Невидимый град - Валерия Пришвина
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Невидимый град
- Автор: Валерия Пришвина
- Год: 2003
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ляле выпадет на долю долгая дорога, учителей на ней будет много. Но пока в учителя напрашивался ее гимназический преподаватель законоведения — московский адвокат Высотский. Это был уже седеющий человек, женатый и многодетный. Гимназистки с недоумением наблюдали, как в учительской он взбивает у зеркала редеющие кудри, перед тем как идти к ним на урок. Вместо сухих сведений о праве Высотский развивал перед изумленными и ничего не понимающими ученицами идеи строения Вселенной; он рассказывал об иерархии существ, ее населяющих, от атома до высших духов; о множестве взаимопроникающих друг друга вселенных; о скрытых, но реальных способностях человека, развивая которые можно достигнуть познания «высших миров», о прошлом планеты, о древних исчезнувших культурах атлантов и майи; о методе йоги — методе развития скрытых психофизических способностей человека… Девочки очень мало понимали в этих лекциях, но для всех было ясно: читались они специально для Ляли, и Высотский в нее откровенно влюблен. Все это окончательно выяснилось на выпускном вечере, где гимназистки, украсив желтыми кувшинками зал, встречали гостей-учителей, сбросив впервые в этот день свою коричневую форму и вместе с ней свое переходное, бесформенное отрочество.
Рассветало, когда Высотский провожал Лялю домой. Впервые взрослый человек объяснился ей в любви. Это ей и льстило, и отчего-то нерадостно волновало. Высотский был ей неприятен, и она, стараясь из деликатности подавить отталкивание, избегала прикосновения его руки, коротких сильных пальцев с длинным желтым ногтем на мизинце, которым он подправлял табак в своей английской трубке. Расставаясь, он подарил Ляле тетрадь со стихами, посвященными ей. Начиналась она так:
В небе тает, выцветая,Ночи порванный покров.На востоке реет стаяБелокрылых облаков.
Зорька в розовом туманеПравит лентами лучей.По лазоревой полянеПогоняя голубей.
Для счастливых и несчастных,И для добрых и для злыхУ нее во взорах ясныхМного радостей живых.
С перламутровой коляскиНа серебряном ходуУронила зорька краскиПо полям и по пруду.
И во сретенье царевнеМирной жертвы огонькиЗакалили по деревнеСиневатые дымки.
Это был вариант «прекрасной дамы» — модной темы мистической Софии, широко обсуждавшейся философами и поэтами тех лет. Дальше у Высотского шел перефраз из Сведенборга{42}:
Читать умеете ли вы?И что читаете в себе вы?Не Мудрость ли в венце Любви?Вы — лед весны под ликом девы.
«Деве» это льстило, но было далеко от настоящей поэзии и говорило об особом, настораживающем ее направлении автора. Это направление называлось оккультизмом, или теософией, — мировоззрение, процветавшее в то время в некоторых кругах интеллигенции, претендовавшее на некую универсальность, объединяющую религию с наукой. Рассказывал о Лондонском обществе психологических исследований, об известном русском профессоре-химике Бутлерове, он же — страстный спирит-экспериментатор; о книгах Блаватской, Успенского{43}, которыми и Ляля в это время зачитывалась. Ляля прислушивалась к рассказам Высотского с затаенным и опасливым любопытством, но какое-то личное качество мысли никогда не позволяло ей переходить черту наблюдателя и тогда, и во все последующие встречи с так называемым «тайным знанием».
Что отталкивало ее? Барственное, пренебрежительное отношение к ее родной вере, заключавшее в себе, по-видимому, и само чувство Родины; к понятию «добра», пусть наивному, но воспитанному духом этой Родины с детства. По мнению Высотского, понятие добра и зла, как и верность этому духу, были необходимы лишь для детей, но в бесконечности мирового прогресса, в калейдоскопе сменяющихся культур и рас, в космическом процессе перевоплощения и совершенствования форм жизни — какое для мудреца это могло иметь значение? Он всерьез полагал, что может быть и надо, чтобы Германия победила Россию, чтобы разбился старый быт, чтобы рухнула обветшавшая православная церковь со всем привычным сердцу: и эта «свеча поселянина пред иконой Божьей Матери», и эта страна родная, которую «в рабском виде Царь Небесный исходил, благословляя…»{44}. Эту Россию он не жалел, не любил и легко бы ее отдал. Впрочем, так считали в те годы многие революционно настроенные интеллигенты.
Несмотря на универсальность своего мировоззрения, Высотский считал возможным для себя принадлежать к отдельной политической партии: он был эсером. Ляля не разбиралась в программах партий. Но она вспоминала теперь с новым чувством келью Гермогена, удушенного врагами его родины, подвал, куда она спускалась со свечой в руках. Хотя, пожалуй, она не ответила бы еще на вопрос, что содержалось для нее в этом слове «Россия», она по-прежнему запальчиво искренно утверждала, что все общественные перегородки ложны, придуманы людьми в своих временных интересах и что она понимает себя только «гражданином вселенной».
Наступило жаркое лето. Ляля с матерью остались одни в душном городе. Отец на фронте, откуда с трудом доходят редкие письма. Клавдия с родителями уехала в Кисловодск лечиться. Ляля целыми днями сидит над индийскими йогами и теософской литературой, которой ее забрасывает Высотский. Это был первый образованный человек на ее пути, она этим дорожила, так же как хорошо знала: этого человека она не может полюбить. Душными вечерами он увозит ее за город, в долгих беседах открывает ей новые горизонты мысли. Он убеждает Лялю стихами, что она «ему предназначена» и будет то, «что от века назначено». Он обещает открыть ей астральное зрение, если она согласится заняться с ним медитацией. Но для этого нужно полное уединение, а они не бывают одни. Впоследствии выяснилось, что Высотский обладал и гипнотическими способностями. Но Ляле было сейчас не до медитаций: она тревожилась, как ей быть с высшей школой. Шли какие-то реформы, девушке не исполнилось еще 17 лет, и она решила пропустить год, пока все утрясется.
Стояла теплая затяжная осень. Был конец октября. Ляля шла по улицам Москвы с новым чувством прочного обладания жизнью: она впервые заработала деньги — ей посчастливилось достать два урока с детьми — и купила у разносчика любимых матерью южных груш. Последнее время было очень жалко мать: Наталия Аркадьевна таяла от тревоги за мужа. Лялю же по-прежнему не оставляла надежда, что все идет к хорошему концу. Они жили теперь с матерью на верхнем этаже огромного Воспитательного дома на Солянке, в квартире коменданта здания, у которого снимали комнату.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Новый старый 1978-й. Книга шестнадцатая (СИ) - Храмцов Андрей - Альтернативная история
- Война во времени - Александр Пересвет - Научная Фантастика
- Сорок имен скорби - Джайлс Блант - Детектив
- Саммари книги «Парадокс выбора. Как принимать решения, о которых мы не будем жалеть» - Коллектив авторов - Психология
- КНИГА ДУХОВ СТОЯЩИХ КАМНЕЙ - Скотт Каннингем - Эзотерика