Девочка и птицелет - Владимир Киселев
- Дата:20.06.2024
- Категория: Детская литература / Прочая детская литература
- Название: Девочка и птицелет
- Автор: Владимир Киселев
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но я решила, что сначала я закончу стихотворение, а потом уже перепишу и покажу его папе. Хотя я еще совсем не знала, что будет дальше. Что-то такое о чужих окнах, которые глядят мне в лицо тысячью влажных глаз.
За завтраком все мы молчали, но перед тем, как я пошла в школу, папа спросил:
— Может быть, тебе нужны деньги?
— Нет, не нужны, — ответила я.
Я сказала неправду. Деньги мне были очень нужны.
У каждого человека есть какой-то предмет, о котором он мечтает и на покупку которого он не жалеет денег. У папы, например, это консервные ножи. У нас на кухне одна стенка — там, где газовая плита, — закрыта фанерным щитом кремового цвета, в щит густо забиты гвоздики, а на них висят в ряд двести одиннадцать консервных ножей. Все знакомые сносят папе консервные ножи, из всех командировок он привозит консервные ножи. Он говорит, что когда-нибудь напишет историю эволюции консервных ножей, начиная от первых в виде щучьей пасти, изготовленных для открывания первых консервов в середине прошлого столетия, и кончая сложным современным устройством с магнитным держателем для обрезанной крышки. Папа говорит, что на конструкцию консервных ножей оказали свое влияние и войны и революции.
Я в детстве больше всего хотела покупать мороженое. Я совершенно не понимала взрослых, которые тратят деньги на хлеб, колбасу, ботинки, когда на них можно купить мороженое. Затем я стала так же думать о книгах.
Но вот теперь я мечтала лишь об одном — о реактивах. О химических реактивах. И я, и Витя, и Сережа, и даже Женька Иванов в последнее время не ходили в кино, не ели мороженого. Все деньги мы тратили на реактивы.
Когда я закончу школу, я поступлю в университет на химический факультет. Но учиться там я буду заочно. А работать я пойду в магазин химических реактивов. Это моя мечта, и я сделаю все, что нужно, для того чтобы она осуществилась.
Все началось с обыкновенного кусочка сахара. Я тогда еще училась в шестом классе и не знала, что сахар не горит, а только темнеет и плавится, если жечь его на спичке. Витин отец, Леонид Владимирович, — он химик, профессор, работает в Академии наук — однажды, когда я и Сережа были у Вити, сказал, что покажет нам фокус. Он дал нам каждому по кусочку сахара и по коробке спичек и предложил зажечь этот сахар, только над пепельницей, чтобы не запачкать стол. Я обожгла себе пальцы, а сахар не загорался. Тогда Витин папа взял у нас сахар и сам поджег его. И сахар у него сразу загорелся красивым синеватым пламенем, похожим на то, какое бывает, когда горит спирт.
— Теперь догадайтесь, в чем тут фокус, — сказал Витин папа. — Почему у вас сахар не горел, а у меня горит?
Мы не могли догадаться. И Витин папа тогда сказал:
— Вот, ребята, вы сейчас столкнулись с одним из самых интересных явлений природы и одним из самых важных вопросов химии. Вы не обратили на это внимания, но я, перед тем как поджечь кусок сахара, будто нечаянно уронил его в пепельницу. К сахару пристал табачный пепел, а табачный пепел обладает интереснейшим свойством — достаточно крошечного количества, ну просто миллиграмма, чтобы весь сахар, если его поджечь, сгорел.
— А почему пепел так действует на сахар? — спросил Сережа.
— Потому что табачный пепел в этом случае является катализатором, ответил Леонид Владимирович и рассказал нам о том, что катализаторы — это такие вещества, которые во время химических процессов не изменяются, их количество не уменьшается и не увеличивается, но что они намного ускоряют химические процессы, иногда в тысячи и в сотни тысяч раз. А бывают и такие реакции, которые вообще без катализатора не получаются.
Не знаю, как у других, но у меня перед глазами сразу возникла такая картина: огромный зал или площадь, заполненная людьми. Они стоят тесно, они мрачны и недовольны, они негромко переговариваются между собой, и вся площадь гудит, как улей. Но тут молодой человек в белой рубашке с расстегнутым воротом, с зачесанными назад волнистыми черными волосами вскакивает на какое-то возвышение — это даже не трибуна, а стол или тележка — и кричит: «Вперед на тиранов!»
И все принимаются строить баррикады, вооружаться… Вот этот молодой человек, который закричал «Вперед на тиранов!», мне представилось, и есть катализатор.
Леонид Владимирович прочел нам в тот день целую лекцию о катализаторах. О том, что бывают катализаторы, которые ускоряют действие других катализаторов, и что их называют промоторами, и что бывают вещества, которые замедляют действие катализаторов, — их называют каталитическими ядами; что в наше время ученые создали теории о том, почему и как действуют катализаторы, но все равно в этом вопросе еще многое остается неизвестным, и некоторые катализаторы найдены по методу древних алхимиков, то есть пробуют разные реактивы, проверяя, не ускорят ли они химический процесс.
Я сразу представила себе полутемное помещение, посередине горн, на котором стоит большая изогнутая реторта с красной жидкостью. Витин папа, в коротких штанах, в бархатном камзоле, одной рукой раздувает меха, в другой руке держит книгу, в которую время от времени заглядывает, бормоча вперемежку химические формулы и заклинания, а на голове у него сидит сова, которая то страшно ухает, то бормочет формулы: аш два о, аргентум, нитрогениум и еще такие же слова.
— Значит, — спросила я, — все зависит от того, повезет или не повезет химикам?
— Нет, — возразил Леонид Владимирович. — В тысячах лабораторий всего мира ежедневно проводятся сотни тысяч опытов, для того чтобы найти и испытать новые катализаторы. И если говорить о везении, то это сознательное, так сказать, направленное везение. И когда химики находят новый катализатор — это очень важное, очень радостное событие, а состав нового катализатора очень часто является промышленной, военной или даже государственной тайной.
Когда я вернулась домой, я долго думала о том, что это все-таки очень здорово и очень странно… Пока мы ходим в школу и в кино и готовим уроки или ссоримся друг с другом из-за всякой чепухи, во всем мире в лабораториях, согнувшись над приборами, сидят ученые и ищут катализаторы для того, чтобы ускорить разные химические процессы. А Витин папа говорит, что ускорять разные химические процессы это значит активно заботиться о том, чтобы людям побыстрее жилось легче и лучше.
И я написала стихи. Я всего раз в жизни летела на самолете. С папой и мамой — на «ТУ-104». Мне не понравилось, потому что с непривычки было страшно, и меня тошнило, хотя папа удивлялся, почему меня тошнит, так как в самолете в самом деле совсем не качает, а только закладывает уши и ломит в затылке при взлете и посадке. Но теперь, после разговора о катализаторах, я совсем по-другому увидела и поняла свой полет.
И я написала:
На облака облокотисьИ вниз на землю погляди.Взгляни на горы сверху вниз,На реки в челюстях плотин.
Взгляни на села, городаНе свысока, а с высоты,Чтоб просто больше увидать,Чтоб сразу взглядом охватить.
Гляди: над лучшим из мировРедеет облачный покров…Да, люди выше облаков,И люди больше городов.
Глава четвертая
Прозвенел звонок. И, когда все уже сидели на месте, в класс вошел Сережа. Он слегка взмахнул рукой, сказал: «Сидите, сидите», затем подошел к доске, повернулся к классу, подергал себя за нос и торопливо спросил:
— Так на чем мы остановились? — И так же торопливо сам себе ответил: На Ярославе Мудром… Алексеева, не вертись, — сказал Сережа в нос и продолжал прежним тоном: — Запишите в тетради: Ярослав Мудрый. А теперь положите ручки и слушайте. Ярослав Мудрый был прозван мудрым за свою мудрость…
Никто не обращал внимания на то, что говорил Сережа из-за учительского стола. Все уже давно привыкли к его шуточкам. По-моему, никто даже не улыбнулся.
— Ярослав Мудрый… — продолжал Сережа.
Но в это время приоткрылась дверь, и Сережа шмыгнул на свою парту — он сидит с Витей. Вошел учитель истории Михаил Иванович и совершенно таким же движением руки, как Сережа, помахал на класс и сказал: «Садитесь, садитесь». Кто-то из девчонок хихикнул. Тогда Михаил Иванович подергал себя за нос и спросил:
— Так на чем мы остановились? — И торопливо ответил: — На князе Ярославе Мудром… Алексеева, не вертись, — сказал он мне, хотя, честное же слово, я ничуть не вертелась.
Все поведение Михаила Ивановича, все его слова были настолько похожи на то, что показал перед тем Сережа, так совпадало каждое движение, что ребята повизгивали, подавляя смех. И только Сережа сидел с очень серьезным, с очень вдумчивым лицом.
Вообще Сережа был бы похож лицом на Пушкина, если бы оно не было у него подвижным, как у обезьяны, и если бы не были такие светлые, словно покрашенные перекисью водорода, волосы. Но когда Сереже вздумается, он может придать своему лицу выражение пай-мальчика с картинок в старых детских книжках.
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- 9 уроков таро. Учебник для начинающих - Владимир Вареца - Прочая научная литература
- Мама для трех лисят (СИ) - Наталья Самсонова - Любовно-фантастические романы
- Счастливая земля - Лукаш Орбитовский - Детектив / Триллер
- Счастливое материнство. Как родить здорового и умного ребенка - Марина Малахова - Здоровье