Распутин. Анатомия мифа - Александр Николаевич Боханов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Биографии и Мемуары / История
- Название: Распутин. Анатомия мифа
- Автор: Александр Николаевич Боханов
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Распутинская история демонстрирует предреволюционный общественный психоз во всей его красе. Разговоры «о слабоволии царя», о его «полном подчинении царице», которая, в свою очередь, «закабалена Гришкой», действующим «в угоду врагов России», все эти вердикты-эпитафии, так и остались по большей части лишь пустопорожними разговорами. Сам же факт их распространения в чиновно-дворянской среде являлся красноречивым показателем той «эрозии монархизма», которая в конечном итоге и стала одной из первопричин крушения всей самодержавной системы.
Распутин, которого царица видела другом своего дома, постепенно, помимо своей воли, становился политическим фактором. Его наделяли этим качеством светские «львы» и «львицы», клевреты партийных течений различного толка, записные борцы «за благо России» из стен Государственной думы. Революция 1905 года завершилась, страсти начали затихать, но сольные партии «спасителей Отечества» манили, некоторые с ними уже свыклись. «Лидерам общественности» находиться «в простое» было нестерпимо, политика «малых шагов» утомляла, требовался выигрышный антураж. Тема о «тлетворных влияниях» его предоставляла.
Раздувание «распутинского чада» совпало по времени с охлаждением и разрывом близких отношений царской четы и двух черногорских сестер — великих княгинь Милицы Николаевны и Анастасии Николаевны. «Черные женщины» не могли смириться с таким остракизмом. Монолитная и энергичная великокняжеская группа во главе с «доктором алхимии» (такой диплом имела «первая интеллектуалка династии» Милица Николаевна) развернула войну компромата против царицы.
Никаких порочащих ее «документов» у неистовых сестриц в распоряжении не было. Они могли лишь со знанием дела «уронить замечание», «ненароком обмолвиться», «выразить удивление». Их салонные реплики, брошенные с недоуменным выражением лица и вздернутыми бровями, касались одной темы — «странного поведения императрицы», общавшейся с каким-то «грязным мужиком». Ничего больше не говорили, своих личных «показаний» о встречах с этим мужиком не приводили, но и того хватало. В высшем свете любили и умели разгадывать дворцовые головоломки.
В то же время развитию интереса в столичном обществе к загадочной фигуре способствовала тогда серия церковных и светских скандалов. За всем этим гурманы-знатоки «политической кухни» увидели некую «интригу темных сил». Фигура Распутина очень удачно вписывалась в живописный образ «закулисных влияний».
В начале 1912 года имя Распутина было впервые произнесено с трибуны Государственной думы, еще раньше эту тему стали раскручивать некоторые газеты. «Тайные пружины в политике» — вечно живой сюжет журналистики. Это почти всегда сенсация, а для автора — непременно громкое имя и повышенный гонорар. В этом отношении распутинский сюжет развивался в соответствии с традиционными приемами «охотников за сенсациями».
Внешность этого человека была достаточно колоритной, и любое его публичное появление уже само по себе привлекало внимание. Вот каким описала его, например, одна молодая столичная дама: «Распутина я увидела сразу, по рассказам я имела представление о нем. Он был в белой вышитой рубашке навыпуск. Темная борода, удлиненное лицо с глубоко сидящими серыми глазами. Они поразили меня. Они впиваются в вас, как будто сразу до самого дна хотят прощупать, так настойчиво, проницательно смотрят, что даже как-то не по себе делается».
Портрет Распутина в изложении писательницы Н. А. Тэффи выглядит следующим образом: «Был он в черном суконном русском кафтане, в высоких сапогах, беспокойно вертелся, ерзал на стуле, пересаживался, дергал плечом… Роста довольно высокого, сухой, жилистый, с жидкой бороденкой, с лицом худым, будто втянутым в длинно-длинный мясистый нос. Он шмыгал блестящими глазами, колючими, близко притиснутыми друг к другу глазами из-за нависших прядей масленых волос. Кажется, серые были у него глаза. Они так блестели, что цвет нельзя было разобрать. Беспокойные. Скажет что-нибудь и сейчас всех глазами обегает, каждого кольнет, что, мол, ты об этом думаешь, доволен ли, удивляешься ли на меня?»
Приведем еще портрет-зарисовку, оставленную французским послом в Петербурге М. Палеологом, встретившим Распутина в доме одной петербургской аристократки: «Темные длинные и плохо расчесанные волосы; черная, густая борода; высокий лоб, широкий, выдающийся вперед нос, мускулистый рот. Но все выражение лица сосредоточено в глазах льняного-голубого цвета, блестящих, глубоких, странно притягательных. Взгляд одновременно пронзительный и ласкающий, наивный и лукавый, пристальный и далекий. Когда речь его оживляется, зрачки его как будто заряжаются магнетизмом».
При очевидных разночтениях в приведенных текстах одна черта его облика поражала всех: глаза, неизменно притягивающие внимание. Вот что в этой связи написал знаток сектантства, историк и этнограф, а после 1917 года известный деятель советского правительства В. Д. Бонч-Бруевич: «Мое внимание прежде всего обратили его глаза: смотря сосредоточенно и прямо, глаза все время играли каким-то фосфорическим светом. Он все время точно прощупывал глазами слушателей, и иногда вдруг речь его замедлялась, он тянул слова, путался, как бы думая о чем-то другом, и вперялся неотступно в кого-либо, в упор, в глаза, смотря так несколько минут, и все почти нечленораздельно тянул слова. Потом вдруг спохватывался: «Что это я», смущался и торопливо старался перевести разговор. Я заметил, что именно это упорное смотрение производило особенное впечатление на присутствующих, особенно на женщин, которые ужасно смущались этого взгляда, беспокоились и потом сами робко взглядывали на Распутина и иногда точно тянулись к нему еще поговорить, еще услышать, что он скажет».
В последние годы монархии интерес к Распутину был огромный, что во многом объяснялось таинственно-скандальным ореолом, окружавшим этого человека. Нравственному падению Григория Распутина, несомненно, способствовал ажиотаж вокруг него. Он не устоял против соблазнов популярности и не выдержал испытаний роскошью и почетом. Оказавшись желанным гостем в шикарных столичных апартаментах, получив доступ к жизни, о которой еще недавно даже не подозревал, сибирский проповедник какое-то время держался. Но отсутствие воспитания и твердых моральных принципов не могло не дать о себе знать.
Общение с царями пьянило крестьянскую натуру. Он стал мнить себя всемогущим, любил произвести впечатление рассказами о своем влиянии, и эти его застольные повествования (а во многих случаях россказни) передавались из уст в уста. Общественное мнение, осуждая императрицу за ее веру в этого человека, тоже в известном смысле стало жертвой распутинского воздействия, безропотно принимая слово за дело. В поступках Григория Распутина было достаточно пренебрежения к традициям и порядкам. В этих вещах он вряд ли сколько-нибудь серьезно разбирался. В то же время прекрасно понимал, что необразованность («неотесанность») и грубые манеры не мешали ему быть популярным и оставаться «царевым другом». «Меня не будет — царей не будет, России не будет» — в это мрачное распутинское пророчество уверовала царица, и он об этом знал. Все остальное рядом с таким жизненным предначертанием становилось несущественным.
Самомнение вело к самооправданию, что знаменовало начало нравственной деградации личности.
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Бернард Ингхам, пресс-секретарь Маргарет Тэтчер - Марина Шарыпкина - Биографии и Мемуары
- Человек из двух времен. Дворец вечности. Миллион завтра - Боб Шоу - Научная Фантастика
- Царские дети и их наставники - Борис Борисович Глинский - Биографии и Мемуары
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив