Альберт Эйнштейн. Теория всего - Максим Гуреев
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Альберт Эйнштейн. Теория всего
- Автор: Максим Гуреев
- Год: 2017
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эйнштейну как человеку, с детства игравшему на скрипке, это было очевидно, знание нот (по сути, математических формул) лишь расширяло возможности для свободного творчества.
«Музыка и исследовательская работа в области физики различны по происхождению, но связаны между собой единством цели – стремлением выразить неизвестное. Их реакции различны, но они дополняют друг друга. Наука раскрывает неизвестное в Природе, а музыка – в человеческой душе, причем именно то, что не может быть раскрыто в иной форме, кроме музыки».
Альберт Эйнштейн о взаимосвязи физики и музыкиВпрочем, каждая эпоха звучала по-разному: Моцарт и Бах, Бетховен и Гендель, Чайковский и Верди, Дебюсси и Вагнер.
По утверждению друзей ученого, когда он слушал музыку Рихарда Вагнера, ему казалось, что он видит Вселенную, упорядоченную гением композитора, а не надличную Вселенную, ощущает гармонию, которую композитор передает с величайшим самозабвением и искренностью. Эйнштейн, таким образом, не находил в произведениях Вагнера отрешенности от собственного «я», следовательно, в его эпических музыкальных шедеврах не было объективной правды бытия. Была мощь, было мастерство, был размах, но не было самого главного, в понимании ученого, – правды и свободы, того, что раскрывало «неизвестное» в человеческой душе.
И вновь Эйнштейн подходил к тому, с чем он сталкивался всякий раз, когда задачу соотношения сверхличного и надличного нельзя было разрешить, используя лишь классическую или, напротив, романтическую методологию.
«Я – глубоко религиозный безбожник. Можно сказать, что это своего рода новая религия», – успокаивал себя Альберт Эйнштейн.
Однако он убеждался в том, что с этой проблемой исследователи (тот же Спиноза) сталкивались и до него, но более всего его пугало, что она так и останется нерешенной для следующих поколений.
Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.
Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.
Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.
Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после… Говорил я с сердцем моим так: вот, я возвеличился и приобрел мудрости больше всех, которые были прежде меня над Иерусалимом, и сердце мое видело много мудрости и знания. И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь…
Книга Екклесиаста.1; 4–11, 16–18Скорее всего, книгу Екклесиаста, авторство которой приписывали Соломону, Альберт Эйнштейн прочел еще в годы юности, когда он, как мы помним, неистово увлекался иудаизмом.
Слова, приведенные выше, вне всякого сомнения, и впоследствии неоднократно попадались на глаза великому ученому, так как издревле стали средоточием ветхозаветной афористики, а также были значительным образом переосмыслены в христианской традиции.
Познание мудрости Екклесиаст, или Проповедник, приравнивает к постижению безумия и глупости, потому что многие познания не могут быть вмещены в человеческий разум без того, чтобы последний не впал в томление и скорбь.
Признание того, что все уже было «до нас», что «теория всего» уже существует и всякая попытка стать первооткрывателем тщетна в своей сути, предполагает формирование своего рода апофатического сознания с его стремлением постигнуть непостижимое и невозможностью дать определение тому, что не поддается определению.
Важно понимать, что в этом нет умаления человеческого достоинства и презрения к умственному труду и признания несовершенства человека, для которого страстное телесное начало всегда главенствует над духовным. Просто, как сказано у Екклесиаста, «нет памяти о прежнем», но есть то, что называется «упованием» на будущее.
Эйнштейн, по сути, занимаясь как бы сотворчеством с Творцом, настойчиво избегал признаний, что его великие открытия, парадоксальные прозрения, удивительные гипотезы есть результат именно этого сотворчества, что обсуждение проблемы первенства тут неуместно хотя бы по той причине, что она решена изначально. И речь тут не идет о проявлениях в той или иной степени религиозности и обрядового благочестия, но благодарного сыновства, ощущение которого позволяет без страха и сомнения приступить к любой проблеме и разрешить ее.
Вот уже больше шестидесяти лет человечество живет без Альберта Эйнштейна. Он, точнее, его изображение смотрит на нас с обложек журналов, футболок и рекламных баннеров. Он показывает нам язык. Он смеется. Он морщит лоб. Он пристально всматривается в людей XXI века и приходит к убеждению, что мир по-прежнему несовершенен ровно до той степени, до которой человек продолжает блуждать в собственных сомнениях, страхах и собственной несвободе. Более того, человек по-прежнему остается мерой всех вещей, мерой не совершенной, не абсолютной, а потому не применимой в научных формулах и для лабораторных исследований. «Род проходит, и род приходит», сменяются поколения, вырастают дети, внуки, все идет своим чередом, ничто не повторяется, но и «нет ничего нового под солнцем».
Портрет Альберта Эйнштейна работы Германа Струка. 1923 г.
Человеческая жизнь относительна – она мгновенна, как вспышка света, и одновременно бесконечна, потому что душа и разум бессмертны. Жить и постоянно задумываться о том, что каждый твой шаг – это послание вечности, а каждое твое слово будет начертано на каменных скрижалях на горе Синай, есть безумие и пребывание в рабстве у самого себя. Раб же, как известно, долготерпелив и завистлив, но страшнее всего то, что он несвободен. Вернее сказать, он свободен от знания, что именно он и есть венец творения, что именно он и создан по образу и подобию Божьему, а посему имеет право выбора и должен быть ответственен за свой путь.
Официант в красной футболке с изображенным на ней нобелевским лауреатом с легендарными взъерошенными седыми волосами улыбается и желает нам хорошего дня. Эйнштейн тоже улыбается, но молчит. Он знает, что этот день скоро закончится и на смену ему придет другой день, а затем еще один и еще один. И будет так всегда… до скончания века.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Стратегии гениев. Том 2. Альберт Эйнштейн - Роберт Дилтс - Психология
- Ящик водки. Том 4 - Альфред Кох - Современная проза
- Общество с ограниченной ответственностью (ООО): от регистрации до реорганизации - Виталий Семенихин - Юриспруденция
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Десять минут второго - Анн-Хелен Лаэстадиус - Русская классическая проза