Загадка и магия Лили Брик - Аркадий Иосифович Ваксберг
- Дата:26.09.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Загадка и магия Лили Брик
- Автор: Аркадий Иосифович Ваксберг
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но почему свою парижскую жизнь он назвал «странной»? Что странного было в появлении очередной женщины, даже если она и вызвала в нем сильное чувство? Маяковский (я чуть было не написал: «как каждый поэт»; нет, не как каждый!) безупречно чувствовал не только прямое, буквальное содержание слова, но и любые его оттенки. В богатейшем словарном запасе этого поэта всегда имелось то единственное (а случалось — и больше), которое в точности, без тумана, отражало мысль. Разве не выпирает оно, это режущее слух слово «странная», в контексте письма, если действительно речь в нем идет только о новом, внезапно возникшем и стремительно развивавшемся романе?
А что, если речь идет не о нем? Или хотя бы не только о нем, но и о чем-то другом, имевшем или не имевшем прямого отношения к зыбкому еще, но, несомненно, уже зародившемуся союзу с Татьяной? Нельзя исключить, что и на этот раз, пребывая в Париже, Маяковский был обременен не только заботами об «автомобильчите». Если Маяковский был причастен к какой-то «тайной дипломатии» еще в 1924 году, то почему исключить такую возможность в 1928-м, — и, учитывая то взвинченно нервозное состояние, в котором он находился, почему это не могло не действовать на него угнетающе? А тут еще — постоянный, докучливый Эльзин контроль, каждодневное влезание в душу, неизбежность жизни у всех на виду…
Стихи, посвященные Татьяне, обнажали характер их отношений («В поцелуе рук ли, губ ли, в дрожи тела близких мне…») и «письменно» подтверждали то, о чем Лиля уже знала. Но «дрожь тела» какой угодно особы, повстречавшейся Маяковскому, никогда ее не пугала. Пугал новый, непривычный доселе, характер отношений с той, про чью «дрожь» Маяковский так смело писал. «Ты в первый раз меня предал», — сказала Лиля Маяковскому, выслушав его рассказ, а главное — стихи, адресованные Татьяне.
Еще больше ее пугало стремление Маяковского — вскоре осуществившееся — как можно скорее вернуться в Париж. Вряд ли и лубянские друзья, и Эльза оставили ее без информации о букетах цветов, которые — по его предварительному заказу — еженедельно доставлялись на дом Татьяне. И — пусть даже и без деталей — о его письмах и телеграммах в тот же адрес.
До нас дошли только семь его писем и двадцать пять телеграмм из переписки «Маяковский — Татьяна». Их было, несомненно, гораздо больше. Ответные письма доставлялись на Лубянский проезд, от Лили он тщательно их скрывал (факт, красноречиво и недвусмысленно говорящий сам за себя) — она обнаружила эту корреспонденцию лишь после смерти Маяковского, разбирая его архив. Понимала ли она то, о чем впоследствии писал Роман Якобсон: «Маяковский сломался <…> в год встречи с Татьяной Яковлевой. <…> Это было в момент, когда ему стало жить одному уже совершенно невтерпеж и когда ему нужно было что-то глубоко переменить»?
Люди, которым Маяковский действительно был близок, но имевшие возможность наблюдать за ним только со стороны, видели, как драматично складывается его жизнь, но не были в состоянии реально прийти ему на помощь. Мария Денисова, любовь к которой оставила ярчайший след в его ранней поэзии (теперь уже скульптор, жена знаменитого советского военачальника Ефима Щаденко), писала ему 21 ноября 1928 года: «Дорогой мой Владимир Владимирович! Прошу берегите свое здоровье <…> Берегите, дорогой мой, себя. Как странно, Вы обеспечены, а не можете окружить себя обстановкой и бытом, который бы дольше сохранил Вас — нам <…> Крепко жму Вашу руку, мой всегда добрый и близкий. Мария».
Горький парадокс: он имел тот самый бриковский быт, который — по крайней мере, до поры до времени — явно был ему по душе и который неотвратимо его разрушал.
Был фасад — и были кулисы. Внешне ничего не переменилось. Правда, распался ЛЕФ — после того, как в сентябре 1928-го из него вышли Маяковский и Брик, а значит, и Лиля. Пятью месяцами раньше ЛЕФ покинул Пастернак, так объяснив в письме к Маяковскому причину своего поступка: «Ваше общество (Лиля, напомним это, играла в нем ведущую роль. — А. В.), которое я покинул и знаю не хуже Вас, для Вас ближе, живее, нервноубедительнее меня». Лишь шесть с лишним десятилетий спустя стали известны подлинные причины, побудившие его к разрыву: «ЛЕФ удручал и отталкивал меня, — писал Пастернак, — своей избыточной советскостью, то есть угнетающим сервилизмом, то есть склонностью к буйству с официальным мандатом на буйство в руках».
Не будьу Бриков и Маяковского тех связей, которые они тогда имели, никаким «мандатом на буйство» им обзавестись бы не удалось. Но к тому времени сталинский аппарат уже разделался с «левизной» в политике — естественно, та же судьба не могла не постичь «левизну» в литературе: настало время для других игр.
Вернувшись из Парижа, Маяковский, явно бывший не в курсе крутых перемен на советском политическом Олимпе, попытался оживить литературную жизнь, создав РЕФ (Революционный Фронт Искусств), и опять в новой затее, окончившейся неудачей, Лиля принимала самое активное участие. Это совпало с победой над инакомыслящими группировками, которую одержала Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП), то есть, иначе сказать, Агранов и его непосредственный лубянский шеф Генрих Ягода.
Литературная возня, за кулисами которой шла жестокая борьба стремившихся к власти различных сил, была у всех на виду, но для Лили куда важнее была другая борьба, о которой могли знать только очень близкие люди. Оторвать Маяковского от эмигранток, тянущих его в свое болото и грозящих благополучию того уникального семейно-дружеского союза, который она создала, — в достижении этой цели она могла рассчитывать на полную поддержку высокопоставленных и могущественных друзей дома.
Но можно ли было в реальности воздействовать на поэта с его гипертрофированной влюбленностью и стремлением сломать все преграды, стоявшие на его пути?
Телеграммы Маяковского в Париж говорят сами за себя: «Очень затосковал», «Тоскую невероятно», «Абсолютно скучаю» (все-таки «а», а не «о»), «Тоскую по тебе совсем небывало», «По тебе регулярно тоскую, а в последние дни даже не регулярно, а еще чаще»… Могли ли эти любовные заклинания остаться вне контроля спецслужб? Как и письма: «…Мне так надо каждую минуту знать, что ты делаешь и о чем
- Лиля - Наталья Егорова - Фэнтези
- Монстр - Фрэнк Перетти - Научная Фантастика
- Экспансия: Основание. Том 2 - Дмитрий Дорничев - Боевая фантастика / Прочие приключения / Периодические издания
- ИЗ АДА В РАЙ И ОБРАТНО - Аркадий Ваксберг - Историческая проза
- Ангел-хранитель для неудачника - Анастасия Андерсон - Любовно-фантастические романы