«Журавли» и «цапли». Повести и рассказы - Василий Голышкин
- Дата:20.06.2024
- Категория: Детская литература / Детская проза
- Название: «Журавли» и «цапли». Повести и рассказы
- Автор: Василий Голышкин
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Рома-ан Васильеви-ич!!!
Волки, каждый по разу, недовольно огрызнулись и потрусили в чащу. Подбитый, скуля, пополз следом.
Роман встал. Ноги как в иголках. Покалывает от долгого лежания. Шагнул навстречу подбежавшим. Узнал в толпе председателя — запыхался, дышит, как лошадь. В глазах у Романа вопрос: каким чудом тут?
Председатель вместо ответа сует Роману патроны. Оказывается, ружье, что лесник взял, не заряжено. Председатель не сразу спохватился. А когда спохватился, собрал мужиков — и на выручку. Но, кажется, зря спешили. Медведя, сколько ни выглядывали, нигде нет. Председатель ехидно улыбнулся:
— Тю-тю медведь, а?
Роман как можно равнодушней ответил:
— Он у меня в яме.
Сказал, и глаза в землю. Хотите, мол, верьте, хотите — нет. Мужики не успели удивиться. Яма глухо зарычала медвежьим голосом, и мужиков, как листья вихрем, в одну кучу сбило.
— Скорей! — закричал председатель. — Стреляй!!!
— Не стоит, — сказал Роман. — Мы его и так возьмем. В зоопарке спасибо скажут.
Хромой попугай
В одном городе, при людях, жил хромой попугай. Говорящий. У человека чему не научишься… Правда, знал попугай немного. Всего два-три слова. В том числе «дурак». Но в значении слов не разбирался. В этом он был похож на ребенка. Что услышит, то и запомнит. Но ребенок с годами вырастает и не произносит плохих слов. А попугай всю жизнь остается глупым и городит что попало.
А еще попугай умел кричать «пожар». Этому его научил друг семьи пожарный дядя Митяй — молодой и веселый. Он, когда приходил, всегда занятно рассказывал о пожарах. Послушать его — интересней зрелища нет на свете.
Один раз Митяй пришел и удивился: попугая не слышно. Посмотрел на Мишу, сына хозяина попугая, — молчит. Посмотрел на папу, хозяина попугая, — молчит. Молчат и друг на друга не смотрят. Пожарный Митяй испугался. Может, попугай сдох? О том, что пропало, не говорят. Чтобы не огорчать хозяев. Но если тебя распирает любопытство, как быть?
Митяй посмотрел на клетку и сказал:
— Эх, и погодка сегодня…
Папа перехватил взгляд и ответил:
— Погодка тут ни при чем…
И пожарный Митяй узнал то, что произошло.
Клетка опустела потому, что Миша подарил попугая товарищу. Когда папа узнал об этом, он рассердился и хотел поставить Мишу в угол. Но мама сказала, что это непедагогично, и он не поставил.
То, что папа рассердился, Мишу удивило. Папа сам, угощая Мишу чем-нибудь, наказывал:
— С ребятами поделись, человек.
И человек, то есть Миша, делился: то яблоком, то еще чем.
Может, папа рассердился, что Миша «поделился» попугаем без спросу? Нет. Совсем не потому. Дареное — не дарят. А попугай был дареный. Папе подарили попугая в зоопарке. Может, потому, что попугай был хромой. Но папа и хромому подарку был рад. А подарок, какой он ни есть, вторично дарить не принято.
Но Миша не знал этого. Чтобы успокоить папу, он сказал:
— Я не насовсем. Пока поправится.
Он имел в виду больного товарища. Но папа даже это не принял во внимание. Продолжал дуться.
Вот как все было. А что из этого вышло, станет известно дальше.
Митяй, или Дмитрий Павлович, как уже было сказано, служил пожарным. А пожарный всегда на посту: когда ест, когда телевизор смотрит, когда спит, — всегда.
Раз Митяй спал, как вдруг оглушительно зазвонил колокол.
Пожарный Митяй проснулся, надел каску и побежал садиться в красную машину. Это было недалеко. Ведь Митяй спал на службе. А его служба была единственным местом, где за сон на посту не ругают и не наказывают.
Красная машина фыркнула и помчалась. Как она визжала! Услышав ее, другие машины разбегались в стороны, а люди останавливались и тревожно смотрели вслед.
Вот и пожар. Горел трехэтажный деревянный дом. Митяй выскочил и побежал. За ним выскочили и побежали другие. Один зевака сказал:
— Бегут, как муравьи.
Был вечер, и все кругом было красным: небо, деревья, люди.
В толпе сновала женщина.
— Лешка! — кричала она и прислушивалась, как в лесу.
Но никто не откликался, и она снова ныряла в толпу. На огонь она не смотрела. Даже подумать боялась, что ее Лешка в доме.
Прибежала еще одна красная машина. Из нее, как рога из улитки, вылезла лестница. Зашипели, как змеи, толстые пожарные рукава и стали пеной плеваться в огонь. Лестница подъехала к дому, и Митяй полез на крышу.
Она чадила, как худая плита. Над крышей, как шпаги, скрестились струи воды. Пожарный Митяй надел маску и полез в слуховое окно. Показалось, будто нырнул в горячий сугроб. На чердаке было жарко и белым-бело от дыма.
Митяй присел и стал шарить вокруг. Нащупал кольцо и поднял люк, ведущий вниз. Из люка, навстречу, внезапно метнулось пламя… Митяй испугался, но не отступил. Он был упрямый, а упрямые не отступают. Повис на руках и спрыгнул в огненный колодец.
Огляделся. Коридор. Пламя с хрустом жует обои. Две двери. Одна настежь. Другая закрыта. За той, что настежь, никого. За той, что закрыта… Она закрыта на ключ. Стесняться не приходится. Митяй разбегается и с третьего удара высаживает дверь.
Входит. Никого. Поворачивается, чтобы уйти, и вдруг слышит:
— Пож-жаррр…
У Митяя мороз пробежал по коже. Оно бы в такую жару ничего, да страшно. Может, послышалось?
Митяй обернулся, снял маску и увидел клетку. В клетке билась зеленая птица.
— Пож-жаррр! — кричала она. — Дурр-рак!..
Вот так встреча. Мишкин попугай? Митяй открыл клетку и выпустил птицу. Попугай заковылял по полу. Ну конечно же Мишкин — хромой…
Пожарный Митяй хотел поймать попугая, но не тут-то было. Попугай ковылял по полу и не давался в руки.
— Пропадешь, дура! — крикнул Митяй.
— Дур-рак! — крикнул попугай и спрятался под кроватью.
Делать нечего. Митяй приседает и заглядывает под кровать. В комнате еще не горит, но от огня в коридоре светло, и Митяй вдруг видит под кроватью мальчика: спрятался от страха. Глаза остановились и как мертвые смотрят на дядю Митяя. Теперь его оттуда ничем не выманишь…
Митяй ложится на пол и некоторое время с улыбкой рассматривает мальчика. Не суетится, не кричит, а лежит и спокойно, как будто ему другого дела нет, с улыбкой рассматривает мальчика. Потом спрашивает:
— Страшно, да? — А сам улыбается, как будто о страхе и речи быть не может. Какой страх? Вот он лежит перед мальчиком и как ни в чем не бывало улыбается: — Страшно, да?
Глаза у мальчика оживляются. «Страшно? Нет. Ведь тебе не страшно. Почему же мне должно быть страшно?» Митяй доволен. Теперь мальчиком можно командовать — страх прошел.
— За мной! — крикнул он, подбежал к окну и выбил раму.
— Поликарпов! — закричали внизу.
Его увидели и подвели лестницу. Надо было спешить. Огонь поджаривал пятки. Дядя Митяй схватил одеяло и закутал мальчика. Птица сама сунулась в руки. Рядом с окном ударила струя и сбила пламя. Дядя Митяй вылез в окно и зацепился ремнем за лестницу.
— Давай! — махнул он.
Лестница отвалилась от окна и встала торчком. Все, кто видел это, ахнули. Но ничего не случилось. Лестница покачнулась и опустила дядю Митю на другой стороне улицы. Дядя Митяй развернул одеяло и выпустил мальчика.
— Лешка! — закричала в толпе какая-то женщина и, всплеснув руками, кинулась к Митяю.
Не успела она обнять Митяя, как из толпы высунулся высокий гражданин и тоже стал благодарить пожарного. Он так расчувствовался, что обещал за спасение сына положить за пожарного Митяя жизнь.
Жизни высокого гражданина Митяй не принял, однако попросил подарить ему хромого попугая, которого он спас вместе с сыном.
— С удовольствием, — сказал высокий гражданин.
— Чтоб она пропала, — сказала женщина. — Кричала, кричала «Пожар», и накричала.
Митяй понял и улыбнулся. Сунул попугая шоферу машины-лестницы и снова полез в огонь.
О том, что случилось дальше, можно догадаться. Митяй вернул попугая прежним владельцам и водворил мир в семье.
Потом он часто рассказывал эту историю как самый веселый случай из его пожарной жизни. Но тем, кто слушал, она не казалась смешной.
Певцы
Был вечер.
Павка пел.
А я стоял под дубом и слушал своего друга.
Из всего вышесказанного не следует, однако, что мой друг Павка пел, сидя на дубе. Нет, он пел у себя дома, на втором этаже. И дуб, под которым я стоял и слушал Павку, не имел к этому пению ни малейшего отношения. Но если вы подумали, что дуб в моем рассказе можно заменить любым другим деревом, то глубоко ошибаетесь. Нельзя, во-первых, потому, что никакое другое дерево под Павкиным окном не росло. Во-вторых, дуб, о котором идет речь, был не только дубом, а еще по совместительству и «черным ходом», по которому мы, то есть я и мой друг Павка, сообщались друг с другом, как два сосуда.
- Лучшие блюда из грибов - Анна Зорина - Кулинария
- Блюда из грибов - Дарья Костина - Кулинария
- Белый ворон: студенческое патриотическое движение во время СВО - Артём Олегович Чжен - Культурология / Обществознание
- Виктор Орлов - Тигр Внутреннего Разрыва - Виктор Орлов - Психология
- Мор, ученик Смерти - Пратчетт Терри - Иностранное фэнтези