Жизнь Пушкина. Том 2. 1824-1837 - Ариадна Тыркова-Вильямс
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Жизнь Пушкина. Том 2. 1824-1837
- Автор: Ариадна Тыркова-Вильямс
- Год: 2004
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На набережной было большое движение. Попадались знакомые. 19-летняя графиня А. К. Воронцова-Дашкова, о которой Лермонтов писал – как мальчик кудрявый, резва, нарядна, как бабочка летом, – заметила, что ей навстречу попался сначала Пушкин с Данзасом, потом Дантес с Даршиаком. Она встревожилась, почуяла, что надвинулась гроза, но не знала, как ее отвратить, что делать.
Князь В. Д. Голицын возвращался с катанья с гор, модного развлеченья того сезона, и крикнул им:
– Что вы так поздно? Все уже разъезжаются…
В этот день каталась с гор и Наталья Николаевна. Ее экипаж тоже скрестился на набережной с извозчичьими санями, которые везли Пушкина. Он смотрел в другую сторону, а ее близорукие, чуть раскосые глаза не заметали мужа. Ну а Дантеса заметила ли она? Успела ли обменяться с ним последним приветствием или нет? Эта встреча в санях на набережной была их последней встречей.
В четыре с половиной часа противники почти одновременно подъехали к Комендантской даче. Было холодно, ветрено. Они вошли в лес, выбрали полянку, прикрытую от дороги соснами. Снег был глубокий. Секунданты принялись расчищать для дуэлянтов дорожку. Дантес им помогал. Пушкин, закутанный в медвежью шубу, сел на сугроб и молча смотрел на последние приготовления. Данзас спросил, находит ли он место удобным? Пушкин ответил:
– Мне решительно все равно. Только кончайте поскорее.
Протоптали тропинку – аршин ширины, двадцать шагов длины. Секунданты отмерили с каждого конца десять шагов, бросили свои шинели на снег, чтобы отметить барьеры. Поставили противников. Начали заряжать пистолеты.
– Ну что, кончили? – нетерпеливо спросил Пушкин.
– Да. Кончили.
Данзас махнул фуражкой. Противники начали быстро сходиться. К барьеру первым подошел Пушкин. Но Дантес выстрелил первый, еще не доходя до барьера.
Пушкин зашатался.
– Я ранен…
Он упал лицом в снег на шинель Данзаса. Пистолет выпал из его руки. Секунданты бросились к нему. Дантес сделал движение в его сторону. Пушкин приподнялся, оперся левой рукой на снег и движением руки остановил противника:
– Погодите… Я чувствую, что могу еще выстрелить…
Дантес вернулся на свое место. Данзас подал Пушкину запасной пистолет, так как дуло его пистолета было полно снегом. Полулежа Пушкин прицелился и еще твердой рукой выстрелил. Он был хороший стрелок. Выстрел был меткий. Пуля попала противнику в грудь, но Дантес стал боком, а грудь прикрыл правой рукой. Пуля задела руку, попала на пуговицу и отскочила. Толчок был настолько силен, что Дантес свалился.
Пушкин отбросил пистолет, воскликнул – браво! – и опять упал на снег. Не подымая головы, он спросил:
– Убит?
– Нет. Ранен в руку и в грудь, – ответил Даршиак.
– Странно, – сказал Пушкин, – я думал, что мне доставит удовольствие его убить, но я чувствую теперь, что нет.
На мгновение он впал в полуобморочное состояние, потом пришел в себя, и уже до самой смерти сознание не покидало его.
Рана была смертельная. Пуля попала в живот, перебила вены, раздробила часть крестцовой кости, задела кишки. Кровь лилась. Доктора они с собой не привезли. Секунданты на руках вынесли раненого на дорогу, где их ждали извозчики. Даршиак и Данзас усадили Пушкина в сани, а сами пошли рядом, поддерживая его. У Комендантской дачи стояла карета, присланная Геккерном-старшим. Данзас уложил в нее Пушкина, скрыв от него, чей это экипаж.
Дорогой Пушкин с ним разговаривал, вспоминал то свои кишиневские дуэли, то одну из дуэлей известного бретера Дорохова, когда он смертельно ранил в живот офицера Щербачева.
– Боюсь, не ранен ли я, как Шербачев? – сказал Пушкин.
Гнев его уже потух. «Другой ряд более возвышенных, более достойных мыслей ожидал умирающего на дому», – говорит Анненков.
Его привезли домой около шести часов. Он послал Данзаса вперед, позвать слуг, предупредить жену, сказать ей, что рана не опасна. Никита вынес своего барина из кареты на руках.
– Что, брат, грустно тебе нести меня? – сказал ему Пушкин.
Наталья Николаевна вышла в переднюю, увидала, что мужа вносят на руках, и упала в обморок. Когда она пришла в себя, он уже был в кабинете. Она хотела войти. Пушкин твердым голосом закричал ей по-французски:
– Не входите!
Он боялся, что она увидит рану и испугается еще больше. Пустил ее только, когда на него надели чистое белье и уложили его на диван. Первое, что он сказал ей:
– Будь спокойна, ты ни в чем не виновата.
Как часто бывает в таких случаях, доктора не сразу нашли. Ни домашнего доктора Пушкиных, И. Т. Спасского, ни лейб-медика Арендта, известного хирурга, сопровождавшего Александра I в походах, не оказалось дома. Данзасу посоветовали поехать по соседству в Воспитательный дом. Он так и сделал. Нашел там акушера, доктора Шольца. Дорогой заехали еще за доктором Задлером. В начале седьмого часа оба доктора вошли в кабинет, где лежал Пушкин. Там же были Данзас и Плетнев. Наталья Николаевна тоже была около мужа. Пушкин попросил всех выйти и, оставшись наедине с докторами, сказал им:
– Плохо со мной…
Врачи его осмотрели. Доктор Задлер уехал за инструментами. Пушкин громко, внятно спросил Шольца:
– Что вы думаете о моей ране? Я чувствовал при выстреле сильный удар в бок и горячо кольнуло в поясницу. Дорогою шло много крови. Скажите откровенно, как вы находите рану?
Шольц не скрыл, что рана опасная.
– Скажите – смертельная?
Шольц и этого не стал отрицать, но прибавил, что, может быть, Арендт и доктор Спасский будут другого мнения.
– Благодарю вас, вы поступили со мной, как честный человек, – сказал Пушкин, потер лоб и прибавил: – Надо мне привести в порядок мои домашние дела…
Он помолчал и прибавил:
– Кажется, крови много идет…
Доктор переменил компресс, спросил, не хочет ли он видеть друзей.
Точно в ответ на это Пушкин обвел глазами полки с книгами, окружавшие его диван, и сказал:
– Прощайте, друзья…
Потом спросил:
– Вы думаете, что я и часу не проживу?
Доктор его разуверил и спросил, не позвать ли из соседней комнаты Плетнева.
– Да. И я хотел бы Жуковского.
Теперь Пушкин знал, что смерть пришла.
К семи часам приехали Арендт и Спасский. Рано утром явился Даль. Его никто не звал, он пришел сам, как врач, как друг. Не отходил от умирающего.
Пушкин был рад ему. Сразу обратился к нему на «ты», чего раньше не делал.
Все три доктора всеми силами старались спасти раненого, облегчить его страдания. И все делали вещи медицински губительные. У больного было сильное внутреннее кровоизлияние от перебитых кишок, вен, костей, а ему давали каломель и касторку, поили холодной водой, давали глотать лед, вертели, перекладывали его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Избранные труды - Вадим Вацуро - Критика
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Белый ворон: студенческое патриотическое движение во время СВО - Артём Олегович Чжен - Культурология / Обществознание
- Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1837-1845 - Петр Вяземский - Биографии и Мемуары