Собрание сочинений в трех томах. Том 2. Село Городище. Федя и Данилка. Алтайская повесть: Повести - Любовь Воронкова
- Дата:29.07.2024
- Категория: Детская литература / Прочая детская литература
- Название: Собрание сочинений в трех томах. Том 2. Село Городище. Федя и Данилка. Алтайская повесть: Повести
- Автор: Любовь Воронкова
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Аудиокнига "Собрание сочинений в трех томах. Том 2. Село Городище. Федя и Данилка. Алтайская повесть: Повести" от Любови Воронковой
📚 В аудиокниге "Собрание сочинений в трех томах. Том 2. Село Городище. Федя и Данилка. Алтайская повесть: Повести" Любовь Воронкова рассказывает о жизни в удивительном селе Городище, где происходят удивительные события и встречаются удивительные персонажи. Главный герой книги, Федя, и его друг Данилка отправляются в увлекательное путешествие, где их ждут невероятные приключения и неожиданные открытия.
🌟 Любовь Воронкова - талантливый российский писатель, чьи произведения покоряют сердца читателей своей глубокой философией и яркими образами. Ее книги всегда наполнены теплом и добротой, заставляя задуматься над важными жизненными ценностями.
🎧 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения разных жанров, которые подарят вам удовольствие и незабываемые впечатления. Погрузитесь в мир слова вместе с нами!
Не упустите возможность окунуться в увлекательные истории, которые заставят вас улыбнуться, поплакать и задуматься. Приглашаем вас насладиться аудиокнигой "Собрание сочинений в трех томах. Том 2. Село Городище. Федя и Данилка. Алтайская повесть: Повести" от Любови Воронковой!
Прочая детская литература
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это куда же направился, парень? — спросила Нюша.
— В Феодосию мне надо, — ответил Данилка и хотел пройти мимо.
Но Нюша задержала его:
— Это зачем же тебе, парень, в Феодосию понадобилось? Неужто мать послала?
— Надо мне, — повторил Данилка, — к поезду.
— К какому поезду? — удивилась Нюша. — Уезжаешь ты, что ли?
— Эка, хватился! — сказала другая женщина, в красном полушалке. — Да поезд в шесть утра ушел.
— Ушел?.. — прошептал Данилка.
Он поглядел ей в лицо. Загорелое, морщинистое было лицо у этой женщины, нос, будто луковица, лупился от солнца, из-под припухших век на Данилку глядели добрые коричневые глаза.
— Ушел, ушел поезд, жавороночек, — повторила женщина. — Ай родной кто уехал?
Данилка промолчал.
— Так что поворачивай обратно, парень, — сказала Нюша. — Пойдем с нами.
И женщины пошли своей дорогой. Они спешили — время летом дорого.
Данилка не пошел с ними. Он долго стоял и глядел на море, на большой город, на белые домики, толпившиеся на берегу… Из этого города проложены рельсы к далекому городу Орлу, по ним сегодня утром ушел туда поезд. Рано утром ушел. В тот самый час, когда в долине из скважины хлынула вода.
Данилка постоял, постоял и побрел обратно. Больше спешить было некуда. Он шел и глядел, как ветер гоняет колючки по склонам гор, как взлетают над тропинкой и бегают по рыжей земле какие-то маленькие рыжие птички… И думал о том, что вот теперь-то он по-настоящему потерял своего друга Федю.
Но прежде чем спуститься с горы, Данилка взобрался на самую высокую вершину и, глядя в прозрачную синюю даль, крикнул:
— Федя! Приезжай обратно!
Рыжая птичка что-то чирикнула ему в ответ. И что-то ветер прогудел, вырвавшись из ущелья. Но на этот раз Данилка не понял их языка и не расслышал, что они ему сказали.
1958Алтайская повесть
КОСТЯ ПИШЕТ ДОКЛАДКостя Кандыков сидел над раскрытой тетрадкой с карандашом в руке. В школе шумела большая перемена: ребята бегали по коридору, боролись, пели, смеялись. А Костя, чтобы не терять времени, заперся в тихом физическом кабинете — он готовил доклад, который должен был сделать на кружке юннатов.
Костя морщил брови, ерошил свои короткие светлые волосы, вертел карандаш в руке, начинал писать и тут же зачеркивал. С тех пор как он прочитал «Жизнь растения» Тимирязева, глаза его словно раскрылись. И тот мир, привычный и обыкновенный, в котором он жил, вдруг повернулся к нему новой, невиданной стороной и засиял новыми красками, мыслями, чувствами…
«Во всем — солнце! Подумать только — во всем! — задумчиво повторял он про себя. — И в хлебе, и в мясе… Или вот эти дрова лежат у печки. Это не просто дрова, это скрытая энергия солнца, „консерв солнечных лучей“… И вот на окне бегония: родилась, растет, живет — живет потому, что на нее упал солнечный луч! Удивительно, удивительно все это, однако!..»
И, раскрыв книгу Тимирязева, он еще раз прочитал строчки, которые его особенно поразили:
«…Когда-то… на землю упал луч солнца, но он упал не на бесплодную почву, он упал на зеленую былинку пшеничного ростка, или, лучше сказать, на хлорофилловое зерно. Ударясь о него, он потух, перестал быть светом, но не исчез. Он только затратился на внутреннюю работу… вошел в состав хлеба, который послужил нам пищей. Он преобразился в наши мускулы, в наши нервы… Этот луч солнца согревает нас. Он приводит нас в движение. Быть может, в эту минуту он играет в нашем мозгу…»
Как обо всем этом рассказать юннатам, чтобы им и понятно было и интересно?
Костя в раздумье подошел к окну. Морозные узоры, которые утром тонким серебром застилали стекла, растаяли, оставив лишь по краям несколько сверкающих веточек. Высокий округлый конус большой горы Чейнеш-Кая, поседевший от снега, глядел в окно.
«Пригревает, однако… — подумал Костя, — весна подходит. Вот уж и ручейки на Чейнеш-Кая показались… Как блестят! Залезть бы наверх — звон теперь стоит на вершинах. Весеннее солнце идет!..»
— Эх, что ж это я! — спохватился он вдруг. — Сидел, сидел, а тетрадка пустая… Как бы мне свой доклад назвать? Ладно. «Луч солнца» — вот так и назову.
Костя опять уселся за стол. Но только взялся за карандаш, в дверь постучали:
— Костя! Кандыков!
«Нашли!» — с досадой подумал он, но затаил дух и решил не отвечать. Постучат и уйдут.
За дверью заспорили:
— Отойди, дай я постучу!
— А как будто я без рук!..
Стук раздался громче.
— Костя, открой!
— Чо кричишь? А может, его там нету?
— Мая, ты опять «чокаешь»? Вот Марфа Петровна услышит!.. Пусти-ка, дай я в скважину посмотрю!
— Ага, посмотришь! Уж я смотрела — там ключ торчит!
— Он там, он там, я в окно видела!
Костя встал и открыл дверь. Две девочки из пятого — Мая Вилисова и Эркелей Воробьева — стояли на пороге.
— Что это, однако, даже позаниматься не даете! — нахмурясь, сказал Костя. — Ну, что вам?
— Мы поспорили! — заявила, волнуясь и краснея, Мая Вилисова. — Я говорю, что не надо сразу Анатолю Яковличу, а Репейников сразу хочет к Анатолю Яковличу бежать.
— Ну, поспорили, так и ступайте к Настеньке. Она вожатая, а не я, — возразил Костя. — А я что вам?
— А потому, что Чечек у Лиды сочинение списала, — объяснила Мая. — Вот, чтобы ты ей сказал!
— Чечек очень боится Анатоля Яковлича… — робко добавила Эркелей. — Она очень боится… говорит: «Я тогда из школы убегу!»
— Придумала! — рассердился Костя. — Где она?
— На заднем крыльце сидит.
В коридоре зазвенел звонок, перемена кончилась.
— Костя, ты приди к нам на звено, а? — торопясь и дергая его за рукав, попросила Мая. — Ты ей лучше скажешь, а?
— Ладно. Может, приду, — ответил Костя, запирая кабинет на ключ. — Только и разбирай вас, сами разобраться не могут. Пионеры тоже!
Костя сказал «может, приду», а сам дождаться не мог, когда кончатся уроки. Конечно, он придет, раз дело касается Чечек. И вечно с этой глупой девчонкой случаются какие-то происшествия: то она с кем-нибудь подерется, то что-нибудь разобьет… А то вдруг поймает на деревне колхозную лошадь и умчится на ней в горы, в тайгу, к пасущимся там табунам, и потом объясняет, что очень соскучилась о лошадях… Вот уж оставил Яжнай Торбогошев заботу своему лучшему другу Косте!
Дружба Кости и Яжная началась из-за собаки, из-за желтого белозубого Кобаса. Костя вырастил щенка и уже приучал его охотиться на белок. И вот однажды Яжнай Торбогошев, алтайский мальчик из дальнего колхоза, увидел, что Кобаса тащит на аркане какой-то собачник. Кобас с любым зверем бросался в схватку, а людей боялся. Так он и погиб бы, если бы не Яжнай. Яжнай отнял Кобаса у собачника и, полузадушенного, притащил Косте. С тех пор и началась их дружба. И хотя учились они в разных классах — Яжнай был на год старше, — и хотя очень несхожи были характером — Костя был суров и малоразговорчив, а Яжнай ласков и мягок в обращении, — они отлично ладили.
Но вот наступило такое время, когда друзьям пришлось расстаться. Яжнай кончил седьмой класс и уехал в Барнаул, в техникум. Тогда был ясный, чуть-чуть грустный день. Чейнеш-Кая стояла подрумяненная осенней листвой кустарников, ютившихся у ее лиловых каменных обрывов. Приглушенно бурлила затихающая Катунь. Костя слушал ее шум и думал, что, наверно, устала она бушевать за лето…
В тот день в колхозе убирали последние гектары ржи. Костя тоже был в поле, вязал за жнейкой снопы. Уже вечерняя роса легла на травы, когда был связан последний сноп. Костя шел домой рядом с матерью и смотрел, как солнце заходит за высокую округлую Чейнеш-Кая. Гора стояла темная и тихая под оранжевым, закатным небом. И лес, растущий на ее вершине, казался густым, мохнатым венком, надетым на голову Чейнеш-Кая.
— А у нас кто-то есть, — сказала мать, — кто-то на крыльце сидит.
Костя пригляделся.
— Мама, это, однако, Яжнай! — сказал он, чувствуя, как весь загорается от радости.
Косте хотелось броситься, схватить Яжная, обнять, заплясать. Но, всегда сдержанный в выражении чувств, Костя подошел к нему ровным шагом и протянул руку:
— Здорово, Яжнай!
Яжнай сбежал с крыльца и крепко пожал ему руку:
— Здравствуй, Константин!
И несколько секунд они молча смотрели друг на друга счастливыми глазами.
— А это кто же тут еще? — с улыбкой спросила мать. — Кто же это еще сидит у меня на крыльце, а?
Со ступеньки смущенно поднялась девочка в круглой меховой алтайской шапочке. На шапочке красовалась малиновая лента, и малиновая шелковая кисточка спадала с макушки на плечо. Девочка, опустив ресницы, теребила кончик черной тугой косы.
— А это Чечек, — сказал Яжнай, — моя сестра. Приехала учиться, здесь учиться будет. У нас там ведь пятого класса нет… Вот привез — пусть живет в интернате. А сам я завтра в Барнаул.
- Собрание сочинений в пяти томах. Том третий - Иван Ефремов - Научная Фантастика
- Пустая кровь - Интерробанг - Героическая фантастика
- Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно - Роберт Грейвз - Историческая проза
- Собрание сочинений в 15 томах. Том 3 - Герберт Уэллс - Юмористическая проза
- Капли девонского дождя - Рудольф Константинович Баландин - География