Форма входа
0/0
Россия в концлагере - Иван Солоневич
- Дата:31.07.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Россия в концлагере
- Автор: Иван Солоневич
- Год: 2005
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Россия в концлагере - Иван Солоневич. Жанр: Биографии и Мемуары, год: 2005. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Россия в концлагере - Иван Солоневич:
Автобиографические очерки выдающегося публициста Ивана Лукьяновича Солоневича. Незаслуженно забытые, они гораздо меньше известны в России, чем заграницей. При подготовке публикации максимально сохранены авторские орфография и пунктуация. Иван Лукьянович Солоневич в 1932 бежал из советского лагеря и оставшуюся часть своей жизни провел в эмиграции. Известно, что он окончил до 1917 г. Петербургский Университет, был свидетелем событий марта и октября 1917 г., репрессирован в 1930 г. в г. Ленинграде в месте с братом Борисом и сыном Юрием, известный публицист, чьи книги были запрещены в СССР и даже изъяты из спецхранов. За свои взгляды, которые И.Солоневич страстно отстаивал в своих произведениях и особенно в «Диктатуре слоя», автор заплатил жизнью. Карающий меч Коминтерна настиг его в далеком Уругвае: он был приговорен НКВД как «агент гестапо», и одновременно фашистской эмиграцией, как «агент НКВД».
Читем онлайн Россия в концлагере - Иван Солоневич
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Нервы, конечно, уже начинают тупеть. Ко все-таки на душе опять тревожно и нехорошо. В чем дело? Не вчерашний ли разговор со Стародубцевым?
- Скажите мне, кто, собственно, этот Богоявленский? Из заключенных?
- Нет, старый чекист.
Становится легче. Опять один из парадоксов советской путаницы. Чекист - это хозяин. Актив - это свора. Свора норовит вцепиться в любые икры, даже и те, которые хозяин предпочел бы видеть не изгрызанными. Хозяин может быть любой сволочью, но накинувшуюся на вас свору он в большинстве случаев отгонит плетью. С мужиком и рабочим актив расправляется более или менее беспрепятственно. Интеллигенцию сажает само ГПУ. В столицах, где актив торчит совсем на задворках, это мало заметно, но в провинции ГПУ защищает интеллигенцию от актива или во всяком случае от самостоятельных поползновений актива.
Такая же закута, как и остальные «отделы» УРЧ. Задрипанный письменный стол. За столом - человек в чекистской форме. На столе перед ним лежит мое личное дело.
Богоявленский окидывает меня суровым чекистским взором и начинает начальственное внушение, совершенно беспредметное и бессмысленное. Здесь, дескать, лагерь, а не курорт; тут, дескать, не миндальничают, а с контрреволюционерами в особенности; за малейшее упущение или нарушение трудовой лагерной дисциплины - немедленно под арест, в шизо, на девятнадцатый квартал, на Лесную Речку. Нужно взять большевицкие темпы работы. Нужна ударная работа. Ну и так далее.
Это свирепое внушение действует, как бальзам, на мои раны - эффект, какового Богоявленский никак не ожидал. Из этого внушения я умозаключаю следующее: что Богоявленский о моих статьях знает, что оные статьи в его глазах никаким препятствием не служат, что о разговоре со Стародубцевым он или ничего не знает или, зная, никакого значения ему не придает и что, наконец, о моих будущих функциях он имеет то самое представление, которое столь блестяще было сформулировано Наседкиным: что - куда.
- Гражданин начальник, позвольте вам доложить, что ваше предупреждение совершенно бесцельно.
- То есть, как так бесцельно? - свирепеет Богоявленский.
- Очень просто, раз я попал в лагерь, в моих собственных интересах работать, как вы говорите, ударно и стать ценным работником, в частности, для вас. Дело тут не во мне.
- А в ком же по-вашему дело?
- Гражданин начальник, ведь через неделю-две в одной только Погре будет 25-30 тысяч заключенных. А по всему отделению их будет тысяч 40-50. Ведь вы понимаете, как при таком аппарате. Ведь и мне в конечном счете придется отвечать, всему УРЧ и мне тоже.
- Да уж на счет отвечать, это будьте спокойны. Не поцеремонимся.
- Ну конечно. На воле тоже не церемонятся. Но вопрос в том, как при данном аппарате организовать рассортировку этих сорока тысяч? Запутаемся ведь к чертовой матери.
- Н-да. Аппарат у вас не очень. А на воле вы где работали? Я изобретаю соответствующий моменту стаж.
- Так что ж вы стоите? Садитесь.
- Если вы разрешите, гражданин начальник. Мне кажется, что вопрос идет о квалификации существующего аппарата. Особенно в низовке, в бараках и колоннах. Нужно бы небольшие курсы организовать. На основе ударничества.
И я запинаюсь. Усталость. Мозги не работают. Вот дернула нелегкая ляпнуть об ударничестве. Не хватало еще ляпнуть что-нибудь о соцсоревновании. Совсем подмочил бы свою нарождающуюся деловую репутацию.
- Да, курсы - это бы неплохо. Да кто будет читать?
- Я могу взяться. Медгора должна помочь. Отделение как-никак ударное.
- Да, это надо обдумать. Берите папиросу.
- Спасибо. Я старовер.
Моя образцово-показательная коробка опять появляется на свет Божий. Богоявленский смотрит на нее не без удивления. Я протягиваю:
- Пожалуйста.
Богоявленский берет папиросу.
- Откуда это в лагере люди такие папиросы достают?
- Из Москвы приятели послали. Сами не курят, а записаны в распределитель номер первый.
Распределитель номер первый - это правительственный распределитель, так для наркомов и иже с ниш. Богоявленский это, конечно, знает.
Минут через двадцать мы расстаемся с Богоявленским несколько не в том тоне, в каком встретились.
ТЕХНИКА ГИБЕЛИ МАСС
Мои обязанности «юрисконсульта» и «экономиста-плановика» имели то замечательное свойство, что никто решительно не знал, в чем именно они заключаются. В том числе и я. Я знакомился с новой для меня отраслью советского бытия и по мере своих сил пытался завести в УРЧ какой-нибудь порядок. Богоявленский, надо отдать ему справедливость, оказывал мне в этих попытках весьма существенную поддержку. «Актив» изводил нас с Юрой десятками мелких бессмысленных подвохов, но ничего путного сделать не мог, а как оказалось впоследствии, концентрировал силы для генеральной атаки. Чего этому активу было нужно, я так и не узнал до конца. Возможно, что одно время он боялся, как бы я не стал на скользкие пути разоблачения его многообразного воровства, вымогательства и грабежа. Но для такой попытки я все-таки был слишком стрелянным воробьем. Благоприобретенные за счет мужицких жизней бутылки советской сивухи распивались, хотя и келейно, но в купе с головкой административного отдела, третьей части и прочих лагерных заведений. Словом, та же схема: Ванька в колхозе, Степка в милиции, Петька в Госспирте… Попробуйте пробить эту цепь круговой приятельской пролетарской поруки. Это и на воле жизнеопасно, а в лагере уж проще сразу повеситься. Я не собирался ни вешаться, ни лезть с буржуазным уставом в пролетарский монастырь. Но актив продолжал нас травить - бессмысленно и в сущности бесцельно. Потом в эту сначала бессмысленную травлю вклинились мотивы деловые и весьма весомые. Разыгралась одна из бесчисленных в России сцен классовой борьбы между интеллигенцией к активом - борьбы за человеческие жизни.
БЕСПОЩАДНОСТЬ В КАЧЕСТВЕ СИСТЕМЫ
Техника истребления масс тлеет два лица. С одной стороны простирается кровавая рука ГПУ, то есть система, обдуманная, беспощадно жестокая, но все же не бессмысленная. С другой стороны действует актив, который эту безумность, доводит до полной бессмыслицы уже никому, в том числе и ГПУ, решительно ни для чего не нужной. Так делается и на воле и в лагере.
Лагерный порядок поставлен так: заключенный Иван должен срубить и напилить 7,5 кубометров леса в день, или выполнить соответствующее количество другой работы. Все эти работы строго нормированы, и нормы напечатаны в справочниках. Этот Иван получает свое дневное пропитание исключительно в зависимости от количества выполненной работы. Если он выполняет норму целиком, он получает 600 грамм хлеба. Если не выполняет, получает 500, 400 и даже 200 грамм. На энном лагпункте имеется тысяча таких Иванов, следовательно энский лагпункт должен выполнить 7 500 кубометров. Если эта норма выполнена не будет, то не только отдельные Иваны, ко и весь лагпункт в целом получит урезанную порцию хлеба. При этом нужно иметь в виду, что хлеб является почти единственным продуктом питания, и что при суровом приполярном климате 600 грамм обозначает более или менее стабильное недоедание, 400 - вымирание, 200 - голодную смерть. Количество использованных рабочих рук подсчитывает УРЧ, количество и качество выполненной работы - производственный отдел, на основании данных которого отдел снабжения выписывает то или иное количество хлеба.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Россия в концлагере - Иван Солоневич бесплатно.
Похожие на Россия в концлагере - Иван Солоневич книги
- Политическая концепция М. Каддафи в спектре «левых взглядов» - Анатолий Рясов - Прочая документальная литература
- Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин - История
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока - Николай Стариков - Прочая документальная литература
- Кто пустил в Россию красного петуха - Александр Добровольский - Публицистика
