Солженицын. Прощание с мифом - Александр Владимирович Островский
- Дата:26.07.2024
- Категория: Биографии и Мемуары / История
- Название: Солженицын. Прощание с мифом
- Автор: Александр Владимирович Островский
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот как сам Солженицын — внимание! — характеризует ситуацию: «…ведь Запад не с искажённого “Ивана Денисовича”, а только с этого шумного письма выделил меня и стал напряжённо следить». Иными словами, сигнал был подан и принят. На Западе поняли: появилось нечто, что можно использовать в качестве орудия в Холодной войне. Прав был В. Шаламов, написавший позднее Солженицыну: «… Пастернак был жертвой Холодной войны, Вы — её орудие».
Как заметил Г. А. Морев, в середине 1960-х Солженицын перестал быть литератором в традиционном смысле; все его произведения после этого срока — силовые акции, все тексты — удары по СССР. Именно с середины 1960-х и особенно на рубеже 1960-1970-х годов к Солженицыну в его новом качестве начинают присматриваться западные спецслужбы и — под определённым углом, сообразным новым задачам — КГБ. Вскоре рукописи Солженицына находят свой путь в парижское издательство YMCApress.
А. Флегон, автор книги «Вокруг Солженицына», писал, что именно американская разведка была действительным хозяином эмигрантских изданий, включая YMCA, которая финансировалась ЦРУ и русским отделом Госдепа. Выскажу предположение о том, что поворот Солженицына от литературы к рекламно-конфронтационной (по отношению к СССР) политике был связан не только со стремлением сделать карьеру на Западе (в мировом масштабе), но, помимо прочего, со следующим. При всей эгомании, при всём представлении о собственном величии подсознательно Солженицын, скорее всего понимал, что ни новым Толстым, ни даже новым Шолоховым ему не стать — не допрыгнуть. Кстати, именно поэтому он так ненавидел Шолохова и клеветал на него — хотелось занять его место. Не будучи способным создать нечто даже близко подходящее к уровню не только «Тихого Дона», но также «Поднятой целины» и «Донских рассказов», он стремился отнять у Шолохова великий роман, отказывая в авторстве. Это похоже на логику подлеца Ромашкова («Ромашки») из каверинских «Двух капитанов»: не будучи способным на такую любовь, которую испытывал к Кате Татариновой Саня Григорьев, он — в подлости своей — мог только одно: постараться отнять у него Катю, в чём сам откровенно признался Григорьеву.
4
Но, может, Солженицын, по крайней мере, крепкий мастеровитый писатель, мастер пера?
Нет, не тот случай.
Начать с того, что есть существенная разница между теми работами Солженицына, которые редактировал сильный редактор (например, А. Берзер в «Новом мире»), и теми, которые будущий нобелевский лауреат редактировал сам. Если первые короче вторых (отредактированный Берзер, т. е. отжатый от «воды» — повторов, длиннот, стилистической разноголосицы с перебором псевдорусских выражений — «Один день…» уменьшился в три раза!), более цельны и осмысленны, то вторые — длинные, рыхлые, рассыпающиеся на куски тексты; достаточно взглянуть на графоманское «Красное колесо».
В серьёзном литературном таланте Солженицыну отказывали весьма разные, нередко принадлежащие к различным литературно-политическим лагерям писатели и критики: В. Войнович, В. Лакшин, Б. Сарнов, Ю. Поляков и ряд других. Думаю, все они подписались бы под вердиктом В. Шаламова: «Солженицын — писатель масштаба Писаржевского». Отмечают исследователи и искусственный псевдорусский язык Солженицына — язык горожанина, старательно канающего под якобы простой исконно русский говор.
Из всего сказанного — простой вывод: Солженицын — тотально сфальсифицированный по политическим причинам литератор; посредственный писатель третьего (в лучшем случае) ряда.
5
Чтобы реально стать орудием Холодной войны, чтобы с полным основанием, подобно Плохишу, прокричать: «Радуйтесь!.. Это всё я, Плохиш, сделал {…} То-то сейчас грохнет», — Солженицыну нужно было изготовить некий опус, причём не художественный, а политический, бьющий по Советскому Союзу и очерняющий его в глазах западной общественности. Таким «произведением» стал «Архипелаг ГУЛаг». А. В. Островский в фундаментальном исследовании «Солженицын. Крушение мифа» со всей скрупулёзностью установил, что «Архипелаг…» был написан в четыре захода с февраля 1965 по апрель 1968 г.: 90 авторских листов (почти 2000 стр.) за 300 дней, т. е. чуть более 6 страниц плотного текста в день.
Солженицын писал «Архипелаг…», но не публиковал его, а прятал, как он утверждает, по знакомым, и так длилось минимум пять лет — до 23 августа 1973 г. В тот день произошли два события: 1) Солженицын дал большое интервью иностранным корреспондентам; 2) КГБ изъял один из экземпляров «Архипелага…» у Е. Воронянской, которой Солженицын отдал его на хранение (очень похоже на согласованное обеими сторонами — КГБ и Солженицыным — активное мероприятие). После изъятия Воронянская повесилась, и 5 сентября Солженицын дал команду печатать «Архипелаг…» в эмигрантском издании YMCA-Press (Париж).
В тот же день, 5 сентября, советскому руководству было передано написанное в конце августа провокационное солженицынское «Письмо вождям Советского Союза». В руководстве не было единой точки зрения, что делать со скандалистом. Одни (Брежнев, Косыгин) считали необходимым арест, другие (Андропов) — высылку. Уже тогда Андропов чётко зафиксировал, среди кого Солженицын и его писания найдут поддержку — среди десятков тысяч власовцев, оуновцев и других враждебных элементов. И, действительно, в «Архипелаге…» Солженицын с симпатией пишет и о бандеровцах, и о власовцах, пытаясь их облагородить, а фактически — реабилитировать. «Литературный власовец» — эта характеристика приклеилась к Солженицыну и из-за содержания его деятельности в целом, и из-за того, что он выступал на стороне Запада в борьбе последнего против СССР (но, в отличие от А. А. Зиновьева, не раскаялся и не покаялся в этом), и из-за конкретной позиции по Власову. Своим «Архипелагом…» Солженицын по сути доказал, что он — власовец, причём не только литературный, но и политический.
Вернёмся, однако, к дебатам 1973 г. в советском руководстве — оно колебалось. Солженицын же тем временем повышал градус, накал противостояния. Он использовал неповоротливость зрелой брежневской системы, её мягкость (а, точнее, — дряблость), её оглядки на Запад. Разумеется, тогда не было крайних форм холуйства перед Западом, характерных для большей части постсоветских элит и их медиаобслуги, однако уже тогда была видна зависимость части советского руководства от мнения Запада, с которым хотели дружить («детант»). Вкупе с управленческой неповоротливостью власти всё это давало Солженицыну шанс.
«Советскую власть образца 70-х годов, — пишет В. Войнович в книге о Солженицыне «Портрет на фоне мифа», — Андрей Амальрик сравнивал со слоном, который хотя и силён, но неповоротлив. Ему можно воткнуть шило в зад, а пока он будет поворачиваться, чтобы ответить, забежать сзади и воткнуть ещё и ещё. Так примерно и поступал со слоном-властью Солженицын». Осенью и в декабре 1973 г. советское руководство так и не раскачалось что-либо решить по поводу Солженицына, и в начале 1974 г. он делает следующий ход.
11 февраля 1974 г. Солженицын запускает Манифест «Жить не по лжи» и добивается желаемого результата: его арестовывают, обвиняют в измене Родине и лишают советского гражданства. На следующий день, выдав приличную одежду (включая пыжиковую шапку)
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Красное колесо. Узел IV. Апрель Семнадцатого - Александр Солженицын - Историческая проза
- Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад) - Виктор Островский - Биографии и Мемуары
- Стратегия «большого рывка» - Андрей Фурсов - Публицистика
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив