Собрание сочинений (Том 1) - Альберт Лиханов
- Дата:10.10.2024
- Категория: Детская литература / Прочая детская литература
- Название: Собрание сочинений (Том 1)
- Автор: Альберт Лиханов
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говорили в избе с того дня мало. Молчал дед, а мать и подавно. Лека тоже не лез к ним со своими разговорами; он обо всем говорил с Нюськой, а дома больше молчал.
Одна мысль не давала ему покоя. И когда он с Нюськой разговаривал, и когда был наедине с самим собой. Вот и сейчас, когда дед сказал про таракана, эта смутная, неясная мысль стала четкой и понятной.
Раньше Лека не понимал, почему дед радовался, что старуха умерла весной, в сорок первом. Теперь, когда старик держал в руке таракана и глядел на него так, будто этот черный огарок принесет счастье, Лека вдруг понял, что дед Антон радовался не смерти своей старухи, а тому, что она умерла до войны, не дождавшись ее и так и не узнав о ней.
Лека подумал, что он ни от Нюськи, ни от матери, ни от деда, ни от кого не слышал, чтобы теперь, в войну, кто-то умер своей смертью - от старости. Сейчас люди умирали только от войны, только от нее.
Даже Христина тетка, старуха Маковеевна, которая померла прошлой зимой, кончилась не просто так, а от какой-то болезни, о которой раньше, до войны, и не слыхивали.
Во всем была виновата война.
Дед постоял у печи, сунул таракана в печной паз и вздохнул, сказав неожиданно:
- Эх, счастьица бы.
- Счастьица бы... - как эхо отозвалась мать.
"Ну да, - подумал Лека. - Счастьица бы!" Вот о чем он думал столько времени. Счастья бы!
7
На другой день по дороге в школу Лека спросил Нюську. Даже не спросил, а сказал просто, но сказал как-то вопросительно, будто Нюська должна была ответить ему и помочь. Сказал серьезно, подражая деду и матери, как говорили это они вчера.
- Вот счастья бы! - сказал он.
Потом они долго шли молча, каждый думал о своем.
Листья больше не шуршали под ногами, они лежали мокрые и прелые от частых дождей и уже не казались дорогими кладами, а были просто горкой черных и липких остатков осени.
Лека думал о том, что хорошо бы совершить какое-нибудь дело, от которого сразу всем стало бы хорошо и счастливо, и чтобы поганые немцы полетели вверх тормашками и припустили обратно.
Нюська думала тоже о чем-нибудь таком, что приносит счастье.
- Вот, - сказала она, - мать говорит, если черная лошадь дорогу перейдет, значит, счастье, а белая - к беде.
- Это ерунда, - ответил Лека. - Так бы каждый на дорогу встал и ждал, когда черные лошади пойдут.
- Тараканы вот... - начала Нюська, но Лека только махнул рукой и вздохнул:
- Во всех избах тараканы...
Он вспомнил вечернюю деревню, когда они с Нюськой ходили рисовать звездочки, ходили считать горе. Ему снова сделалось жутко от мысли, что он, Лека, ничего не может поделать.
- ...или сверчок! - сказала Нюська.
Сверчка у деда Антона в избе не было. И у Нюськи не было тоже. Сверчков не было во всей деревне - это они знали точно.
Лека с Нюськой остановились. Они глядели друг на друга и улыбались. Конечно, сверчок! Вот кто принесет счастье Суднишонкам. Да только как его найти? Он живет в избах, в щелях или за обоями, и Лека его никогда не видел, даже на картинках.
- Я знаю, где его взять, - сказала Нюська. - У Саньки Рыжего. Он говорил, что у них в избе даже два сверчка есть. Пилят и пилят, говорил, уроки учить не дают.
"Точно, говорил", - Лека тоже это вспомнил. Было это, когда Санька Рыжий получил в один день три двойки, и Мария Андреевна спросила его, почему он не учит уроки. Тогда Санька и сказал, что ему сверчки мешают.
- Удивительно, - сказала тогда Мария Андреевна, почему-то улыбаясь. Другим людям сверчки счастье приносят, а тебе двойки.
- Не даст он, - сказал Лека. - Жадюга Санька! Даром что рыжий. Рыжие, говорят, добрые.
- Даст, - ответила Нюська.
- Не, - сказал Лека, - бесполезно.
- Даст... - упрямилась Нюська. - Я ему свою сумку отдам.
Лека посмотрел на ее противогазную сумку. Жалко отдавать сумку этому Рыжему Саньке. А Нюська молодец, ничего не жалеет.
- Ну, на сумку, пожалуй, - сказал он.
С Санькой они решили поговорить сразу же, не откладывая дела в долгий ящик. Но, как назло, Рыжего в классе не оказалось. Они, волнуясь, прождали его до самого звонка, но Санька так и не появился.
На переменке Лека и Нюська договорились, если Санька не придет, после уроков пойти к нему домой. Он жил в Матанцах, деревне недальней, всего в километре от школы. Так и так к Саньке надо было идти: сверчок-то жил у него дома.
Все уроки Лека с Нюськой просидели как на иголках, вертелись и шептались. Только однажды они утихли, когда Мария Андреевна оторвалась от чистописания и стала рассказывать про звезды.
Лека сразу представил себе звездное небо. Здесь, в Суднишонках, звезды, казалось, висели ниже, ближе к земле, чем в городе, и сверкали ярче. Бывало, в конце лета звезды почему-то падали.
Лека поднял руку, Мария Андреевна кивнула ему.
- А бывает, - сказал он, - звезды падают. Я видел.
- Бывает, - ответила Мария Андреевна. Она почему-то задумалась и посмотрела в окно.
Леке показалось, что она чем-то походит на мать. Потом понял платок. Платок, по-старушечьи надвинутый на лоб.
Хоть он у Марии Андреевны и пуховый, мягкий, не то что у матери, но все равно под ним учительница походит на старуху, хоть она и совсем молодая, как говорила Нюська.
- Бывает, - повторила Мария Андреевна, по-прежнему глядя в окно, на пасмурное, низкое небо. - Есть даже такая примета: загадай желание, пока звезда падает, и оно обязательно сбудется.
Лека ухмыльнулся и посмотрел на Нюську: скоро ли уж уроки кончатся.
Дорога до Матанцев - всего один километр, в три раза ближе, чем до Суднишонок, но Леке с Нюськой она показалась страшно длинной.
Они шли за сверчком и были уверены, что добудут, непременно добудут его у Саньки: не зверь же лютый он, в конце концов.
Лека придумывал всякие слова, которые надо было сказать Саньке, чтобы получить сверчка и в то же время не уронить свое достоинство.
Например, можно было начать так:
"Мы пришли к тебе, Саша Соловьев, как к человеку..."
Нет, это не то. Санька может обидеться, сказать:
"А что, я не человек, что ли?"
Можно, конечно, было бы сказать так:
"Сашка, будь другом..."
Но это уж слишком. Даже если Санька и даст сверчка, так другом он никогда не будет, не такой он человек, чтобы предлагать ему дружбу.
Наконец Лека придумал. Такое начало ему самому понравилось:
"Саша, выручи ты нас и всю нашу деревню Суднишонки".
Впрочем, слово "Суднишонки" можно не говорить, потому что, во-первых, Сашка и так знает, как называется их деревня, а во-вторых, раньше он смеялся над этим названием и говорил, что Матанцы лучше.
Избу Соловьевых они нашли быстро. Потом вежливо постучали и открыли дверь.
Лека сразу все понял. Как тогда у них дома, на лавке сидела почтальонка Христя и пела ту печальную, знакомую песню, одной рукой обнимая женщину, видно, Сашкину мать.
Сашка лежал рядом, на желтой лавке, как и во всех избах. Другая тетка, приподняв его голову, поила его. Сашкины зубы стучали о кружку, и слезы падали прямо в воду круглыми, стеклянными горошинами.
Увидев Леку и Нюську, Санька сел и сказал громко:
- Братана убили фашисты!
И заревел громко, навзрыд, не вытирая слез, глядя на ребят широко открытыми глазами.
Лека переминался с ноги на ногу, вспоминая, что совсем недавно та же самая большая и жалостливая Христя обнимала его мать и пела те же слова:
Сяду в садик да на яблоньку
Да на кудрявую
И спою я песню жалобную.
И спою я песню жалобну
Да жалобнехоньку-у...
Он чуть не заревел вместе с Санькой, но сдержался, толкнул в бок Нюську. Она уже вытирала глаза рукавом своего взрослого жакета.
На столе перед матерью лежала фотокарточка. На снимке был молодой парень с чубом из-под фуражки и с гармошкой в руках.
"Это и есть Сашкин брат, - подумал он. - Эх, Санька Рыжий!"
Нюська что-то шепнула Леке на ухо.
Он не разобрал.
- Открой свою сумку, - повторила она.
Лека удивленно послушался. Но в другую же минуту понял, что придумала Нюська. Она вытащила книжки и тетрадки из своей противогазной сумки и сунула их в холщовый Лекин портфель. Потом положила свою сумку рядом с Санькой, и они пошли к дверям.
На пороге что-то скрипнуло. Лека подумал, что это скрипит дверь, но скрип был длинный, веселый, совсем некстати и не прерывался. Лека понял, что это сверчок.
Тут же запиликало еще, и Нюська толкнула его: второй!
Они послушали мгновение, как пилят где-то за обоями знаменитые Сашкины сверчки, и вышли в сенцы.
8
Всю ночь Леке снились сверчки. Были они зеленые, как кузнечики, и рогатые, как жуки. Сверчки сидели на бревнышке, сложив лапки на животе, и говорили человечьими голосами. Лека прислушивался - хотел узнать, о чем это они говорят, но так ничего и не расслышал.
Лека проснулся, удивляясь: в голове плыли еще только что увиденные сверчки, похожие и на кузнечиков и на жуков сразу, и слышался гомон их голосов.
В окнах было еще черно. Видно, глубокая ночь. Лека свесил голову вниз. На лавке, задумавшись, сидел дед Антон. Он облокотился, и растрепанная борода его торчала вперед. Между коричневыми, кургузыми пальцами дед зажал цигарку, но, видно, забыл про нее, и она дымилась, прожигая газету, сжигая самосад, осыпалась серым пеплом.
- Лихолетье Ойкумены - Лев Вершинин - Исторические приключения
- "Фантастика 2023-179". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Рау Александр Сергеевич - Попаданцы
- Детство сорок девять (сборник) - Людмила Улицкая - Современная проза
- Благие намерения - Альберт Лиханов - Советская классическая проза
- Педагогика. Книга 2: Теория и технологии обучения: Учебник для вузов - Иван Подласый - Прочая научная литература