Меттерних. Кучер Европы – лекарь Революции - Петер Берглар
- Дата:06.09.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Меттерних. Кучер Европы – лекарь Революции
- Автор: Петер Берглар
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем временем в триумфальный кубок падали капли горечи: ни Франция, ни Англия не присоединились к решениям Троппауского и Лайбахского конгрессов, хотя они их и допустили, но с протестом и неодобрением. Соперничество держав оказалось сильнее, чем их солидарность. Хотя в итальянском вопросе Меттерних еще раз оказался победителем, но и победа национально-эгоистических интересов над внутриполитическими идеалами была очевидна. И это относилось не только к западным державам, которые начали идти своим собственным путем, точнее, вновь начали идти путем либерализма, парламентаризма и демократии, но и к России, которая не ради каких-то идеалов или из любви к габсбургской империи одобрила интервенцию в теории и на практике, но и с учетом расширения сферы собственных политических притязаний. На первой остановке “системы конгрессов”, в Ахене, было развернуто знамя солидарности между державами-участницами, а на последней станции, в Вероне в 1822 году, оно было вновь свернуто. Хотя Франция использовала благоприятную возможность взять на себя задачу интервенции в Испанию, чтобы подавить там либеральное восстание и восстановить прогнивший режим Фердинанда VII, но этим и закончился краткий период солидарности пятерки. После смерти Каслри его преемник Каннинг, которого Меттерних назвал “мировым бичом”, полностью изменил курс английской внешней политики; она повернулась от квиетического интервенционализма Священного союза, который всегда и в любом случае был направлен на сохранение существующего порядка, к реалистической политике мировой державы, для которой “вторгаться” или “не вторгаться” было вопросом своевременности, а не мировоззрения.
Неприкрытое возвращение к чисто силовой политике экономических и политических интересов было продемонстрировано в совместных действиях таких неоднородных держав, как Англия и Россия, в греческом вопросе: в 1826 году основанием греческого государства с частичным суверенитетом они достигли единства, к которому в 1827 году присоединилась также Франция; в 1828 году русско-турецкий конфликт благодаря посредничеству Пруссии привел к полной самостоятельности Эллинского королевства. Все это произошло без Меттерниха или вопреки ему, под знаком национальной государственности. Знамение века: все европейские державы перешли на националистический курс, исключая Германский союз, который не был державой, и Австрию, которая не была и не могла стать национальным государством. В своем сравнении с пауком Меттерних писал: “Я распространил мои моральные средства по всем направлениям.., однако такое положение вещей удерживает бедного паука в центре его тонкой паутины ., такие паутины прелестно выглядят, искусно сотканы и выдерживают легкие прикосновения, но не порывы ветра”. Однако не просто порыв ветра, а настоящий бриз национализма, либерализма и демократизма дул теперь в лицо дунайской монархии и ее выдающемуся государственному деятелю и постоянно разрывал все дипломатические паутины. Поездка европейской кареты с Меттернихом на козлах продолжалась восемь лет, с 1814 по 1822 годы. Отныне князь вынужден был довольствоваться несколько тяжеловесной двуколкой Австрия – Германский союз. Тяжелое занятие, которое не принесло ему ни благодарности, ни лавров.
ЛЕКАРЬ РЕВОЛЮЦИЙ
К новому порядку в Европе относился и новый порядок в германских делах. В наполеоновский период они получили такое развитие, что с самого начала были исключены такие решения, как возрождение “Священной римской империи германской нации”, создание единого государства либо централизованного, пусть даже федеративного союзного государства. Меттерних показал себя здесь человеком, который – в отличие от барона Штейна, а также Гарденберга и Гумбольдта – учитывал всю совокупность немецких и европейских реальностей и был полон решимости привести их в соответствие с интересами Австрии. Возможно, при анализе ситуации, перед которой был поставлен министр, следовало бы начать с последнего. Хотя габсбургское государство в XVIII веке, как и Пруссия, постоянно “вырывалось” из империи, а Иосиф II, Леопольд II, Франц II и их министры вершили европейскую политику великих держав и свою связанность с империей часто воспринимали как тормоз, все же династия считала себя немецкой, а Австрию – немецкой великой державой, связанной с Германией как имущественно, так и духовно, и ответственной за ее судьбу. Австрия – одна Австрия – несла основной груз борьбы против Франции, против Наполеона, с 1792 года в течение 14 лет, прежде чем Пруссия в 1806 году вступила на арену и была побеждена. Однако Австрия была заинтересована в Германии не только в силу исторических причин, она нуждалась в сильной немецкой позиции, чтобы сохранять внутреннее равновесие монархии. Немецкий элемент составлял в ней меньшинство, и это обстоятельство все более роковым образом сказывалось в период укрепления идеала национального государства и “народной” эмансипации.
Как на общеевропейской, так и на германской сцене перед Меттернихом стояла задача совершить почти невозможное, а именно: завуалировать слабость позиции Австрии, представить ее сильной и поддерживать ее авторитет, который, собственно, не имел под собой никаких реальных оснований. Дела Австрии, касавшиеся ее немецкой позиции, были крайне плохи: Пруссия, увеличившаяся на половину Саксонии, Вестфалию и Рейнланд, простиравшаяся от Мемеля до Ахена (разделяемая лишь небольшими вклиниваниями ганноверских и гессен-кассельских земель, которые после 1866 года исчезли), и Бавария, увеличившаяся за счет Вюртемберга, Бадена и Гессен-Дармштадта и укрепившаяся и внутренне, и внешне со времен Рейнского союза, были больше и населеннее, чем немецкие области монархии. Эти простые факты означали, во-первых: восстановление “старой империи” было невозможным и с точки зрения Австрии нежелательным. Секуляризованная империя (а если что-либо и было возможно, то только это) при сохранении сильных немецких территориальных государств была бы всего лишь мнимым образованием, так сказать, “подтасовкой фактов”, а габсбургский император в ней – безвластным и, учитывая его собственные страны, связанным по рукам и ногам. Во-вторых: о возможности централизованного единого германского государства нечего и говорить, ибо оно противоречило бы традиции, соотношение всех сил противодействовало этому, никто этого не хотел. В-третьих: таким образом, была возможна только федерация германских государств, модель которой еще нужно было выторговать. Это соответствовало желаниям соседних держав, а также договоренностям, которые более или менее однозначно содержались в Бартенштейнском договоре 1807 года (между Россией и Пруссией), Калишском договоре 1813 года (между Россией и Пруссией), Теплицком союзном договоре 1813 года (между Россией, Пруссией и Австрией). Конкретно вопрос при этом звучал следующим образом: “федеративное государство” или “союз государств”, другими словами: что должно было произойти с суверенитетом германских государств-членов? Штейн, который мечтал о возникновении новой могучей Германской империи, выступал за значительное урезание суверенной власти; Гарденберг и Гумбольдт склонялись к умеренному решению – федерации государств, Меттерних же (а еще более решительно его сотрудник Генц, которого удовлетворил бы просто альянс, как между чужими государствами) занимал противоположную позицию, которая в любом случае предусматривала союз государств. Любое решение в пользу федерации предусматривало центральную власть, а это неминуемым образом пошло бы за счет мелких и средних германских государств. Поэтому именно они ожесточенно выступили против этих планов: они правильно рассудили, что в федеративном государстве им пришлось бы смириться со значительным сокращением своего суверенитета и расцветом прусской гегемонии. Точно так же рассуждал и Меттерних: федеративное государство с центральным правительством, пусть даже круг его полномочий будет ограничен, и главой государства (ставить или не ставить которого для Австрии также было бы проблематично) в конечном счете пошло бы на пользу только Пруссии и отняло у империи ее естественных южно– и среднегерманских союзников.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Штрихами по воде наискосок - Михаил Мазель - Поэзия
- Петер Каменцинд. Под колесом. Гертруда. Росхальде - Герман Гессе - Классическая проза
- Оценивание результатов обучения математике младших школьников в советский период - Татьяна Кучер - Прочая справочная литература
- Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин - История
- Малышка на двоих - Ая Кучер - Современные любовные романы / Эротика