Приключения французского разведчика в годы первой мировой войны - Люсьен Лаказ
- Дата:17.07.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Приключения французского разведчика в годы первой мировой войны
- Автор: Люсьен Лаказ
- Год: 2007
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скажи-ка, бахвал! Не мог бы ты вести себя, как другие товарищи вместо того, чтобы чистить ботинки два раза в день?
Это размышление очаровало Рауля; и я понял тогда все прелести демократии и равенства внизу!
И нужно сказать, что этот артиллерист не был невежей; по профессии он был землемером, и никто его не уровнял для определения местонахождения цели и не выдвинул на боевую позицию пушек.
Но к счастью не все французы были такими. Стоило мне отвести взгляд от этого слишком спокойного участка, где никогда ничего не происходило, и я думал о нескончаемой линии огня и крови, которая от Вогез до моря извивалась через Францию; о солдатах, защищавших родину с Богом в душе, зная, с каким примитивным вооружением они сражались против самых закаленных и лучше всего оснащенных армий в мире; безграничное восхищение наполняло мою душу.
Затем, возвращаясь в наш сектор, к нашим территориальным войскам, я говорил себе, что они выполняют свой долг с таким красивым мужеством и смирением, которые удивляют эльзасцев.
— Ваши солдаты, — сказал мне однажды кюре в С…бахе, — подобны баранам, с ними можно сделать все что угодно, они ворчат, но всегда повинуются. С немцами из Ландвера так легко не сладить.
Однако достаточно было послушать разговоры солдат и офицеров, чтобы предвидеть появления у нас после войны мощного антимилитаристского движения. Майор де Жерикур охотно с этим соглашался, добавив то, что меня поразило:
— Вина будет лежать не на кадровых офицерах, а на офицерах резерва, не овладевших в достаточной степени умением приказывать и заставлять себе повиноваться без ропота и попыток сопротивления.
Этот командир был настоящим рыцарем средневековья, заблудившимся в нашем современном мире. Однажды, когда я назвал немцев «бошами», он упрекнул меня:
— Не оскорбляйте никогда вашего врага; зачем? Не нужно даже никакой ненависти. Мой дом захвачен крысами, я защищаюсь от них, и я их истребляю. Я их не ненавижу, и я показался бы смешным, если бы выступал против них с оскорбительными речами. Прежде сражались учтиво, по-рыцарски. Сегодня все полно неслыханной ненависти, беспрецедентной лживой пропаганды. Именно все это нас заставило принять якобинскую концепцию «вооруженного народа». Для демократий война оказывается одной из наиболее отвратительных коллективных истерий.
Я заполнил целую тетрадь заметками такого рода о «словах и делах» моих обычных или случайных товарищей по оружию, и я полагаю, что добро и зло, красивое и уродливое, великодушное и гнусное почти уравновешивались там, если не количественно, то, по крайней мере, качественно, так как потребуется много мелких душонок, чтобы свести на нет ценность одного большого сердца; комендант Ласелль стоит многочисленных Пиктонов, а один святой, как подполковник Озерэ, должен весить много больше на божественных весах и в наших глазах, чем толпы пигмеев, которые позорят человечество.
Но чтобы понимать это, нужно постичь глубинную суть вещей, а не останавливаться на поверхности, которая, должен признаться, никогда не казалась мне ни красивой, ни приятной. Стоило войти, например, в зал «Белой Лошади», когда отдыхавшие солдаты предавались там наслаждению от красного вина, то я слышал там вначале только неясное гудение хриплых или грубых голосов, где ухо, привыкнув, наконец, к этому гулу, улавливало как неотвязный лейтмотив, слово, дорогое для Золя…бедный способ высказываться для народа, известного недавно как самый любезный и наиболее духовно богатый в Европе.
Но майор и Поль Аккэ объясняли мне: — Все то, что вы видите и слышите там, не затрагивает настоящей французской основы; это плачевный результат последних пятидесяти лет. Что такое полвека в жизни нации?
После этих наблюдений, которые были бы неинтересны сами по себе, если бы не отражали со всей искренностью впечатления эльзасца от его первых контактов с Францией до тех пор, образно говоря, ему неизвестной, я считаю себя обязанным вернуть читателя в последние дни сентября, к моему другу Биркелю, моему бухгалтеру Филиппу и доктору X.
Первый, которого я попросил, тотчас же после смерти Рауля, достать адрес доктора, потерял вначале несколько дней, потратив их на браконьерство в лесах С. Утратив и контроль, и защиту с нашей стороны, он дошел до того, возбудил подозрения, и когда вернулся из Иксхейма с необходимыми сведениями, его пришлось эвакуировать без больших предосторожностей.
Надо было его найти и это было нелегко; затем он отказался говорить, опасаясь подвоха, и мне пришлось послать эльзасца, которого он знал, чтобы получить, наконец, адрес доктора X., отправленного после легкого ранения в госпиталь Баденского герцогства.
Что делать? Я мог бы прибегнуть к помощи Биркеля, возвратив его из Экса. Но так как с ним во время эвакуации обошлись довольно грубо, можно было опасаться с его стороны каких-либо действий, вызванных чувством досады или желанием мести. И к тому же, уже наступил конец 1914 года, и линии фронта не так легко было пересечь, как в октябре.
Письмо доктору могло бы его скомпрометировать. Оставалось только одно решение: послать к нему надежного курьера, и при том нужно было подобрать такого человека, которого доктор действительно бы знал. Тогда ему не потребовалось бы задавать вопросы, что могло бы пробудить подозрения. Такого человека у меня не было под рукой. Я раздумывал, не пойти ли мне самому, но где взять нейтральный паспорт, который мне был нужен? Бывшие немецкие и английские агенты пишут сегодня, что уже в 1914 году их разведывательные службы изготовляли любые виды фальшивых документов; я полагаю, что мы тогда еще не были на это способны.
Мне пришел на помощь случай — или, скорее, результат использования всех возможностей, обострившихся, чтобы не упустить ничего. Я знал в Цюрихе эльзасского инженера, по фамилии Гроссман, который мне продал некогда сельскохозяйственные машины; я знал его как большого друга Франции, но я не знал, что он поддерживал связи с капитаном Саже.
Тем большим было мое удивление, когда я однажды в декабре увидел, как он входит в мое бюро в С…бахе.
— Я только что узнал в M…куре, — обратился он ко мне, — что вы находитесь здесь, и попросил капитана предоставить в мое распоряжение машину, чтобы приехать поприветствовать вас.
Так как он был «своим», мы нашли множество вещей, о которых могли поговорить, и обсудили планы нашего будущего сотрудничества. И так как мысль о докторе X. меня не оставляла, я спросил:
— Вы знаете X. из Мюлуза?
— Я учился с ним в Страсбурге. Вот человек, который бы здорово нам пригодился!
— Как раз об этом я и думал, — сказал я. — У меня есть адрес, но я не знаю, как с ним связаться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Старые дороги - Галина Дмитриевна Гончарова - Любовно-фантастические романы / Фэнтези
- Ветер любви - Наталья Патрацкая - Прочие приключения
- Вешний снег - Василий Брусянин - Русская классическая проза
- Константинопольский Патриархат и Россия. 1901–1914 - Лора Герд - Религия
- Война миров. В дни кометы - Герберт Уэллс - Проза