Повести - Ал. Алтаев
- Дата:20.06.2024
- Категория: Детская литература / Детская проза
- Название: Повести
- Автор: Ал. Алтаев
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толпа всколыхнулась, и все голоса слились в неясный гул. Жестянщик изо всей силы забил палкой в железный таз, служивший здесь колоколом. Толпа затихла. Раздались отдельные голоса:
— Кто идет против себя?
— За вас! За вас!
— Мы все — братья! Да будут прокляты тираны!
Мюнцер требовал голосования. Дружно поднялись руки:
— За вас! За вас!
— Итак, — сказал Мюнцер, радостно выступая вперед, — да здравствует победа, друзья! Сейчас я вам прочту наши требования совету. Если кто не согласен, пусть выскажется.
Он взял из рук Пфейффера сложенный лист, развернул его и, взбежав с юношеской легкостью на высокий холмик, где была устроена кафедра, стал читать:
— "…Должно продать все поля, виноградники и луга, принадлежащие церкви, и все монастырское имущество и подчинить их законным повинностям.
Всякие повинности, отправляемые графам и дворянам, должны быть отменены.
Должно отменить также все подати, десятины [78] и барщины как светские, так и духовные, исключая тех, которые существуют более двухсот лет.
Пруды, пастбища и охотничьи промыслы должны быть собственностью общин, и каждый может пользоваться ими по мере надобности.
Горожан и крестьян не должно подвергать аресту и каким бы то ни было насилиям, кроме тех случаев, где совершено уголовное преступление.
Но и виновных следует наказывать кротко и человечно.
Не должно никого брать под арест в его доме.
Городской совет будет избираться и утверждаться только гражданами, которые могут смещать его; в совете будут заседать депутаты от граждан, и правительственные дела будут решаться только с согласия депутатов".
Мюнцер кончил читать среди гробовой тишины и обвел глазами толпу.
Снова сотни рук поднялись вверх, и лужайка огласилась криками:
— Согласны! Все согласны!
— Так двинемся же в предместье святого Николая! — крикнул Мюнцер. — Но прежде дадим знать товарищам, что мы идем поддержать их.
Он снял с шеи широкий белый шарф и поднял его вверх. Ветер подхватил концы, и белая лента взвилась над морем голов.
Крестьяне замахали платками, поясами, шляпами. В ответ на это с колокольни церкви предместья святого Николая раздался призывный звон набата.
Колокола звонили радостно, торжественно, как в праздник, и толпа бодро двинулась вперед.
Это был день победы над городским советом, и беднота Мюльгаузена долго помнила его. Старая партия приняла требования и была сломлена — только надолго ли? Граждане центральной части города, имевшие здесь собственность, испугались волнений "голышей".
Вмешательство Мюнцера подлило масла в огонь. Среди богачей он пользовался плохой славой.
Уступив раз народной партии, совет собрался с силами и послал императору жалобу на "беспокойных людей, смущающих народ".
Скоро от императора пришло повеление об изгнании Мюнцера с Пфейффером.
Был вечер конца сентября, когда Мюнцер объявил жене о своем изгнании.
Она слегка побледнела и коротко спросила:
— А через сколько дней в путь, Томми?
— Сегодня.
— Видишь ли, Томми, — прошептала Оттилия, — мальчик горит… Не знаю, что с ним: боюсь, не горячка ли это. Если бы на несколько дней отсрочить — быть может, он и поправится…
С состраданием склонился Мюнцер к ребенку. Куда тащить его по дорогам Германии в глухую осень?
— Каспар, — сказал Мюнцер Ферберу дрогнувшим голосом, — позаботишься ли ты до наступления лучших дней о моей жене с сыном?
— Я иду с тобой, — отвечал Каспар, — а фрау Мюнцер может остаться у меня в доме с моей женой, пока мы не вернемся. Ведь немало мюльгаузенцев покидает сегодня городские стены, чтобы идти за тобой и братом Генрихом.
Угрюмое лицо Мюнцера оживилось, и он стал вслух мечтать о деятельности на чужбине. С этими же мечтами он бодро готовился к походу. Оттилия двигалась молча, как тень. Вдруг в окно кто-то громко постучал.
— Ступай, Руди, отопри, — сказал Каспар. — На дворе ни зги не видать, а за воем ветра и дождем не слышно, кто говорит.
В своем дорожном костюме, с волынкой Руди походил на бродячего музыканта. Он тоже следовал за Мюнцером в изгнание.
Когда Руди отворил дверь, комната наполнилась звуками веселого женского смеха.
— Польди! — вскричала Оттилия. — Боже мой, Польди!
Вошедшая девушка сбросила с себя мокрый от дождя плащ. Из-за ее плеча выглядывала седая голова дяди Клауса.
— Да, Польди! — закричала племянница старого церковного сторожа. — Ну, и устали же мы тащиться по этой грязи! Не начинай рассказывать, дядя Клаус, — я сейчас все расскажу, и лучше тебя. — Обнимая Оттилию, она так и сыпала словами: — С тех пор как вы уехали, мейстер Томас, на дядю косились в Альтштедте… Матушка умерла две недели назад, ну, а дядя ничего не мог лучше придумать, как сказать мне: "Я, Польди, пойду разыскивать мейстера Томаса. Мне надоело слушать брань здешнего священника. А ты выходи скорее замуж за рыжего булочника, который к тебе сватался перед смертью твоей матери".
— Ну, понесла! — махнул рукой Клаус.
— И понесла! А я тогда сказала дяде: "Шалишь, не хочу за рыжего булочника, пойду и я к мейстеру Томасу и Оттилии — может быть, и я на что-нибудь пригожусь".
Она нисколько не смутилась, когда узнала о положении вещей.
— Выступать сегодня? Ты останешься, Оттилия, конечно! Что за беда! Я пойду вместо тебя и буду заботиться о твоем муже… А ты, дядя Клаус, способен еще двигаться?
— Баба я, что ли! — буркнул Клаус.
После некоторых приготовлений Мюнцер решительно встал. Он очень торопился во Франконию, где уже, по слухам, началось народное движение. Он торопливо обнял жену. Оттилия побледнела:
— Что, если он умрет без тебя, Томми, наш мальчик? А ты… в такую ночь, изгнанник…
Лицо Мюнцера сделалось суровым.
— Слушай, — сказал он тихо, — есть у меня нечто, что дороже жены и ребенка, что выше всех привязанностей в мире. Судьба всех обездоленных дороже твоей судьбы с сыном, и, если бы для них понадобилось пожертвовать жизнью твоей и его, я бы ни на минуту не задумался. Не дрожи так, Оттилия, — я люблю и тебя и сына, но мир люблю еще больше. Не плачь! Не бедным изгнанником я выступаю из Мюльгаузена, а победителем. Видишь, среди ночного мрака в окне блестят огни факелов? Сколько их! Это всё мои друзья, мои братья. Их бодрые голоса будят всех сонных и себялюбивых. И они идут со мной на смерть, на победу, на завоевание справедливости!
- Ученица падшего бога (СИ) - Канарейкин Андрей - Фэнтези
- Зимний излом. Том 2. Яд минувшего. Ч.1 - Вера Камша - Книги магов
- Жизнь поэтов - Эдгар Доктороу - Современная проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия