Мы пришли за миром. Сильнее смерти. Документальная повесть. Первый сезон (февраль – март 2022 года) - Сергей Карнаухов
- Дата:26.09.2024
- Категория: Биографии и Мемуары / Военное / О войне
- Название: Мы пришли за миром. Сильнее смерти. Документальная повесть. Первый сезон (февраль – март 2022 года)
- Автор: Сергей Карнаухов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сердечный ритм постепенно восстанавливался после пятиминутного марш-броска. Отсутствие в биографии даже одного отпразднованного дня рождения сегодня помогло ему перейти адскую улицу.
Уже несколько ночей он наблюдал за позицией боевиков-морпехов. Два дня назад в перехватах он услышал, что сегодня будут праздновать день рождения замкомандира бригады Вольфа. Начали они за обедом, когда выдался первый перерыв. Несмотря на строгую дисциплину в бригаде, своему ближайшему кругу Вольф разрешил расслабиться. Наступления «орков» (так русских называли враги) никто не ждал, поэтому было время и погулять. К вечеру из соседнего села привезли девушек, давно помогающих вэсэушникам переживать тяготы службы и считающих это своим личным «сексуальным джихадом». Морпехи вели перестрелки до двух ночи, отвлекаясь только на тосты за Вольфа и походы в блиндажи, где их после небольших перерывов ждали украинские «джихадистки».
Семён сообразил, что с наступлением ночи им точно будет не до улицы. Тем более что все подходы плотно заминированы и бояться, как им казалось, было нечего. Измотав противника шквальным огнем, они почти все удалились на празднование юбилея. Семёну оставалось только дождаться, когда два дозорных покинут свои позиции. В тепловизор все было хорошо видно, и он не пропустил долгожданный момент — морпехи удалились. Теперь ему хватило бы и пяти минут.
Оставался только один фактор — снайпер. Но здесь Семён полагался на удачу. Ну или на Божий промысел. О нем постоянно твердил комбат, приговаривая: «Бог не выдаст, свинья не убьет!»
Снайпер не выстрелил.
Но все равно Семён себя сильно ругал. Ведь это было безумие — плохой пример для молодых бойцов. Такой героизм почти всегда заканчивается гибелью. Бесстрашие, убивающее само по себе. Не боится умереть только мертвый. Бесстрашный боец — уже труп. Это Семён помнил еще со времен обучения на курсах в академии. Тогда он узнал, что почти все самые невероятные воинские подвиги являлись результатом опыта, расчета, знаний военного дела.
Но что сделано, то сделано…
Тишину и размышления прервал женский голос:
— Внучок, заходи, только тихо!
Семён через прицел с функцией ночного видения посмотрел в направлении голоса и увидел, как через щелочку в двери в абсолютной темноте на него смотрит та самая бабушка с лавочки.
Помня об «эсбэушных бабушках», которые вот так заманивают приезжих журналистов и активистов в ловушки боевиков, Семён нащупал в кармане бронежилета гранату и взял наизготовку автомат. Быстро вошел в дом. Несмотря на хмурую погоду снаружи и надвигающийся дождь, в комнате было тепло и уютно. Семён осмотрелся через прицел, даже успел заглянуть на чердак, вход на который находился возле второго выхода из дома, откуда бабушка попада́ла в огород. Осмотр прошел настолько стремительно, что старушка даже сказать ничего не успела. Она присела на лавочку, рядом поставила ведро, в нем блеснула колодезная вода.
— Да нема никого, я одна тут! Эти, вон, ко мне даже не заходят. Пойдем, я покажу тебе чего… Ты не бойся. Помоги только крышку погреба поднять. А то самой тяжело давно…
Вот тут Семён почувствовал неладное. Про погреб он не подумал. А там как раз и могла быть мина. Возможно, старушке и было все равно, но самому гибнуть вот так глупо совсем не хотелось.
— Мать, — шепотом начал Семён, — что там у тебя? Засада? Сразу говори! — Семён наставил на нее автомат и начал медленно приближаться, чтобы рассмотреть ее лицо и главное — глаза. Взгляд у бабушки был невозмутимым и спокойным, края губ сдвинуты, но всё равно было видно, что она улыбается.
— Ты ж русский… Ты ж не бандеровец этот! Там я тебе бумаги покажу. Сама писала. Спрятала в картошку. Помоги, не бойся.
— А что за бумаги? — Семён не отводил от нее ствол автомата.
— Да я ж тебя такого давно ждала! Вот, думаю, придете рано или поздно! А тут вижу — идешь… Я ж всегда в окошко гляжу. Сижу с Васькой, с котом, смотрю, как вы палите друг в друга. А тут давеча с восемнадцатого дома, с Дуськиного, все эти вояки потика́ли. В балку отправились. Я сразу поняла, что кто-то придет. Ты и пришел. А я нарисовала там, где они окопы нарыли. И где танк спрятали. И еще — где мины закопали. Там же все в минах у меня на огороде. А я им сразу сказала, вы копайте там, как хотите, но мне тропинку оставьте, мне картошку сажать, хоть узенькую, но оставьте — сами же потом придете за едой. Ну они и оставили. Там я воткнула пеньки и тряпочки от наволочки белые привязала. Даже в темноте видно. Но лучше я покажу. Я нарисовала карандашом. Пойдем!
Семён сразу вспомнил известную всем «бабушку с красным флагом» и подумал, что эта точно не врет, — уже убили б его, если бы была засада. А что касается возможного «подарка», так это мы сейчас решим.
Семён снял карабин с броника и пристегнул к ручке крышки погреба. Привязал трос, взял бабушку за руку и вместе с ней зашел за печку. И медленно стал открывать погреб.
Крышка открылась. Ничего не произошло. Семён подошел к погребу, аккуратно придерживая трос, и посмотрел через прицел вниз. Все было тихо.
— Ну, давай, мать, полезли!
Спустившись вниз, он очень аккуратно начал разбирать картофельную кучу, пока не нащупал бумагу. Бабушка стояла в абсолютной темноте. Семёну снова приходилось смотреть на все через ночной прицел.
— Мать, я включу фонарик, а ты, прошу, не двигайся! — при свете фонарика Семён наконец-то смог разглядеть бабушку. Это была самая настоящая русская женщина, всю жизнь прожившая здесь, на хуторе. Крепкие руки, потому что все делала сама, без всякой надежды на мужскую помощь. И самое важное — очень трезвый взгляд и, однозначно, ясное мышление. Да, похоже, ему повезло сегодня во второй раз.
— Я все понимаю, сынок, ты не думай. Смотри, — она протянула руку за листом с еле заметными линиями и крестами. — Вот тут посвети! — она показала на бумаге линию. — Здесь заканчивается дорожка. И сразу там — эти их бревна с зеленой тканью. Там танк стоит. Я попросила у них разрешения прятаться в этом подвале, когда сильный дождь или стрельба. Они ж мне крышу-то всю пробили. Дождь начнется — вся хата будет в воде. А немного дальше, до Гришкиного огорода, у них окопы начинаются. Но я иногда хожу, они меня не трогают. Что надо, ты скажи, я
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Скажи им: они должны выжить - Марианна Грубер - О войне
- Апокалипсис вчера: Комментарий на Книгу пророка Даниила - Илья Стогов - Путешествия и география
- Тыква пророка - Михаил Першин - Религиоведение
- Сухие росы. Собрание сочинений. Том 4 - Николай Ольков - Русская современная проза