160 страниц из солдатского дневника - Мансур Абдулин
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: 160 страниц из солдатского дневника
- Автор: Мансур Абдулин
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы гордились, что к разгрому фашистов под Сталинградом наша дивизия хорошо приложила свой кулак. Начиная от прорыва немецкой обороны под Клетской 19 ноября 1942 года, от взятия Калача, Илларионовки, от боев под станицей Распопинской, где был целиком уничтожен фашистский полк и взято в плен около трех тысяч румынских солдат, от тяжелого боя за "пять курганов" северней Карповки, боев под Мариновкой - мы упорно пробивались к Сталинграду. Там, мы знали, бои идут за каждый метр. Держится еще Павлов, простой сержант, который с сентября обороняет дом в центре города...
21 января 1943 года - знаменательный день в хронике боевого пути нашей дивизии.
"...В боях за нашу Советскую Родину против немецких захватчиков 293-я стрелковая дивизия показала образцы мужества, отваги, дисциплины и организованности. Ведя непрерывные бои... дивизия нанесла огромные потери фашистским войскам и своими сокрушительными ударами уничтожала живую силу и технику противника, беспощадно громила немецких захватчиков..." - это строки из приказа No 34 от 21 января 1943 года, подписанного народным комиссаром обороны СССР И. Сталиным.
"...За проявленную отвагу в боях за Отечество, - говорилось далее в приказе, - за стойкость... за героизм личного состава преобразовать 293-ю стрелковую дивизию в 66-ю гвардейскую стрелковую... Преобразованной дивизии вручить гвардейское знамя..."
Мы - гвардейцы! Полк наш теперь - 193-й гвардейский!
Это была высокая награда. Не многие мои товарищи дожили до нее. Новый наш командир полка гвардии капитан Билаонов Павел Семенович по окончании Сталинградской битвы увезет с собой на Курскую дугу шестьсот тринадцать человек, да и тех большей частью из недавних пополнений. Ведь личный состав в ротах сменился полностью несколько раз.
Сколько замечательных ребят осталось лежать в земле на этом отрезке от Дона до Волги! Ценой своих жизней они помогли переломить ход войны.
Из газет и сводок Совинформбюро мы знали, что весь мир, затаив дыхание, следит за нашей схваткой с фашистами.
Мне пришло письмо из редакции Ташкентского радио. Сотрудник Рашидова извещала, что в связи с зимними трудностями доставки почты на рудник Саргардон в Тянь-Шаньских горах письма фронтовиков (в том числе и мои) были прочитаны по радио. Мне было и совестно, что мои письма заодно с родственниками слушало много незнакомых людей, и тепло на сердце от такой внимательной заботливости работников радио. "Все мы, - думал я, - и на фронте, и в тылу живем одним поскорее освободить нашу землю от захватчиков. Такой народ не может не победить!"
* * *На аэродроме в Питомнике - горы посылок, подготовленных для отправки в Германию. В них - награбленные ценности...
Сам Питомник - несколько дворов. Но оказалось важным другое. Здесь была сосредоточена у фашистов автотранспортная техника, аккуратно законсервированная и установленная строгими рядами по подразделениям, - около семнадцати тысяч единиц! Со стороны было похоже на небольшой город с улицами, кварталами...
Заходим с Худайбергеновым Фуатом в один блиндаж. Настоящие апартаменты. И кухня, и спальня, и туалет тебе тут! Духами пахнет. Разные напитки и в бутылках, и во фляжках, и в термосах. Кофе еще теплый. На полу валяются порнографические открытки, правда, я тогда не знал такого слова. В коробке на одной из двухспальных кроватей - собачка. Лохматая, сослепительно белой кудрявой шерстью. Дрожит чего-то. Да, неплохо - причем до самого последнего момента - были устроены генералы тех замерзающих на аэродромном поле немецких солдат... В наших вещмешках была трофейная колбаса. Дали мы собачке колбасы и вышли. Закрыли дверь и написали углем: "Заминировано". Жалко, если кто-нибудь из наших сгоряча пристрелит дрожащую собачку. Собачка-то здесь при чем?..
Зашли в другой блиндаж. Тут проживали, наверное, холуи генералов, ничего интересного вроде бы нет. Но в одном углу - мне показалось - под толстым слоем одеял лежит на боку с поджатыми коленками человек. Я показал Фуату. Он кивнул: "Да". Отворачиваю одеяло за угол - лежит немецкий офицер в новом обмундировании.
– Хальт! Хенде хох! - подаю команду.
Офицер сел, смотрит на нас.
– Хальт, хальт, - показываю ему автоматом на руки, чтоб сдавался, значит, в плен.
Офицер вроде хочет встать, опершись левой рукой, но правую вдруг резко к кобуре... Что ж, не хочешь, как хочешь - короткая очередь из автомата не дала офицеру вытащить парабеллум. Вышли мы из блиндажа, решив быть более осторожными. Так можно и нарваться...
В Питомнике мы обнаружили машину с шоколадом. Кому он предназначался? Уж, конечно, не тем немецким солдатам, которые грызли лошадиные копыта, чтоб не умереть с голоду... Потом попалась машина, груженная Железными крестами и другими орденами, медалями, эмблемами...
После Питомника был Гумрак. Фашисты оставили станцию после непродолжительного сопротивления. Заходим в концентрационный лагерь для советских военнопленных. Часть людей была на грани смерти, но все же живые, и их срочно вывезли в госпиталь. Несколько тысяч наших было замучено здесь... Я видел эти тысячи - штабелями сложенные в открытом поле...
Один ужас сменяется другим. Как выдюжить мне этот кошмар? Если от пули не погибнешь, то обязательно сойдешь с ума! Если останусь живым, напишу книгу... Буду рисовать войну такую, какая она есть, - совсем без романтики.
От Гумрака до Сталинграда всего пятнадцать километров. Фашисты совсем не сопротивляются - бегут.
Первое февраля 1943 года. Подходим к окраинам Сталинграда.
Разрушенный город... Сколько ни напрягай воображение, за словами не увидишь того, что предстало нашим глазам. Ни единого целого дома! Нет крыш, нет перекрытий. Голые стены с пустыми глазницами окон, в которые видны горы кирпичных завалов. Из уст в уста летит весть, что фашисты раздвоены на два котла. Но где они?..
Мы готовы к уличным боям: вооружены гранатами и ножами. Вещмешки набиты автоматными дисками. Все лишнее с себя долой! Просачиваемся в глубь города...
Артиллерия наша первый раз осталась не у дел. Посылать снаряды в "котел" уже нельзя - слишком мал его диаметр. Да и нам, минометчикам, приказано стрелять не далее чем через дом, через улицу...
Выстрел! Ага, фашисты себя обнаружили! Значит, все-таки вон в том доме, который лучше назвать грудой развалин, они есть. Живо с Фуатом устанавливаем миномет, и наши "гостинцы" отвесно летят на головы гитлеровцев. Далеко бить боязно: как бы не зацепить своих в соседнем доме. Нет отчетливого переднего края. Появилось у меня ощущение, что мы перемешаны с неприятелем как фигуры на шахматной доске. Каждый выстрел производи с великой осторожностью! Обидно, если кого-то из наших ребят, прошедших такой тяжелый путь до Сталинграда, срежет своим же осколком...
К вечеру выкуриваем немцев из очередного подвала и решаем передохнуть.
Наступало 2 февраля 1943 года.
Просыпаюсь от чьего-то изумленного возгласа. Рассветает. Несколько хлопцев, навалившись друг на друга, смотрят на противоположную сторону улицы. Что там еще такое?! Вскарабкался по спинам, чтоб тоже посмотреть, никто и не протестует - чего, мол, лезешь по живому, больно ведь: так увлечены зрелищем. Смотрю на пустые глазницы окон противоположного дома и тоже не сразу понимаю, что это обозначает. С подоконников косо-криво свисают белые полотнища. На грудах битого кирпича тоже аккуратно разложены обрывки белых тряпок. И тихо ни одного звука.
– Капитуляция.
Не помню, кто из хлопцев сказал это слово. Осторожно, будто боясь спугнуть.
Выйти из укрытия? А если это ловушка?! Еще вечером немцы дрались с ожесточением. Но любопытство одолевает: неужели правда капитуляция?! И что мы должны делать вот сейчас, в эту минуту? Я увидел вдруг, что хлопцы застеснялись, переглядываются с робкой радостной улыбкой: мол, чумазые мы как черти, в пыли, в саже... Принимать капитуляцию - это же не бой. Тут, наверное, нужен кто-то попредставительней... "Да где их искать, представительных, - с испугом подумал я. - Надо скорей принимать, а то немцы решат, что мы струсили, да передумают сдаваться!"
Спрыгнул я через головы хлопцев и пошел на середину улицы. Ноги как деревянные. Иду медленно. Белые тряпки и полотнища на многих домах, про которые мы и думать не думали, что там есть фашисты. Но где они сами?!
Поодаль от себя вижу таких же, как я, "представителей" - тоже нерешительно топчется каждый посреди улицы. Краем глаза друг на друга смущенно поглядываем: мол, вот, обрадовались, выставились как дураки... Кажется, раздайся сейчас выстрел, и в первый момент будет просто неловко друг перед другом...
Я свой автомат демонстративно перекинул через плечо: если смажут, думаю, все равно не успею воспользоваться...
И вдруг они полезли из-под развалин, из всех нор поперли одновременно. Тоже медленно шагают, бросают на снег автоматы и поднимают руки. К моему непредставительному виду они равнодушны. Вот пистолет упал к ногам. Только по этому и можно понять, что вон то завернутое в одеяло чучело - офицер. А пистолетом, сволочь, кинул в меня так, что мало не промахнулся. Злись на здоровье, сдавайся только!
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Групповое движение интеллектуальных летательных аппаратов в антaгонистической среде - Вячеслав Абросимов - Техническая литература
- Военный дневник - Франц Гальдер - Биографии и Мемуары
- На западном фронте без перемен - Эрих Ремарк - Военное