На литературных баррикадах - Александр Абрамович Исбах
- Дата:03.08.2024
- Категория: Биографии и Мемуары / Литературоведение
- Название: На литературных баррикадах
- Автор: Александр Абрамович Исбах
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Аудиокнига "На литературных баррикадах" от Александра Абрамовича Исбаха
📚 "На литературных баррикадах" - это захватывающая история о страсти к литературе, борьбе за свои идеалы и поиске истины. Главный герой, молодой писатель, оказывается на перекрестке жизненных путей, где ему предстоит выбрать между успехом и принципами. В поисках своего места в мире литературы, он сталкивается с множеством трудностей и испытаний, которые заставляют его задуматься о своих ценностях и убеждениях.
Автор книги, Александр Абрамович Исбах, в своем произведении затрагивает актуальные темы современности, раскрывая сложные внутренние конфликты героя и показывая, как важно оставаться верным себе в любой ситуации.
🎧 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги онлайн на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения различных жанров, которые подарят вам удивительные моменты в мире литературы.
Об авторе:
Александр Абрамович Исбах - талантливый писатель, чьи произведения поражают глубиной мысли и острым юмором. Его книги покоряют сердца читателей своей искренностью и чувственностью.
Не пропустите возможность окунуться в мир литературы с аудиокнигой "На литературных баррикадах" и погрузиться в захватывающее приключение с главным героем, который ищет свое место в мире слова и искусства.
🔗 Погрузиться в мир биографий и мемуаров можно здесь.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он ворчал до самого Голутвина.
…Нас встретили коломенские писатели. Маленький, приземистый заводской поэт Саша Кузин (сейчас он уже дед, редактор газеты и давно не пишет стихов), комсомолец Ваня Монтвилло (в годы культа он хлебнул полную меру горя, выжил, перешел на прозу), ершистый, острый на слово Ваня Семенцов — автогенщик и автор первой заводской повести (сейчас на Дальнем Востоке), местный аптекарь Карлик, «изящный» новеллист, неведомо как попавший в заводский кружок (судьба его мне неизвестна). Семенцов и Карлик «оккупировали» Серафимовича, а поэты (их становилось по пути все больше) окружили Эдуарда (мы с Сурковым, свои, будничные, отступили на задний план). Погода была холодная, и я делал всякие угрожающие знаки Багрицкому (он мог совсем сорвать голос), но все было бесполезно. Это было какое-то динамическое собрание кружка, на ходу, в движении. Багрицкий слушал стихи, делал замечания, читал сам. Мы поднялись на виадук, высящийся над железной дорогой. Отсюда был виден и весь завод, и голубая лента Оки, и зеленые, в осеннем багрянце лесные дали. И тут Багрицкий, опершись на барьер, к явному удовольствию поэтов и нашему с Сурковым огорчению, стал читать стихи:
Да здравствует осень!
Сады и степь,
Горючий морской песок…
Поэты смотрели на него благоговейно и влюбленно.
…Мы побывали в цехах. Эдуард все допытывался, где стоял бронепоезд Гимельштейна. В паровозомеханическом цехе обнаружился мастер, ремонтировавший когда-то этот бронепоезд и потом воевавший на нем под Сызранью. Ветеран этот совсем еще не был стар — почти одногодок Багрицкого. К тому же оказался он завзятым рыбаком. Завязалась оживленная «профессиональная» беседа, и мы уже потеряли надежду вытянуть Багрицкого из цеха.
Я прислушался к разговору Эдуарда и мастера и вспомнил давно полюбившиеся строки:
…Отзовитесь, где вы,
Веселые люди моих стихов?
Прошедшие с боем леса и воды,
Всем ливням подставившие лицо,
Чекисты, механики, рыбоводы,
Взойдите на струганое крыльцо.
В автогенном цехе он долго следил за тем, как вернувшийся после встречи в основному своему труду Ваня Семенцов, лицо которого было скрыто за большим щитом с зелеными стеклами, коротким прутком электрода сваривал какую-то деталь. Созвездия веселых искр целым роем кружились вокруг автогенной горелки.
Кто-то из цеховых поэтов подарил Эдуарду оправленное в деревянную рамку зеленое стеклышко. Он был очень тронут и смущен. Имеет ли он право принять такой подарок?
Потом посмотрел сквозь зеленое стекло на вольтову дугу горелки, на нас всех и усмехнулся:
— Ладно… Вместо розовых очков… Это тоже полезно.
…Перед выступлением в старом заводском театре он очень волновался, советовался со мной и Сурковым. Что читать? Дойдет ли, поймут ли?
— Вот ведь Жарову или Молчанову — тем легко. Гармонь, гармонь, родимая сторонка!.. Или вроде этого. Здорово доходит. Сам слышал. Тебе тоже хорошо, Алеша. Ты ортодокс!.. А мне… Прочту вот «Весну». Опять какой-нибудь Лежнев прослышит и набросится… (Он еще и предполагать тогда не мог, Эдуард, сколько недоброжелателей пострашнее Лежнева вцепятся в него через годы, после его смерти, вцепятся даже в «Думу про Опанаса»!) Что мне читать, Алеша?
Суркова он любил и доверял ему.
— Читай «Весну». Я отвечаю, — сказал смелый Сурков.
Он вышел к рампе. Большой, рыхлый, так и забыв застегнуть ворот косоворотки.
Открыл рот. И сразу закашлялся. Выпил воды. Зал смотрел на него дружелюбно, но настороженно. Сидевший в первом ряду новый знакомый, механик-рыбак из полупановцев, одобряюще кивнул: валяй, мол…
Кашляя и задыхаясь, замирая и снова бросаясь вплавь, прочел он «Контрабандистов». Здорово прочел… Может, именно так, хрипя и задыхаясь, надо было читать эти стихи. Я потом слышал много заслуженных исполнителей. И все это было не то.
Вот и сейчас передо мной возникает мощная фигура Багрицкого на сцене старого коломенского театра и я слышу его рыкающий голос:
…Чтоб волн запевал
Оголтелый народ,
Чтоб злобная песня
Коверкала рот, —
И петь, задыхаясь,
На страшном просторе:
— Ай, Черное море,
Хорошее море!..
Он сам был оглушен громом аплодисментов. Оглушен и растерян. Друг-полупановец вскочил с места и что-то кричал восхищенно.
Только инструктор райкома, сидящий рядом со мной, испуганно посмотрел на меня и спросил тихо. «Это где-нибудь напечатано? И проверено?..»
А Багрицкий уже ощутил крепкую связь с аудиторией. Бурные волны уже унесли его в безбрежный океан поэзии. «Выдав» обязательную «Думу про Опанаса», он прочел с полемическим задором и «Разговор с Дементьевым» и «Вмешательство поэта».
Механики, чекисты, рыбоводы,
Я ваш товарищ, мы одной породы…
И, что называется, под занавес «Весна». Это был какой-то взрыв вдохновенного творчества. Он подошел к самому краю сцены, и я боялся — не упал бы он в яму оркестра.
…И дым оседает
На вохре откоса,
И рельсы бросаются
Под колеса.
Он рычал, кашлял, пил залпом воду и опять рычал:
А там, над травой,
Над речными узлами,
Весна развернула
Зеленое знамя, —
И вот из коряг,
Из камней, из расселин
Пошла в наступленье
Свирепая зелень…
И финал:
Гоняться за рыбой,
Кружиться над птицей,
Сигать кожаном
И бродить за волчицей,
Нырять, подползать
И бросаться в угон, —
Чтоб на сто процентов
Исполнить закон;
Чтоб видеть воочью:
Во славу природы
Раскиданы звери,
Распаханы воды,
И поезд, крутящийся
В мокрой траве, —
Чудовищный вьюн
С фонарем в голове!..
И поезд от похоти
Воет и злится:
— Хотится! Хотится!
Хотится! Хотится!
Он сразу остановился и, совершенно обессиленный, рухнул в кем-то подставленное старое театральное кресло с высокой спинкой (из реквизита) — трон короля Лира.
Театр загремел. Я торжествующе оглянулся на инструктора райкома. Но его не было…
…— Так вот вы какой, Багрицкий, — сказал уже в поезде, весело прищурив глаз, Серафимович. — Вот налажу весной свой корабль… Приглашаю вас в компанию. На Дон.
Для нашего «старшого» это было высшее выражение признания человека и доверия к нему.
5
Вскоре после поездки в Коломну Эдуард Георгиевич позвонил мне по телефону:
— Сашец,
- Психология согласия. Революционная методика пре-убеждения - Чалдини Роберт - О бизнесе популярно
- Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин - История
- Новые молодежные движения и солидарности России - Коллектив авторов - Политика
- Полное собрание сочинений. Том 20. Ноябрь 1910 — ноябрь 1911 - Владимир Ленин (Ульянов) - Биографии и Мемуары
- Том 6. Рассказы, очерки. Железный поток - Александр Серафимович - Советская классическая проза