Полуденные экспедиции - Александр Александрович Майер
- Дата:11.08.2024
- Категория: Биографии и Мемуары / Путешествия и география
- Название: Полуденные экспедиции
- Автор: Александр Александрович Майер
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь, читатель, когда вы, обладая некоторой долей воображения, представили себе, что такое кибитка, я введу вас к милому, что называется душе-человеку, подполковнику Генерального штаба В — ву, занимающему пост коменданта укрепления Бендессен и командующего войсками этого укрепления. Не пугайтесь громкого титула, обладатель коего встретит вас очень любезно.
Обеденное время, то есть полдень. Немножко жарко, иначе говоря, на солнце 46 градусов, в кибитке же всего 39 или около этого; несмотря на эту температуру на столе стоят бутылки со спиртом, водкой и коньяком наполовину пустые: вы попали как раз во время закуски, когда господа офицеры выпили «по второй». Пара коробок с сардинками и кусок сыра составляют для похода роскошную закуску. Сборные тарелки, всевозможных и невозможных видов ложки и ножи красуются на столе, ибо угощение от коменданта, но каждый является со своим прибором, так как больших сервизов в походе не полагается возить с собой. Так как дам нет, то хозяин и гости относятся довольно небрежно к своему туалету, иначе говоря, сидят без сюртуков, причем любезный читатель извинит, если заметит, что сорочки не первобытной белизны: виноват не недостаток чувства опрятности, а недостаток прачек.
Представлять вам, читатель, общество офицеров не буду, скажу только, что ребята всё славные.
— Ух жарко, — замечает совсем черный поручик с сильным восточным акцентом и вытирает лицо мохнатою рукой, похожею на лапу медведя.
— Ну, еще сегодня ничего, это тебе кажется от водки, — возражает сонный гардемарин флота, наливая, вопреки своим словам, полстакана какой-то мутной жидкости из бутылки с этикеткой «Столовое вино вдовы Попова». — Кряк!.. — Стакан опрокинулся в горло, страшная гримаса — и огромный кусок хлеба исчезает в пасти достойного сына русского флота, хватившего по ошибке вместо водки чистого спирта.
— Ну и глотка, — глубокомысленно замечает сотник Таманского казачьего полка, курящий перед обедом, вопреки всем правилам приличия, свою люльку и выпуская клуб дыма прямо в рот подпоручика артиллерии, собирающегося проглотить кусок сыра.
Последний начинает кашлять, давится сыром, слезы градом льются. На помощь является командир охотников, молодой капитан, и могучим ударом кулака в шею спасает сонного артиллериста от позорной смерти задушения. Общий хохот, причем пострадавший вознаграждает себя за претерпенное мучение хорошим глотком коньяку.
— Господа, суп идет, — восклицает гардемарин, видя входящего денщика с миской и начинает приводить в порядок тарелку, смахивая ее чем-то похожим и на салфетку, и на носовой платок, и на полотенце, но более всего на грязную тряпку. Крошки хлеба летят в лицо тому же злосчастному артиллеристу. Последний в негодовании вскакивает и наступает на лапу большого пса, смирно лежащего под столом. Визг, лай; сделанный на живую руку стол наклоняется на одну сторону, падает одна из бутылок с драгоценной влагой, и содержимое выливается на красные кожаные туркестанские штаны коменданта.
— Ну, что вы расшалились, вот, ей-богу, малые ребята, — замечает добродушно комендант, вытирая пострадавшую часть костюма салфеткой.
Воцаряется спокойствие. Слышны только стук ложек, жеванье и неистовый шум, производимый мириадами мух. По временам энергичное восклицание кого-нибудь из сотрапезников, которому сразу упало в суп штук пять мух или, что еще неприятнее, одно из этих насекомых влетело в рот или ноздрю. Несмотря на жару, аппетит превосходный и тарелки с горячим, как кипяток, супом очищаются преисправно.
— Что на второе? — спрашивает хозяин у денщика, вытирая свои длинные русые усы.
Денщик, стоящий у дверей и с сосредоточенным видом вытирающий тарелки замасленным рукавом сюртука, глупо осклабляется и приятным тоном докладывает: «Бикштепс с рысом, ваше в-дие!» Является и это кушанье; но, Боже мой, читатель, что это за блюдо: объедение, да и только — черные обуглившиеся куски чего-то без подливки, прилипшие к крышке от кастрюли, и огромная миска круто сваренного риса. Но как это вкусно в походе! В мгновение ока все это исчезает в офицерских желудках — и является сладкое блюдо: плов с бараниной, изюмом и черносливом — и все это плавает в прогорклом масле. Это лучшее и любимое кушанье в Средней Азии представляет то удобство, что ни один денщик, он же и повар, не может испортить блюдо, так как хуже, чем оно есть, оно быть не может.
Офицерство сыто; закурены папиросы, трубки, люльки — все дышит и наслаждается кайфом. В это время за кибиткой слышатся странные звуки: пуф, пуф, пуф… Это денщик или ординарец раздувает самовар. Вот наконец и чай на столе, и неизменный клюквенный экстракт Мартенса, и коньяк, и даже — о роскошь! — английское печенье! Буквально сегодня пиршество. Несмотря на сорокаградусную температуру, любители чая выпивают стаканов по шести, по восьми; можно подумать, что находишься в обществе чревообъемистых московских купцов; оно, впрочем, и понятно — организм требует пополнения жидких веществ, теряемых в большом количестве через испарину при этой жаре.
После чаепития в обществе замечается сонливость. Шутки и остроты слышатся реже, не столь энергично уже отмахиваются от мух, и раздаются проклятия, посылаемые этому общему врагу. Гардемарин М — р деятельно занимается уничтожением крылатого противника, для чего насыпается на столе небольшая кучка мелкого сахара; мухи черной массой покрывают сахар, тогда на эту массу осторожно опрокидывается стакан дном вверх. Боже мой, что за содом происходит в стакане! Страдания несчастных крылатых пленников прекращаются после того, как под стакан осторожно просовываются две-три зажженные серные спички. Сера удушает мух, и они, одна за другой, падают бездыханными на сахар. Но и это занятие наконец надоедает нашему молодцу; изрекая глубокомысленно: так наказывается обжорство, он позевывая уходит. Через минуту слышится его сильный, грудной голос: «Хрящатый (фамилия матроса денщика), раздень меня!» И через пять минут из кибитки, где покоится молодой моряк, раздается храп; через несколько минут во многих местах слышится повторение этого храпа басом, дискантом или с присвистом: гарнизон укрепления Бендессен погрузился в послеобеденный сон.
Пользуясь этим общим сном, я расскажу читателю вкратце историю основания укрепления Бендессен и трагической кончины доктора Студитского, послужившую отчасти причиной к этому основанию.
Когда отряд проходил в половине июня из Ходжа-Калы в Вами, укрепления Бендессен еще не существовало. От Ходжа-Калы до Вами более сорока верст, и эти сорок верст обыкновенно составляли один переход. Уже тогда начальствующими лицами была создана необходимость устроить укрепление в Бендессене, которое, помимо важного стратегического пункта, лежащего на пересечении двух главных текинских дорог, должно было бы служить пунктом пастьбы лошадей как единственное место, изобилующее травой; но все-таки тогда Бендессен не был занят, вероятно, по причине малого размера отряда, дробить который Скобелев не мог.
В это время около Бендессена постоянно шлялись текинцы более или менее значительными партиями. Несколько
- Пощады, маэстрина! (СИ) - Завойчинская Милена - Любовно-фантастические романы
- Ради самого дорогого - Агата Кристи - Детектив
- Очерки Русско-японской войны, 1904 г. Записки: Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. - Петр Николаевич Врангель - Биографии и Мемуары
- Сводные (СИ) - Майер Жасмин - Современные любовные романы
- Выше облаков. Сон первый - Катерина Игоревна Площанская - Прочие приключения / Прочее / Социально-психологическая