Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века - Георгий Иосифович Чернявский
- Дата:10.08.2024
- Категория: Биографии и Мемуары / История
- Название: Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века
- Автор: Георгий Иосифович Чернявский
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре, однако, Николаевского перевели в одиночную камеру. Стало намного тише и скучнее. Соседние камеры были сначала пусты, перестукиваться было не с кем. И когда вдруг на свой стук Борис, наконец, получил ответ, он чрезвычайно обрадовался. Правда, вскоре по «тюремной почте» передали, что по соседству находится провокатор, специально привезенный из Петербурга для того, чтобы собирать данные о подследственных. Но Николаевский вел себя осторожно; никаких порочащих его и других лиц сведений он соседу сообщить не успел.
Главным занятием теперь стало чтение. Получать литературу извне ему не было разрешено. Тюремная библиотека оказалась предельно скудной. Пришлось многократно перечитывать Библию, которой ранее почти не касалась его рука, хотя он был сыном священника. Таким образом, только в тюрьме Николаевский впервые «по-взрослому» прочитал Библию[61].
Значительно больше Николаевский тяготел к другой литературе. Через какое-то время был снят запрет на передачу книг, и сестра Александра, а затем и мать Евдокия Павловна стали приносить издания, допущенные либеральной цензурой к опубликованию. Тяготевшая к народникам и эсерам Александра приносила брату книги, соответствовавшие ее взглядам. Немалое впечатление произвели на узника статьи эсеровского лидера В.М. Чернова, публиковавшиеся в журналах «Русское богатство» и «Жизнь». Несмотря на свойственную Чернову патетику, в них прослеживалась немалая эрудиция автора, которая импонировала молодому человеку, учившемуся терпимо относиться к той идеологии, которую он не разделял, встав на сторону ленинской фракции социал-демократии, выступавшей за создание дисциплинированной и четко структурированной подпольной рабочей партии. И хотя в значительно большей степени Николаевского интересовали работы марксистов, казавшиеся доказательными и научными, несмотря на обычно присущую им сухость и догматизм изложения, доводы народников и эсеров он с ходу не отвергал. Его терпимость к идеям тех, кто считал себя выразителями интересов крестьянства, нежелание относиться к крестьянству как к «реакционному классу», стремление найти точки соприкосновения между социал-демократами и эсерами будут характерны для всей его дальнейшей деятельности.
Среди марксистских трудов особое внимание Николаевского привлекли книги лидера германских социал-демократов Карла Каутского, особенно его «Аграрный вопрос», вышедший на русском языке в 1900 г. (Борису особенно интересно было сопоставлять доводы Каутского и Чернова в отношении места крестьянства в историческом развитии). С большим вниманием была прочитана и работа российского «легального марксиста» П.Б. Струве «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России», а также журналы «Новое слово» и «Начало», которые Струве издавал в конце 1890-х годов вместе с М.И. Туган-Барановским. Определенный интерес вызвала и книга Ленина «Развитие капитализма в России». Плеханов же, наоборот, производил теперь на Николаевского меньшее, чем прежде, впечатление. Бориса раздражала чрезмерная антинародническая заостренность его работ, полемический и высокомерный тон его произведений.
Через две недели после ареста Николаевского вызвали на первый допрос. Вспомнив наставления, которые он получал от более опытных узников и прочитанную брошюру о поведении на следствии, Борис заявил, что от показаний отказывается. Следователь распорядился отправить заключенного назад в камеру и лишить его папирос. «Спасибо, но я не курю!» – неосторожно заявил юноша, и в ответ был лишен книг и передач. Николаевский ответил голодовкой. Ограничения были сняты. Узнав об этом, мать и сестра прислали ему «огромную передачу» снеди и целую охапку книг.
Затем Борис просто отказался ходить на допросы[62], но через некоторое время, видимо по совету бывалых заключенных, свою тактику изменил. Он стал давать показания, но отвечал очень осторожно, представляясь наивным и недалеким, заблудившимся в трех соснах недорослем. После почти семимесячного заключения, большую часть которого он провел в одиночной камере, в середине августа 1904 г. Борис был освобожден благодаря настойчивым хлопотам матери, буквально обивавшей пороги чиновничьих кабинетов. В конце концов многодетной вдове священника удалось убедить власти в том, что ее сын, несовершеннолетний гимназист, просто заблуждался и в серьезную антиправительственную деятельность вовлечен не был. Немалую роль сыграло именно то, что Николаевский сумел создать видимость сотрудничества со следствием, хотя и рассказывал вещи самые невинные, уже известные следователям, никак не вредя при этом другим арестованным.
Николаевскому повезло. Он был освобожден за день до убийства эсером-боевиком Егором Сазоновым (Созоновым) министра внутренних дел Российской империи В.К. Плеве. Если б убийство произошло парой дней раньше, Николаевский вряд ли вышел бы на свободу. Правда, Борис не был оправдан, его выпустили на поруки до окончания дела. Однако обвиняли его теперь только в хранении, а не в распространении нелегальной подрывной литературы. Вскоре начавшаяся в России первая революция масштабами антиправительственных выступлений заставила забыть о такой мелочи, как обнаружение запрещенных книг и листовок у гимназиста.
После выхода из тюрьмы Николаевский тут же отправился на социал-демократическую сходку[63], и это свидетельствовало о том, что в заключении он сумел сохранить связи с революционным подпольем. К шестнадцати годам Борис стал высоким, плотным и физически сильным юношей (его рост был 1 метр 83 сантиметра, причем, по собственным воспоминаниям, он был ниже своих братьев). Гимназию Борис так и не окончил, ибо после первого ареста был из нее исключен. Разумеется, он мог бы попробовать восстановиться или же сдать выпускные экзамены экстерном и затем продолжить обучение в университете. Власти смотрели на социалистические выходки гимназической молодежи снисходительно, полагая, что с возрастом она образумится. (Вспомним хотя бы опыт юного Владимира Ульянова, будущего Ленина, который в два приема сдал экстерном экзамены на юридическом факультете Петербургского университета.) Но Николаевский не предпринял попыток окончить гимназию и поступить в университет, хотя тяга к гуманитарным наукам осталась важным побудительным мотивом его деятельности. Он избрал профессию журналиста-репортера.
Обладая аналитическим умом, талантом писать, трудолюбием и усидчивостью, Николаевский был по заслугам оценен сперва провинциальными, а затем и столичными печатными органами, которые охотно давали ему сначала несложные репортерские поручения, а позже стали заказывать аналитические статьи. Начав с «Самарского курьера», Борис в последующие годы перекочевал в петербургские газеты, сотрудничая главным образом с печатными органами, в той или иной степени связанными с социал-демократическими кругами.
Борис вышел на волю уже созревшим для решения о своем политическом и профессиональном будущем. Когда по выходе из тюрьмы к нему обратились эсеры с предложением вступить в их партию, он ответил, что уже сделал выбор не в их пользу. Решением присоединиться к большевикам Борис,
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Танковые сражения 1939-1945 гг. - Фридрих Вильгельм Меллентин - Биографии и Мемуары
- Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине - Александр Шубин - История
- Н В Гоголь, Повести, Предисловие - Владимир Набоков - Русская классическая проза