Зона путинской эпохи - Борис Земцов
- Дата:14.10.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Зона путинской эпохи
- Автор: Борис Земцов
- Год: 2012
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Строгий режим… Строгий режим… Еще в московских СИЗО слышал от случайных собеседников утешительное-ободряющее: «Поедешь на „строгую зону“ – это хорошо, там у людей срока серьезные, за серьезные дела, да и сами люди серьезные – не чета всякой шелухе, что на общем режиме преобладает». У меня не было оснований спорить с ними. Казалось, что в услышанном есть какая-то логика. Серьезные преступления (за исключением спонтанных, патологических проявлений жестокости и прочих психических отклонений) надо готовить. Значит, человек, решившийся на него, должен думать, планировать, анализировать, выстраивать свои, пусть преступные планы в какие-то логические схемы. Короче, на строгом режиме, я надеялся встретить думающих серьезных людей. А тут…
«Убил по пьянке сожительницу…». «Убил по пьянке собутыльника…». «Пили вместе всю ночь, утром у одного оказалась пробита голова – труп, посадили всех…». «Пил, на водку не хватало, стал приторговывать маковой соломкой, угодил на контрольную закупку…». Порою подробности преступлений, за которые человек «едет» на строгий режим, просто унизительны для него и смешны для окружающих. «Пили вместе, когда все вырубились, собрал у всех мобильники и ушел, прихватив из квартиры телевизор…» Квартира располагалась, между прочим, на пятом этаже. Телевизор, между прочим, был черно-белый. Чтобы его просто перенести с пятого этажа вниз заплатить требовалось, несомненно, куда больше, чем планировал получить незадачливый грабитель от продажи шедевра черно-белой электроники былых поколений. Бывает и еще смешнее. «Был изрядно пьян, пришел в ночной клуб, встретил знакомую девушку, попросил на десять минут мобильник, потом почувствовал желание посетить туалет, зашел в кабинку, сел на унитаз и… заснул. Проснулся только через полтора часа, естественно был тут же схвачен под белые руки, по „наколке“ забившей тревогу девушки».
А где же потрошители сверхсложных сейфов, грабители банков, годами продумывающие детали своего преступления? Где творцы финансовых пирамид, положившие в карман миллиарды? Где казнокрады, отважившиеся запустить руку в карман государству? Где манипуляторы жильем, в результате действий которых на российских просторах бомжуют сотни тысяч бездомных бедолаг? Наконец, где благородные мстители, утверждающие пусть уголовными методами чистые идеалы добра и света? Где современные Робин Гуды, воюющие за социальную справедливость? Где Юрий Деточкин эпохи победивших либеральных ценностей?
Из полутора тысяч арестантов, содержащихся в зоне, «серьезных» зеков наберется едва ли с полсотни. Бытовуха, наркота, снова бытовуха. Да, есть Саша Д., доведенный некогда до отчаянья задержками зарплаты и упреками жены в неспособности достойно содержать семью и решивший взять кассу в самой крупной на его малой родине строительной компании. Да, есть Андрей С, предприниматель, долго противостоявший норовящим выжить его из бизнеса. В какой-то момент главный из его конкурентов и обидчиков просто пропал, а Андрей, обвиненный в похищении человека и многих прочих преступлениях, чего он по сей день не признает, получил двенадцать лет. Да, есть еще несколько десятков арестантов с нетипичными судьбами, но для лагеря, где содержится полторы тысячи, это ничтожно мало. Все больше совсем других. Например, Шура О. Убил с подельниками и подельницей, доводившейся ему родной сестрой, одного из чем-то докучавших ему односельчан (кстати, не раз вместе с ним выпивавшего). Убил, похоже, с учетом нетрезвого состояния некачественно, неряшливо, неокончательно. Наскоро, чуть прикопав недавнего собутыльника, сел поблизости обмывать сделанное. А далее случилось то, что было бы очень смешно, если бы речь шла не о жизни, пусть не очень правильного, но все-таки, человека. «Некачественно убитый» очухался, выбрался из своего «схрона» и, пошатываясь, подошел к пировавшим, обмывавшим его смерть. Подошел и, не до конца понимая случившееся и происходящее, попросил… налить. Его просьбу бывшие собутыльники не выполнили, а предпочли стать убийцами еще раз. На этот раз уже убивавшие его час назад люди к делу подошли более основательно. И добили старательно. И закопали глубоко. В зону Шура привез двадцать лет срока и полное непонимание того, почему дали так много.
Впрочем, довольно жути. Самое время вспомнить, что как бы хорошо не работал беспроволочный тюремно-лагерный телеграф, как стремительно не распространялась в уголовной и арестантской среде вся информация, все равно серьезные зеки – люди неразговорчивые, недоверчивые, закрытые, зачастую вокруг каждого из них непроницаемый «футляр» недосказанного, неизвестного. И сохраняется этот «футляр» в течение всего срока, как бы велик он ни был. Так что не про всех все я знаю. И, возможно, мои выводы слишком скоропалительны.
* * *Видел уже не раз, как «шныри», стряпающие для отрядного «смотруна» и его приближенных, таскают на подносах чай, кофе, бутерброды, а то и что-то более основательное отряднику в кабинет. «Что удивляться, блатные его подкармливают, а он их аппетитом радует, так уж заведено…» – пояснили мне старожилы отряда.
Странная, более чем странная традиция. Выходит, блатным, постоянно заявляющим о себе, как о главных хранителях и продолжателях истинно правильных тюремно-лагерных традиций, кормить «мусоров» из своих запасов – нормально? Кстати, запасы эти во многом состоят из наших, «мужицких» взносов, даров, пожертвований. В итоге, не очень-то представляю, как подобная пища глотается, а не встает колом у того, кто вроде бы как должен держаться от нас на подобающей дистанции, столь необходимой ему для поддержания своего авторитета, для организации ответственного процесса нашего воспитания и перевоспитания. Пытался, заговорить на эту тему с некоторыми вроде бы здравыми «мужиками», в ответ услышал вполне конкретное: «Не наше дело, не нами заведено…». А «в довесок» еще узнал, что некогда руководивший отрядом майор внутренней службы Иван Б. (когда я только прибыл в Свинушки, то застал его отрядником, потом он ушел в пожарную лагерную службу), не только столовался в отряде, но и без тени сомнения отдавал свои рубашки стирать и гладить отрядным «обиженным». Сочный пример неистребимой мусорской любви к халяве! Да и о специфике сложившейся в зоне «положухи» такой факт свидетельствует более чем красноречиво.
* * *К москвичам здесь отношение, откровенно говоря, «не очень». Бытует мнение, будто люди, живущие в столице, зарабатывают «немерено» (хочешь – честным, хочешь – преступным путем), и могут зарабатывать еще больше, потому что в этой столице возможностей для этого выше крыши. И если они этого не делают, то исключительно по причине своей неповоротливости, чрезмерной закормленное™ и обычной лени. Помню, когда наш московский этап только прибыл в Березовский лагерь, мы, прежде чем попасть в карантин, несколько суток находились в своего рода перевалочных транзитных помещениях (на изолированном положении, с прогулками в крытом дворике и т. д.). Тогда первой «малявой», полученной из лагеря, была записка с просьбами: а) дать кофе; б) выделить пару кожаных черных перчаток. И это в то время, когда тюремно-лагерные обычаи по отношению к вновь прибывшему в зону этапу никто не отменял. Обычаи, кстати, вполне человеческие – в первую очередь интересоваться, как добрались, все ли благополучно, нет ли в чем нужды. В этом обычае и непременный (или, по крайней мере, крайне желаемый) «грев» для вновь прибывшего этапа – курево, чай, что-то сладкое к чаю. А тут, – «не мы вам, а вы нам», да еще и не в самой уважительной и вежливой форме.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Сахар со стеклом - Аня Чацкая - Прочая детская литература / Современные любовные романы
- День ВДВ (сборник) - Сергей Скрипаль - О войне
- Can You Speak Over the Telephone. Как вести беседу по телефону - Т. Шелкова - Языкознание
- Зона опасности (в сокращении) - Ширли Палмер - Детектив
- Зона риска - Лев Корнешов - Прочие приключения