газет сами гоняются за ним по пятам. Публикация в газете еще не оконченного романа с продолжением осложняет работу писателя. В конце сентября 1879 года издатель газеты «Вольтер» Жюль Лаффитт попросил у Золя разрешения начать публикацию еще не оконченной «Нана». 16 октября начинается публикация романа. Она сопровождается рекламной шумихой. Сеар писал:
«„Нана“ вызывает огромное любопытство. Это имя пестрит на всех стенах Парижа. Это превращается в наваждение, кошмар. „Вольтер“ из номера в номер печатает рекламу. Вы даже не можете представить себе, сколько афиш на стенах домов!» Рекламы — повсюду, даже «на конце трубки, откуда прикуривают в каждой табачной лавке».
В марте 1880 года Шарпантье продал по установленной цене 55 000 экземпляров и дал распоряжение сделать 10 000 дополнительных. В 1895 году тираж «Нана» достиг 149 000 экземпляров, в 1902 — 193 000, в 1928 — 278 000. В 1962 году он приблизился к 400 000 экземпляров.
Флобер на протяжении полутора лет следил за тем, как рождалась «Нана». Книга вызвала у него восхищение:
«То, что вы могли бы употребить меньше грубых слов, — это так… То, что некоторые страницы возмущают целомудренные души, — согласен. Ну и что же? Что из этого следует? К черту идиотов (sic), во всяком случае, это ново и смело сделано. Нана, не переставая быть реальной, превращается в миф»[86].
Важно подчеркнуть, что Флобер, опережая на полвека свое время, употребляет слово «миф» в таком же значении, в каком мы используем его сейчас. Да, Нана — мифический образ. Но откуда возник этот миф? Из ненависти Золя к Второй империи и буржуазии, из робости Золя перед женщиной. Габриэлла не без оснований ревновала своего мужа.
«…Нана появилась обнаженной. Появилась со спокойной дерзостью, уверенная в покоряющей силе своего тела. Она накинула лишь газовое покрывало; ее округлые плечи, грудь амазонки с приподнятыми и твердыми, как острие копья, розовыми сосками, широкие, сладострастно покачивающиеся бедра, полные ляжки, все ее тело, тело очень светлокожей блондинки, угадывалось, просвечивало сквозь легкую белую, как пена, ткань… Когда Нана подымала руки, у нее под мышками в свете рампы виден был золотистый пушок… Зов, шедший от нее, словно от львицы в любовном неистовство, разливался все шире, наполняя зал»[87].
Эта женщина легкого поведения, развращенная еще в детстве условиями, в которых она жила, мстит за народ, разоряя мужчин, которых она презирает. Для нее не существовало никаких условностей. После своего возвращения с Востока, заразившись оспой, она умирает; это происходит в июле 1870 года, и толпа вопит: «На Берлин, на (Берлин!». Она воплощение обреченного общества и одновременно — орудие его разрушения.
Нана превращает свои жертвы в животных. Это трактирная Цирцея, ставшая некоронованной королевой.
«…она стала обращаться с Мюффа, как с животным, стегала его, пинала ногой.
— Но! Но!.. Ты теперь лошадь… Ну, скорее, старый одер, пошевеливайся!
В следующий раз он был собакой»[88].
Этот эпизод не выдуман, он взят у Отуэйя, распутного актера, автора «Спасенной Венеции», где старый сенатор Антонио перед куртизанкой Акилиной изображает быка, а затем собаку и позволяет ей отхлестать себя. Взят у Отуэйя, которого Золя, всегда слишком поспешный в своих выводах, сравнивает с Шекспиром в статье, опубликованной в «Трибюн» 6 декабря 1878 года, за одиннадцать месяцев до появления «Нана».
«Он опускается на колени перед тварью, изображает собаку, просит, чтобы она из милости немножко побила его, плюнула ему в лицо… Затем, стремясь к новым острым ощущениям, желая испытать волнение, нервную встряску, он просит, чтобы с ним обращались как со слугой, чтобы били его, как бьют слугу».
Это классическое изображение мазохиста восхитило Золя:
«Сенатор Шекспира (Отуэйя) — вечный образ. Ищите и обрящете его среди нас. Ах, сколько мрачных комедий, сколько мужчин, которые сбрасывают с себя фрак, а также маску и вертятся на ковре, изображая собаку и вымаливая пинки!»
Этот «миф» о Нана, которая доводит людей до скотского состояния, будет в таком же духе интерпретирован Марлен Дитрих в «Голубом ангеле», который благодаря экранизации получил огромную популярность, но который является менее значительной вещью, ибо в произведении Генриха Манна, немецкого ученика Золя, отсутствует свирепость автора «Нана»: «Венера разлагалась».
Романтическая галлюцинация, смешиваясь здесь с эротизмом, создает сильнейший эффект. И именно этим обусловлена столь поразительная гиперболизация образа Нана:
«И меж тем как женское начало в ее лице, торжествуя, парило в блеске славы над своими распростертыми жертвами — так солнце поутру встает над полем кровавой сечи, — сама Нана пребывала в полном неведении содеянного, подобно великолепной неразумной твари, была все той же добродушной, славной девкой»[89].
Если бы Золя вел такую жизнь, как Мопассан, который даже у себя дома не упускал служаночек, он никогда бы не написал этот необыкновенный роман! Целомудрие Золя и эротизм его произведения — это лицевая и оборотная сторона одной и той же медали. Он представлял себе Вторую империю в виде огромного дома терпимости, наполненного изнасилованными крестьянками, совращенными работницами, женами буржуа, занимающимися адюльтером; все они податливы и вызывают «отвратительную гримасу самца», ту гримасу, которая появлялась у него на лице, когда он писал об этом. Ему принадлежат слова: «целое общество, бросающееся на женский зад».
Он грубо развивал эту мысль, начиная с первых набросков к роману:
«Свора бежит за сукой, которая не испытывает вожделения и насмехается над собаками, преследующими ее. Поэма о желаниях самца, об огромном рычаге, приводящем в движение мир. Есть лишь женский зад и религия».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Гюстав Флобер - Анри Труайя - Биографии и Мемуары
- Тургенев - Юрий Лебедев - Биографии и Мемуары
- Месяц в Париже - Елизавета Саши - Русская современная проза
- Элен и ребята. Часть вторая - Луи Бардо - Короткие любовные романы
- Собрание сочинений. Т. 8. Накипь - Эмиль Золя - Классическая проза