На литературных баррикадах - Александр Абрамович Исбах
- Дата:03.08.2024
- Категория: Биографии и Мемуары / Литературоведение
- Название: На литературных баррикадах
- Автор: Александр Абрамович Исбах
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Аудиокнига "На литературных баррикадах" от Александра Абрамовича Исбаха
📚 "На литературных баррикадах" - это захватывающая история о страсти к литературе, борьбе за свои идеалы и поиске истины. Главный герой, молодой писатель, оказывается на перекрестке жизненных путей, где ему предстоит выбрать между успехом и принципами. В поисках своего места в мире литературы, он сталкивается с множеством трудностей и испытаний, которые заставляют его задуматься о своих ценностях и убеждениях.
Автор книги, Александр Абрамович Исбах, в своем произведении затрагивает актуальные темы современности, раскрывая сложные внутренние конфликты героя и показывая, как важно оставаться верным себе в любой ситуации.
🎧 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги онлайн на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения различных жанров, которые подарят вам удивительные моменты в мире литературы.
Об авторе:
Александр Абрамович Исбах - талантливый писатель, чьи произведения поражают глубиной мысли и острым юмором. Его книги покоряют сердца читателей своей искренностью и чувственностью.
Не пропустите возможность окунуться в мир литературы с аудиокнигой "На литературных баррикадах" и погрузиться в захватывающее приключение с главным героем, который ищет свое место в мире слова и искусства.
🔗 Погрузиться в мир биографий и мемуаров можно здесь.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Паша! — радостно закричал Панферов. И утонул в объятиях гиганта. Это и был Павел Артамонович Козловский — крестьянин, потом рабфаковец, потом студент сельскохозяйственной академии, потом директор совхоза. Это и был Кирилл Ждаркин, непременный участник многих наших встреч, споров, пельменных заседаний.
…«Бруски» вышли в свет. Это была вторая книга в серии «Новинки пролетарской литературы», которую начало выпускать издательство «Московский рабочий». Первой был «Тихий Дон».
Они вместе, плечо к плечу вошли в большую литературу, Шолохов и Панферов.
А ведь в том, в 1928 году, когда их имена были еще неизвестны, в издательской нашей жизни случались и смешные курьезы.
По совместительству приходилось мне руководить литературным отделом в одной из московских газет. Редактор газеты дал мне строгий наказ: в литературную страницу включать произведения только ведущих писателей, ну, скажем, Алексея Толстого, Серафимовича, Гладкова, в крайнем случае уже известных тогда Леонова, Фадеева, Либединского.
А я принес ему главы из находящихся в производстве романов Шолохова и Панферова.
Он мельком перелистал страницы рукописей.
— Опять вы своих начинающих продвигаете. Ну кто их знает?.. Кто их будет читать?.. У меня столичная газета, а не бюллетень литературной консультации…
…О «Брусках» сразу заговорили. Они вышли и массовым тиражом в «Роман-газете». Читатель сразу принял «Бруски» как одну из любимых книг, и вскоре потребовалось новое издание.
И редакция «Новинок» и Панферов стали получать сотни писем, высоко оценивающих книгу, сотни вопросов автору.
Начались читательские конференции. Впервые деревня была показана не «приземленно» и не в кривом зеркале.
Высоко оценил роман в одной из первых рецензий на него Анатолий Васильевич Луначарский. Говоря о всеобъемлющем знании жизни, об остроте писательского взгляда, о мастерской лепке образов, Луначарский назвал одного из главных героев панферовского романа Плакущева «настоящим деревенским Шуйским».
Мне пришлось беседовать с Анатолием Васильевичем о «Брусках». Как же я был рад услышать, что Луначарский, прочитав «Бруски», испытал то же ощущение встречи с новым, самобытным талантом, что и после фурмановского «Чапаева»!
И образы строителей новой деревни, и образы классовых врагов впервые в советской литературе были запечатлены в романе во всей их сложности и многогранности.
Однако нашлись и критики, которые встретили роман в штыки.
Некоторые из них, как Лежнев в «Новом мире», сетовали на то, что в конце романа опять прорывается стихия, которая ломает организующую силу. Между тем было бы очень странно, если бы Панферов уже первую книгу романа закончил «под занавес» «торжествующей добродетелью».
На каком-то этапе борьбы верх брал Плакущев. Но разве по всему ходу романа не было видно, что Плакущев в конце концов обречен на ту же смерть, что и Чухляв? Разве по всему ходу романа не было видно, что победа Огнева неизбежна? Но этой победе предшествует длительная и жестокая классовая борьба.
Заключение Лежнева о том, что «ученический» роман Панферова «недостаточно психологичен» и «плохо построен», следовало отнести исключительно за счет той «групповой» «перевальской» тенденциозности, которая особенно пышным цветом расцветала в конце тридцатых годов.
С другой стороны обрушился на Панферова «Леф» в статье П. Незнамова. Незнамов считал, наоборот, роман чересчур психологическим и недостаточно фактографичным.
Представители разных групп пытались причесать молодого автора под свою гребенку. Это не могло удасться. Панферов уже говорил своим собственным голосом, достаточно громким и достаточно убедительным.
1 октября 1928 года открылся пленум правления РАПП. Он был посвящен анализу конкретных литературных произведений.
Пролетарские писатели подводили творческие итоги, говорили о лучших произведениях за год.
Юрий Либединский докладывал о драматургии Киршона и Афиногенова, Алексей Селивановский — о поэзии, Владимир Ермилов — о «Тихом Доне» Шолохова. Мне был поручен доклад о «Брусках».
Я говорил о «Брусках» как о произведении, определяющем наш творческий метод, как об одном из программных, головных произведений пролетарской литературы.
На пленуме было много гостей.
Мы возвращались домой с Федей и Павлом Артамоновичем Козловским, тогда уже студентом сельскохозяйственной академии.
— Ну, Федя, — сказал, как всегда медленно, с расстановкой, Козловский. — Надо считать, ты в большие писатели, в Львы Толстые, выходишь… Так, что ли?..
— На твоих плечах поднимаюсь, Паша, — усмехнулся Панферов. (Я уже знаком был с планом второй книги, в которой основным героем становился не Огнев, а Ждаркин.)
— Что же, фундамент как будто того… подходящий, — заключил Артамоныч, разворачивая свои широкие, могучие плечи.
3
28 мая 1928 года после долгого отсутствия в Москву вернулся Максим Горький. Среди многочисленных писателей, встречавших его на вокзале, были руководители Российской ассоциации пролетарских писателей.
Все разногласия с Горьким остались позади. Радостно, вместе со всем народом встречали мы первого писателя земли советской.
Выйдя из вокзала и увидев бушующее человеческое море на площади, Алексей Максимович не мог сдержать слез.
В тот же вечер мы пришли к Горькому на его старую квартиру, в Машковом переулке.
С тех пор прошло уже больше тридцати лет. И каких лет!.. Нет уж на свете ни Горького, ни большинства из тех, кто с трепетом сердечным поднимался в тот яркий весенний день по лестнице старенького дома.
Я вспоминаю сейчас тот день, своих товарищей, и сердце начинает биться стремительно и тревожно. Саша Фадеев. Молодой черноволосый Фадеев в сатиновой косоворотке с множеством мелких пуговиц (фадеевке!), в высоких новых блестящих сапогах…
Федя Панферов. Весь собранный, напряженный. Только что вышли «Бруски». Он уже послал книгу Алексею Максимовичу и ждал оценки, ждал сурового, нелицеприятного разговора.
Юра Либединский, теребящий свою узкую, клинышком бородку, делающую его похожим на мушкетера.
Володя Ермилов, наш главный розовощекий теоретик, наносящий направо и налево раны своим критическим жалом.
Вожди РАПП: «генеральный» — Авербах, сверкающий лысиной, никогда не теряющий присутствия духа, и менее генеральный — густобровый красавец Володя Киршон, и еще менее генеральный — специалист по национальным литературам Алеша Селивановский.
Я, самый молодой, был замыкающим. От волнения я спотыкался на всех ступеньках. К тому же изрядно мешал мне комплект «Роман-газеты», который я захватил, чтобы «похвалиться» и преподнести Горькому.
В ожидании Алексея Максимовича мы молча сидели вокруг стола. Стояла необычная для сборищ наших тишина, все переживали, подавленные величием наступающих минут… Шутка ли сказать… Горький!.. Первая встреча с Горьким. Мы еще не знали, как себя вести, как и о чем разговаривать. Даже главный наш острослов Ермилов держался совсем робко и растерянно.
И вот со скрипом отворяется дверь и в «гостиную» входит Алексей Максимович. Он показался нам еще более высоким, чем в действительности.
Мохнатые брови, нависающие над глазами, придавали ему суровый вид. Но чудесные густые ершистые усы были совсем добрыми.
Мы вскочили, как школьники первого класса при входе учителя.
- Психология согласия. Революционная методика пре-убеждения - Чалдини Роберт - О бизнесе популярно
- Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин - История
- Новые молодежные движения и солидарности России - Коллектив авторов - Политика
- Полное собрание сочинений. Том 20. Ноябрь 1910 — ноябрь 1911 - Владимир Ленин (Ульянов) - Биографии и Мемуары
- Том 6. Рассказы, очерки. Железный поток - Александр Серафимович - Советская классическая проза