Выбор - Ю Бондарев
- Дата:30.08.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Выбор
- Автор: Ю Бондарев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он произнес последние слова с брезгливым сожалением, однако в облике его - худенькой фигурке уже седеющего мальчика, сплошь сверкающей золотом и серебром груди, в остром книзу лице - все было непоколебимым, жестким, холодным.
- Дозвольте сказать всю правду, товарищ майор?
- Это кто еще там? Какую там еще правду?
- Мы бы не ушли, товарищ майор, ежели б не приказали... - послышался прерываемый густым дыханием тяжелый голос, и внезапное ощущение необратимой беды душным крылом царапнуло по виску Владимира, отдаваясь ударами в голове: "Что говорит Лазарев? О чем? О каком приказе?" - Ежели б не приказ, стояли б до последнего и танки к станции не допустили. А приказ офицера для солдата закон...
И майор Воротюк перебил его нетерпеливым вскриком:
- Кто именно отдал приказ бросить орудия? Кто именно?
- Не отошли бы мы, товарищ майор. Не в первый раз с танками, - покорно загудел Лазарев. - Лейтенант Рамзин приказал, ежели всю правду...
Внизу гремучим звоном распадались разрывы танковых снарядов, заглушая пулеметные очереди, и по краям поляны парил над травой легчайший туман, и неестественность чисто-снежной скатерти, зачем-то расстеленной на траве, горка пшеничных сухарей, котелок, наполненный синеватым молоком, маленькая, отчетливая фигурка Воротюка, сидевшего с поджатой ногой, неприступно опущенные ресницы белокурой его жены, переставшей грызть сухарики, и этот нагловатый, корявый бас старшины Лазарева, вроде бы исполненный жажды справедливости и правды, неожиданной силой угрозы вырвали Владимира из состояния оцепенения, и, может быть, потому, что у него заболели глаза, разъеденные пороховой гарью, он не очень ясно различил Лазарева, выступившего вперед. Весь потный, до пояса заляпанный грязью (сначала бежать пришлось по топкому берегу ручья), он в позе послушной готовности застыл в трех шагах от скатерти, округливая злые ноздри.
- Вы о каком приказе говорите? - спросил Владимир с замедленным непониманием. - Я что-то вас не видел возле орудий, когда мы стреляли по танкам...
- Дозвольте уж сказать всю правду товарищу майору! Вы мне рот не затыкайте! - повысил гудение баса Лазарев и одновременно как-то заискивающе попытался поймать щекастым своим лицом внимание Воротюка. - Ежели б товарищ лейтенант Рамзин... я извиняюсь, товарищ майор, не с бабой ночку проамурил, мы бы огневую позицию за насыпью успели занять и прямой наводкой огонь по танкам открыть. Запоздали с огнем.
- Да что еще за баба? О чем балабонишь, старшина? - опять перебил его Воротюк, обнажая мелкие, сахарные зубы, и искоса глянул на зарозовевшее лицо своей молодой жены, видимо, раздосадованный объяснением Лазарева. - Откуда еще в батарее у вас баба?
И Лазарев, напруживая вдохом могучую грудь, ответил сниженным тоном невинного простодушия:
- Баба молодая в доме была, около энпэ нашего, товарищ майор. С ней у лейтенанта Рамзина амуры начались. Немцы в атаку пошли, а лейтенанта на энпэ нет, с бабой на сеновале балуется...
"Да он клевещет на Илью", - пронеслось в голове Владимира, удивленного молчанием Ильи, а тот по-прежнему стоял впереди остальных, намертво соединив каблуки, разведя плечи, окаменев в строевой подчеркнутости образцово вышколенного офицера, виновного перед высшим начальством.
- Какая чепуха... - сказал Владимир бесплотным, потерявшим силу голосом, какой бывает в бреду, когда распирающий крик колотится в горле, но вырывается немощным звуком. - Был с женщиной я, а не лейтенант Рамзин! вдруг упруго выговорил он, уже беспамятно подымаясь в неуправляемые поднебесные края отчаянного и опаляющего бесстрашия, не разумом, а стыдом сознавая необходимость истины независимо ни от чего, от одной мысли, что может предать Илью, прошлое, Москву, школу, все между ними, согласный на собственный позор, на самую предельную самокарающую искренность. - Лейтенант Рамзин находился в доме на энпэ, а я был... это я был на сеновале, продолжал Владимир, ощущая разламывающую боль в висках. - Когда начался бой, лейтенант Рамзин приказал мне поставить орудия на новую позицию против танков. Впереди не было пехоты... Немцы начали атаку, и мы открыли огонь. Дело не в запоздании... Убило лошадей в упряжках. Нас окружили на переезде. При чем здесь женщина?
- Товарищ майор, дозвольте сказать! - с доказывающей правотой убежденного в святой неопровержимости человека заговорил Лазарев и при этом ступил на шаг ближе к Воротюку. - Товарищ майор, веры мне мало, не офицер я. А лейтенанты дружки школьные. Они и женщину, извиняюсь, на двоих употребили, об чем говорить не хотел... а то ведь вроде все вранье в моих словах, товарищ майор. Как присягу, хочу сказать: нету тут солдатской вины. Приказ лейтенанта Рамзина был - и орудия бросили...
- Значит, приказ выполняли, - жарким шепотом переспросил Воротюк. Бросить орудия? Драпать? Пропустить танки к станции? Вон, смотрите, где они!.. Ну-ка, сюда смотрите! Все смотрите, сукины сыны, артиллеристы козьи! - выкрикнул он визгливым голосом и вскочил на ноги, малый ростом в щегольских брезентовых сапожках, завеса орденов всколыхнулась на груди, плоские губы его повело вкось. - Кто их должен был остановить? Христос? Кто?..
- Товарищ майор, вас первый... командир дивизии...
- Первый? - Воротюк разгоряченно вырвал у связиста протянутую трубку и, выдохнув: "Четвертый слушает", - начал нервно поглаживать живот, а худое лицо его стало еще больше подрезаться, приобретать желтоватый оттенок, и он повторял с придыханием: - Так точно, товарищ первый, буду контратаковать. Буду контратаковать. Полковая батарея погибла на прямой наводке, танки прорвались на станцию. Мой грех. Мне искупать. Разрешите доложить обстановку через два часа, товарищ первый?
Вся высота, мокрая поляна, деревья и кусты, туман, волнисто плавающий над похолодевшей травой, были уже отчетливо видны в прозрачном воздухе июльского рассвета, а внизу, в той стороне, куда сбегали по крутому склону сосны, соединялись дымами обесцвеченные утром пожары на станции, учащенно перекатывались удары разрывов, черно и выпукло проступали меж горящих домов немецкие танки, и вместе с завыванием моторов ввинчивался в уши и клейкий голос майора Воротюка, закончившего разговор с командиром дивизии.
- Так кто же должен был танки остановить? Хрен моржовый или морж без хрена? Кто, я тебя спрашиваю, лейтенант? Я? Командир дивизии? Командующий армией? Кто, я тебя спрашиваю? Неужто среди вас не нашлось ни одного Матросова? Гранатами бы обвязались и - под танки, если другого выхода не было! - Его близко посаженные к носу глаза всосали в себя Илью и, распятые гневом, стали обезображенно дикими, неукротимыми. - Эх вы, герои моего полка! Немчишки батарею окружили, а вы ноги в руки и драпать? Жизнь свою драгоценную спасали? Что молчишь, командир батареи (Илья стоял навытяжку в окостенелой тупой неподвижности)? Так вот мой приказ, лейтенант, слушай сюда внимательно, если жить хочешь! Всем назад - к орудиям! Сумели бросить, сумейте и взять! Что угодно делайте - атакуйте, выкрадывайте свои орудия, выносите по частям из окружения! Что хочешь делай, комбат, но чтоб орудия в полку были! Чтоб были они, как у молодого в субботу! Вот здесь, у высоты, были! Не будет орудий, пойдешь под трибунал! В первую очередь именно ты, комбат! И все с тобой! Ты за все в ответе! Все тебе ясно, лейтенант? Иди и подумай, какая пуля слаще! Наша или немецкая! Иди! Ма-арш отсюда! Уводи людей! Ма-арш!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Коньяк, виски, мартини, бейлис в домашних условиях - Юлия Лужковская - Кулинария
- Тишина - Юрий Васильевич Бондарев - Советская классическая проза
- Организация бухгалтерского учета в государственных (муниципальных) учреждениях - Коллектив авторов - Прочая научная литература
- Чужими голосами. Память о крестьянских восстаниях эпохи Гражданской войны - Наталья Борисовна Граматчикова - История / Политика