Шолохов. Незаконный - Прилепин Захар
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Шолохов. Незаконный
- Автор: Прилепин Захар
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну, девка, и дали мы чертей этим белым-полякам! Шли туда, Григорий Пантелевич и говорит: “Немцев рубил, на всяких там австрияках палаш пробовал, неужли у поляков черепки крепше? Сдаётся мне, их легше рубить, чем своих – русских, как ты думаешь?” – и подмигивает мне, оскаляется. Переменился он, как в Красную Армию заступил, весёлый из себя стал, гладкий, как мерин… Говорит, буду служить до тех пор, пока прошлые грехи замолю. Это он проделает – дурачье дело нехитрое… Возле одного местечка повёл он нас в атаку. На моих глазах четырёх ихних уланов срубил. Он же, проклятый, левша сызмальства, вот он и доставал их с обеих сторон… После боя сам Будённый перед строем с ним ручкался, и благодарность эскадрону и ему была».
Ермаков тоже поступил на службу в Красную армию. В составе 1-й Конной армии Будённого, участвовал в войне с поляками, был награждён лично Будённым, командовал полком. Шолохов позже записал о Ермакове: «Тов. Будённый помнил его по 1-й Конной Армии и отзывался о нём, как об отличном рубаке, равном по силе удара шашкой Оке Городовикову». То есть многие годы спустя Шолохов спросил при встрече у Будённого: а запомнил ли он такого-то? Запомнил.
Ермаков своей судьбой словно бы выстроил сюжетную канву «Тихого Дона» в части военных действий и боевых перепутий главного героя.
Шолохов признавался литературоведу Прийме, что тогда же, после первых, до самой ночи посиделок с Ермаковым, придумал несколько глав уже для третьей книги «Тихого Дона». Но первая книга ещё не складывалась – ведь у Ермакова не было Аксиньи. Её надо было найти.
У Ермакова была своя семейная жизнь и своя любовная история. Жена у него, – как и Наталья у Григория, – умерла; дочку Пелагею, выйдя из тюрьмы, он забрал у родни и воспитывал сам. Пелагея Ермакова рассказывала литературоведу Виктору Гуре про отца: «Была у него в Вёшках казачка, красавица, говорят. Не видела я её. А ей, видно, хотелось на меня поглядеть, просила отца ненароком прислать. Он было и записку написал, велел отнести. Бросила я записку за сундук, упёрлась, твержу своё: “Не пойду!” – “И в кого ты уродилась такая?” – спросил он. “В тебя вся, – ответила. – В кого же мне быть”. Так и не пошла».
Здесь мы видим признаки истинной страсти – неизвестная нам женщина из Вёшенской так любила Харлампия, что хотела понравиться его взрослой дочери. Надеялась на совместную с Ермаковым жизнь и желала преломить предубеждение дочери против неё. Возможно, роман их начался ещё тогда, когда жива была ермаковская жена. Отсюда жёсткое неприятие дочерью этой женщины.
Может, там что-то такое было, о чём никто и не узнает никогда – а Шолохов знал?
Переехав в станицу Вёшенскую, неужели там он не нашёл подругу Ермакова? Не выспросил у неё – как всё у них было?..
За несколько лет до Отечественной войны молодой, на 11 лет моложе Шолохова, писатель Анатолий Калинин – тоже из казаков, будущий автор знаменитого романа «Цыган», – приехав в Вёшенскую, пошёл с утра на рынок, и бабушка, продававшая молоко, в разговоре вдруг призналась:
– Григорий Мелехов – мой племянник. Только его фамилия была Ермаков. А Михаил всё распознал про него и пропечатал. Всё до капельки.
* * *Наговорившись с Ермаковым в Базках, Шолохов поехал в Букановскую, к жене и дочке.
Зародившаяся книга росла, как плод, обретая силу, цвет, кровоток.
В Букановской, чтоб спокойно работать, он снова снял летнюю пристройку у кузнеца Долгова. Тесть, разглядывая очередную, привезённую из Москвы стопку газет и журналов с рассказами зятя, заметно потеплел.
– Ты не иначе как Пушкиным сделаться хочешь? – не без казацкой иронии выспрашивал Пётр Громославский за обедом.
– Может, и так, – спокойно отвечал Шолохов.
Благодарил за угощение – и к себе.
Многое уже было собрано для книги, но завязки не хватало.
Накидав ещё главу, другую – возвращался к рассказам.
– Аксинья – это вы? – годы спустя не раз и не два будут спрашивать у Марии Петровны.
Она отвечала:
– Аксиний ведь много, знают их в хуторах. Не я. Но, когда молодая была, колечки волос на шее – помните? Завитки – как у меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Завитки уже были, запах был, очарование, голос – а судьба не находилась.
И однажды Шолохов совершит немыслимое.
Прежде никто из русских классиков не решался на то, чтоб взять на растопку женского образа – материнскую судьбу. Шолохов сделает это. Возьмёт за основу страстного женского характера – не жену, не иных своих подруг, не соседских баб – а мать. Со всей кромешной путаницей её мужчин, страстей, похороненных детей, и вместе с тем – с её стойкостью, верностью, женственностью.
День, когда Шолохов поймёт, что иного выбора нет, – и материнской судьбой сцепит, соединит воедино все кровавые распри минувших лет, – мы не знаем. Но этот день был.
Возможно, поначалу он сам удивился и даже напугался: разве можно так? А что сказал бы отец? А как сама мать посмотрит? Но, прожив с этой мыслью день, или неделю, или месяц, осознает: он прав. Мать всё поймёт. Потому что за каждой строкой, написанной сыном, будет только любовь.
Именно материнский образ, положенный в основание романа, и стал, кажется, залогом того воистину христианского мирооправдания и человекопонимания, явленного Шолоховым. Потому что перед матерью оступиться было нельзя.
Много позже, когда режиссёр Сергей Герасимов снимал «Тихий Дон», местные жители нашептали Элине Быстрицкой, игравшей Аксинью: твоя героиня наверняка ещё жива, спроси у Шолохова, он скажет, что это за баба-то.
Она и спросила.
Шолохов полюбовался на красавицу-актрису. Вообразим себе монолог, какой он мог бы произнести:
– В общем так, дочка, смотри, до того как меня родить, мать моя, Анастасия Даниловна, сошлась с молодым барином, наподобие Листницкого в романе, в той усадьбе, под названием Ясеновка, где служила в холопках, – хотя и с отцом она зналась уже. Забеременела от барина, и её поскорей выдали замуж за старого атаманца Степана. Атаманец её бил, наподобие как бил Степан Астахов Аксинью. И она, похоронив ребёнка, сбежала от него обратно в Ясеновку, в помещичий дом… Казачку, сбежавшую от мужа, я описал потом в рассказе «Двухмужняя» – это как бы мосток от образа матери к образу Аксиньи. Они обе в этом рассказе смыкаются, соединяются, две эти беспутные судьбы – Аксиньи и Анастасии Даниловны. Заметь ещё: Аксинья просит после измены прощения у Григория на развилке Чукаринской и Кружилинской дорог, «возле бурой степной часовни». Это, дочка, как раз неподалёку от Ясеновки, где всё с моей матерью и приключилось. Поехали, свожу тебя туда, я там иногда бываю. Присяду у часовенки, выкурю трубочку – и дальше еду. Одному Господу Богу я намекнул с этой часовенкой на подоплёку судьбы Аксиньи – никто больше не знает. Он и ты ещё теперь…
Наконец Шолохов сказал:
– Глупенькая! Я выдумал Аксинью.
* * *Первое название романа было «Донщина».
Начав осмыслять Корниловский мятеж и метания казачества в 1917 году, Шолохов неизбежно подходил к фигуре Подтёлкова, а оттуда прямая дорога лежала к Вёшенскому восстанию.
Ещё в 1920-е на встречах с читателями Шолохов рассказывал: поначалу он думал, что это будут две разные книги – роман про Корнилова и повесть про Подтёлкова. В июле он съездил в хутор Пономарёв, где казнили Подтёлкова, Кривошлыкова и весь их отряд. Пономарёв располагался в сорока километрах к югу от Каргинской. Снял там комнатку и начал собирать материал. Переговорил со множеством людей. В очередной раз казаки безбоязненно шли на разговор, открывая такие подробности, о которых лет десять спустя уже смолчали бы.
Заехав в Букановскую, на второй неделе августа, через Михайловку, Шолохов вернулся в Москву. Снова поселившись у Кудашёва, сдал в печать второй сборник рассказов – «Лазоревая степь». Издательство «Новая Москва», тираж – 5000. В сборник изначально вошло 11 вещей: «Лазоревая степь», «Чужая кровь», «Нахалёнок», «Смертный враг», «Калоши», «Путь-дороженька», «Продкомиссар», «Илюха», «Кривая стёжка», «Чревоточина», «Семейный человек». Уже шла вёрстка, когда Шолохов добавил в книжку ещё один, с пылу с жару готовый рассказ – «Батраки».
- Общество 2023 - Алиса Илларионова - Публицистика
- TERRA TARTARARA. Это касается лично меня - Захар Прилепин - Публицистика
- Воспоминания великого князя Александра Михайловича Романова - Александр Романов - Биографии и Мемуары
- Ботинки, полные горячей водкой (сборник) - Захар Прилепин - Русская современная проза
- Доктор Проктор и великое ограбление - Ю Несбё - Детские приключения