Любовь и кровь в снегах и льдах. Роман и повести - Григорий И. Сидько
- Дата:18.01.2025
- Категория: Биографии и Мемуары / Спорт / Путешествия и география
- Название: Любовь и кровь в снегах и льдах. Роман и повести
- Автор: Григорий И. Сидько
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Троллейбус въехал на мост, и за окном показалась черная вода в гранитных берегах. Нет, Стикс еще не замерз… А Харона закрывала реклама зубной пасты «Дентал плюс». Улыбающаяся девушка с идеальным прикусом демонстрировала изящный тюбик. Всю эту красоту венчал слоган «Забудь про кариес!» Хорошая, кстати, надпись на могиле…
Антон вспомнил, как Юрочка, упившись на отвальной по поводу своего отбытия в Германию, кричал:
— Геморрой побежден, у ангины нет шансов, у гриппа нет будущего — мне больше нечего делать в этой стране!..
Троллейбус спустился на левый берег и резво покатил по широкому бульвару мимо помпезных сталинских построек. Свинцовые тучи низко висели над плоскими крышами. Машин было мало, людей еще меньше…
Антон сошел возле булочной. Аид — край вечной тьмы — принял его как родного.
2
Немного потеплело.
Коротким путем, через дворы и заброшенный стадион, Антон вышел к трехэтажному особняку довоенной постройки. Похоже, здесь тоже еще спали. Хотя «Пежо» возле парадной уже не было.
Он перебрался на огороженную кустами детскую площадку. Чтобы туда попасть, пришлось форсировать огромную лужу, в которую для удобства были положены кирпичи и принесенная с помойки картонная дверь, уже порядком размокшая.
Антон сел на изрезанные витиеватыми иероглифами качели и огляделся. Карусель была сломана, бетонная урна опрокинута набок. В песочнице лежали окурки, сплющенные пивные банки и порванный резиновый мяч. На все это равнодушно взирал пустыми глазницами двухметровый гипсовый Абрам с отбитым носом и раскрашенными помадой губами.
В этой песочнице Антон играл почти до самой школы — детскую площадку было хорошо видно из окон квартиры, где они тогда жили и где теперь жила его сестра. И все эти семь лет он бессчетное количество раз пытался отломать таинственную штуковину, на которую опирался покрашенный серебрянкой дядя — то ли ружье, то ли палку, то ли какой-то длинный молоток. Сейчас-то ее уже не было, этой штуковины. Давно вырвали с корнем. Остались только огрызки металлических прутьев, на которых она держалась…
В первую зимнюю сессию, когда Дрюня ночевал у него перед экзаменом по теории архитектуры, они сидели на кухне.
— О, а это кто? — удивился рассеянно смотревший в окно Дрюня, разглядевший в бушующей метели темный силуэт, освещенный качающимся фонарем.
— А это первый в стране заслуженный мастер спорта по альпинизму, — сказал Антон.
Дрюня решил, что Антон его разыгрывает.
— Какие уж тут шутки. Это, Дрюня, спина Крыленко сквозь пургу видна.
Антон принес ему книжку «В заоблачные выси», и теория архитектуры пошла прахом. Дрюня от души веселился и полночи цитировал солдата революции, большевика ленинской гвардии, организатора первых революционных трибуналов, прокурора республики, наркома юстиции и государственного обвинителя, именем которого была названа улица Антонова детства.
Из этой же книжки Дрюня узнал, что подпольная кличка «этого замечательного, жизнерадостного и душевного человека» была Абрам и что «на лацкане этого организатора и участника первых памирских экспедиций всегда можно было видеть значки "ГТО" и "Альпинист СССР"».
В общем, Дрюня был под впечатлением. После этого где-нибудь у черта на рогах, в каком-нибудь отдаленном и труднодоступном горном районе, когда все лежали едва живые на очередном сумасшедшем подходе, частенько раздавался его голос.
— Николай Васильевич, откуда у вас берутся силы, чтобы прокладывать путь в этом зыбучем снегу? — вопрошал Дрюня.
И сам же отвечал:
— Представьте, что перед вами залегла белогвардейская цепь. В атаку пошли коммунисты и комсомольцы. Опрокинут они врага, обратят его в бегство — значит, приблизят победу революции. Не преодолеют — все погибло. Думайте постоянно об этом, и у вас в жизни всегда хватит сил, чтобы взять любой, даже самый тяжелый рубеж…
Легкое покачивание и монотонный скрип качелей убаюкивали — так и заснуть недолго. А там, глядишь, и замерзнуть насмерть. Антон забрался на сиденье с ногами, и качели сильно накренились. Сидеть на спинке было неудобно, можно было легко потерять хрупкое равновесие и свалиться в грязь. Герман Буль, когда замерзал на Нангапарбате, тоже нашел качающуюся плиту и простоял на ней всю ночь, чтобы не уснуть…
Наконец зажегся свет на кухне. Антон аккуратно выбрался обратно на сушу и постучал в окно на первом этаже.
В альпинизм Антон попал в пятнадцать лет. Его привела туда сестра. До этого были три с половиной класса музыкальной школы, театральная студия, несколько занятий мотокроссом и несколько приводов в милицию.
Родители видели в этом движение по нисходящей. Более того — стремительное падение. Преподавательница по классу фортепьяно, кстати, тоже.
— Душу на мотор променял, — укоризненно бросила она, случайно встретив Антона в гастрономе.
Чтобы остановить деградацию, созвали небольшой семейный совет, на котором Антон отсутствовал по причине все того же мотокросса. На повестке стояли два основных русских вопроса: кто виноват и что делать. Причем ответ на первый был заранее известен…
Неожиданно для всех Наталья предложила альпинистскую секцию, в которую ходила сама. С ее стороны это был настоящий подвиг, потому что девушки ее возраста обычно держали младших братьев на расстоянии выстрела — чтобы не путались под ногами и не мешали крутить романы с мальчиками. Привести брата в студенческую компанию было позором. Все равно, как если бы бабушка провожала тебя на ночную дискотеку…
Когда же пропахший куревом и бензином Антон заявился наконец домой, ему было сделано предложение, от которого он — прямо как Марлон Брандо — не смог отказаться. Теперь хоть какая-то часть его свободного времени должна была проходить под надзором. Родители Антона еще долго воспринимали альпинизм как вынужденную альтернативу колонии для несовершеннолетних…
На следующий же вечер Антон вышел на Техноложке и, сверяясь с нарисованной специально для него схемой, перешел дорогу. Здание строительного института выглядело солидно. Орден Трудового Красного Знамени угрожающе нависал над входом.
Антон зашел внутрь. Внизу был просторный холл, по центру которого стоял огромный бюст Ленина. Две лестницы — слева и справа — вели на балюстраду второго этажа. Антон, озираясь по сторонам, поднялся наверх. Здесь было довольно темно, в продолговатых нишах белели статуи Аполлона и Венеры…
В коридоре у спортзала было пусто. Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь. В дальнем углу разминались гимнастки, зеленый дощатый пол был расчерчен желтыми кругами, пара баскетбольных колец свисала с потолка, вдоль правой стороны тянулась шведская стенка. Антон аккуратно прикрыл дверь, отошел в сторону и залез на высокий подоконник. Окно выходило во двор-колодец. На другой стороне колодца была видна учебная архитектурная мастерская, студенты что-то рисовали на белых листах ватмана…
- Русская жизнь-цитаты 7-14.08.2022 - Русская жизнь-цитаты - Публицистика
- Русская жизнь-цитаты 14-21.03.2024 - Русская жизнь-цитаты - Публицистика
- Русская жизнь-цитаты 7-14.04.2024 - Русская жизнь-цитаты - Публицистика
- Золотой лохотрон. Новый мировой порядок как финансовая пирамида - Катасонов Валентин Юрьевич - Публицистика
- Новичок в космосе - Роберт Хайнлайн - Детская фантастика