Череп со стрелой - Дмитрий Емец
- Дата:02.09.2024
- Категория: Детская литература / Детская фантастика
- Название: Череп со стрелой
- Автор: Дмитрий Емец
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сашка хотел с ходу вступить в сражение, но Меркурий с такой яростью замахал на него рукой, что Сашка понял, что весь бой ведется только ради того, чтобы отвлечь от них ведьмарей. Сашка послушался и полетел к ШНыру. Перед самым ШНыром, почти уже у ворот, Даня посадил Афродиту на луг и спрыгнул к седла.
Сашка на Гульде последовал его примеру. Тревожно задрал голову, проверяя далеко ли берсерки.
– Держи! Отдашь там, на пегасне… – Даня сунул Сашке повод. – Погоди! Дай я куртку стащу, а то Афродита за мной полетит!
Даня снял шныровскую куртку, расшнуровал нерпь, грустно воткнул в снег саперку и, увязая в сугробах, побрел к шоссе. Он шел и трясся от холода. Его влажный свитер седел на глазах, покрываясь инеем.
– Ты куда? Погоди, может, ограда тебя и пропустит! – Сашка стоял с двумя лошадьми и не мог кинуться следом. Даня остановился. Повернулся к Сашке. Он дрожал, и улыбка его дрожала. Но все-таки это была улыбка.
– Не могу. Прости!.. Кстати, я вспомнил свое самое сильное детское желание! Я хотел стать призраком!
– Кем?
– Призраком. Меня в школе обижали, и я думал, что вот я буду призраком и меня не смогут схватить. Но чтобы все это отменялось, если мне захочется побыть материальным. В детстве всегда предусматриваешь все варианты.
Глава шестнадцатая
Куртка с серым пятном
– Гомо сапиепс подразделяется на гомо хищникус и гомо дуракус!
– И ты, разумеется, считаешь, что гомо хищникус – это ты? А мне вот кажется, что ты гомо дуракус!
– Почему?!
– Практика показывает. Всякий гомо дуракус считает себя гомо хищникусом.
– А который не считает?
– А который не считает – тот и не дурак вовсе! Никакого противоречия!
Яра и Ганич (диалог во время уборки в пегасне)Когда Сашка, полуживой и обледеневший, ввел в пегасню сразу Гульду и Афродиту, там были почти все средние и младшие шныры. К нему сразу повернулось множество лиц. Сашке не хотелось ни с кем разговаривать. Ему было паршиво. Он молча сунул повод Афродиты в руку Насте, а сам быстро завел в денник Гульду. Он стоял в деннике, дышал, оттаивал, и вместе с ним оттаивали все переживания. Позаботившись о Гульде, Сашка уже выходил из пегасни, когда услышал короткий удивленный возглас, и понял, что Наста, снимая с Афродиты седло, заметила наброшенную на него шныровскую куртку Дани.
«Вначале скажу Кавалерии!» – подумал Сашка и, безошибочно догадываясь, что сейчас произойдет, рванул по тропинке. Он уже скрылся за деревьями, когда ворота распахнулись и из пегасни стали выскакивать первые ищущие его шныры.
Разбрызгивая воду, Сашка несся по тропинке. Местами на ней лежал лед, и на поворотах он скользил по нему, втыкаясь руками в снег и утешая себя тем, что тот, кто бежит за ним, сейчас тоже падает. Невесть с чего разогревшиеся фигурки нерпи шипели, когда на них попадала вода. Внезапно Сашка увидел впереди чью-то спину. Казалось, если немного поднажать, можно легко ее коснуться. Не понимая, кто мог его обогнать, Сашка притормозил, на миг закрыл лицо рукой, чтобы его не узнали, когда же оторвал руку, никакой спины впереди уже не было.
Сашка в изумлении остановился, потом снова побежал, запоздало припоминая, что спина была в шныровской куртке с серым пятном в районе левой лопатки. Такое же пятно было и на его куртке! Вот уж совпадение. Но размышлять об этом сейчас было не время.
Не обнаружив Кавалерию в ее кабинете, Сашка заметался в фойе, налетая на огромную деревянную кадку с китайской розой, в которую девица Штопочка имела привычку закапывать окурки в надежде, что они когда-нибудь прорастут. Для ускорения же прорастания Штопочка еще регулярно и поплевывала в кадку. Роза, однако, все прощала и, не замечая мелких неприятностей, цвела почти круглогодично.
Встретив кухонную Надю, еще ничего не знавшую про Даню, Сашка выяснил, что Кавалерия в комнате у Суповны. К Суповне Сашка прежде соваться не решался. Ее жилище представлялось ему чем-то вроде берлоги медведя. Чтобы попасть к Суповне, предстояло протиснуться по тесному коридорчику, где громоздились торфяные горшочки для рассады и стояли поломанные стулья. Суповна считала себя любительницей порядка и даже фанатичной его поклонницей, но порядка вокруг нее не было, а царил невероятный бардак. Она никогда ничего не выбрасывала, и все ее свободное время уходило на битву со старыми вещами, которые не пригодились ей в предыдущие двадцать лет, но которых без сомнения ждало великое будущее.
Еще из коридора Сашка услышал пение. Голос поднимался, дрожал грустью, затихал и вновь вспыхивал. Он напоминал живой огонек свечи, когда защищаешь его ладонью, спасая от ветра. Сашка невольно остановился, чтобы не прерывать пения, и, затаив дыхание, слушал.
Наконец песня погасла. Сашка постучался и просунул в комнату голову. Он увидел Суповну и понял, что пела она. Лицо у Суповны было смягчившимся, глаза сияли, в них еще продолжалась только что смолкшая песня. Правда, лишь до момента, пока Сашка, протискиваясь, не задел пирамиду старых ведер и они, рухнув, не завалили весь коридор. Тут уже Суповна мгновенно стала прежней Суповной, принялась выталкивать Сашку и орать.
Чей-то голос остановил ее. Сашка увидел Кавалерию. Поджав ноги, она сидела на кресле и зашивала носок.
– Я понимаю, что сейчас никто ничего не чинит. Но все равно в штопанье есть что-то успокаивающее! – сказала она Сашке, вопросительно поглядывая на него.
Сашка придерживался принципа, что все плохое лучше сказать сразу. И вину лучше взять на себя. Людей чаще злит не сам проступок, а попытки оправдаться.
Самым тяжелым для Сашки было то, что Суповна никуда не ушла, а осталась в комнате. Он слушал ее грузные шаги, и ему чудилось, что на его голову сейчас опустится скамья из цельного дуба. А шишек после таких ударов, как говорил Ул, не остается.
– Даня правильно сделал, что ушел? Ограда бы его впустила? – спросил Сашка.
Кавалерия покачала головой.
– Но он же не хотел с ней сливаться!
– Оттого, что яд выпит по ошибке, он не станет вишневым компотом.
– Но это хорошая закладка!
– Да что ты мелешь! А какие закладки плохие-то? Просто чужое не надо брать! – прокричала Суповна. Голос у нее был грубым и негнущимся. Не верилось, что это она недавно пела.
Кавалерия кашлянула. Суповна вышла в коридор и принялась громыхать ведрами.
– И та первая, алая, тоже была из тайника? – внезапно спросила Кавалерия.
– Да.
Упоминать об этом было особенно стыдно. Сашка обрушился в собственных глазах и опустел, как городская площадь, с которой только что убрали памятник.
Кавалерия укоризненно цокнула языком:
– Тебе не приходило в голову, что все эти закладки, которые ты пронес через болото, несвоевременны? Ну, кроме, возможно, алых.
– Но тот первошныр…
– Тот первошныр оставил их на двушке.
Чтобы не смотреть в глаза Кавалерии, Сашка подошел к окну. Совсем близко на подтаявшей лужайке стоял Горшеня. Его глиняная голова была обращена в их сторону.
– Ты можешь вернуть те закладки, которые принес? – озабоченно спросила Кавалерия.
– Вам?
– Мне или каменному фонтану.
Сашка посмотрел на нерпь. Череп на ней больше не проступал. Там, где он видел его в прошлый раз, теперь была только кожа.
– Я не знаю как.
– Ты их хотя бы чувствуешь?
Сашка старательно прислушался к себе:
– Нет.
Кавалерия медленно кивнула, не отрывая от него взгляда:
– Ну что ж, иди! Что я еще могу сказать? Спасибо, что не струсил и признался.
– Мне оставаться? Меня не отчисляют?
– Нет. Видел, что творится в Копытово? ШНыр в осаде.
– А уникум? Может, его как-то отдать? – безнадежно спросил Сашка.
– Отдать можно любой уникум, кроме этого. А он выбрал тебя.
Глава семнадцатая
Черные дни
Страх всегда убивает больше борьбы. Пока армия не бросает щитов и не размыкает строя, уничтожить ее практически невозможно, либо она уходит в небо с такой славой, что враг обычно уже не лезет к этому народу.
МеркурийПотянулись дни осады ШНыра. Нырять невозможно. Небо блокировали боевые двойки гиел: носа не высунешь. С продуктами туго. Никаких копытовских магазинчиков. Только картошка, крупы, тушенка и прочие долгоиграющие запасы. Вдоль забора бродили озлобленные топорники Тилля, а ночами, чтобы не мерзнуть, жгли доски в железных бочках. Ведьмы Дионисия Тиграновича ночевали в автобусе с молдавскими номерами, который стоял на выезде из Копытово. Жадный Белдо нанял самый дешевый автобус. Удобств в нем не было, и ведьмы ходили в туалет при бензоколонке. Один раз психованный охранник попытался их не пустить, и рот у него сам собой зашился цыганской иглой. Хрипя от ужаса, охранник метнулся за помповым ружьем, но оно превратилось в расплавленный металл прямо у него в руках. Больше боевых ведьм не тревожили, и они мирно стояли в очереди в свой туалетик.
- Берсерк забытого клана. Книга 4. Скрижаль - Нагорный Алекс - Попаданцы
- Иисус из Назарета - Йозеф Ратцингер - Религия
- Крик ворона - Дмитрий Вересов - Триллер
- Тысяча и одна ночь. Том XI - Эпосы - Сказка
- Агни Йога. Священные знаки (сборник) - Елена Рерих - Эзотерика