Старшины Вильбайской школы - Тальбот Рид
- Дата:23.07.2024
- Категория: Детская литература / Детская проза
- Название: Старшины Вильбайской школы
- Автор: Тальбот Рид
- Просмотров:5
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таковы были прощальные слова вильбайского старшины. На следующий день он уехал, и только гораздо позже вильбайцы поняли, как много потеряли они с его отъездом.
Почему они это поняли и как им пришлось не один раз припоминать прощальные слова своего главного старшины, будет рассказано в следующих главах настоящего повествования.
II
ЧЕТЫРЕ ЧАСА ИЗ ЖИЗНИ ФАГА
(Фагами в английских школах называются новички и вообще младшие воспитанники, которые, по установившимся школьным обычаям, обязаны исполнять все распоряжения старших учеников и вообще находиться в их полном подчинении.)
На другое утро после знаменитых бегов Вильбай принял свой обычный, будничный вид. Тем не менее всякий, кто взглянул бы в это утро на высокий холм, увенчанный зданием старой школы, согласился бы, что трудно найти более живописное место.
Было ясное летнее утро, одно из тех, когда все принимает какой-то особенно радостный вид. Утренний ветерок приносил из-за холмов свежий морской воздух, а вдали, от мыса до мыса, сверкали и искрились на солнце зеленоватые волны Кредльской бухты. По эту сторону холмов, вдоль речки, рощи оглашались пением только что проснувшихся птиц; на лугах мягко волновалась молодая трава. Посреди величественных вязов стояло обвитое плющом старинное здание школы, как стояло оно два столетия тому назад и как простоит, вероятно, еще не одно столетие.
Утро было прелестное, но для Фредерика Парсона в ту минуту, когда, вынув из-под подушки часы и взглянув на них, он лениво сбросил с себя одеяло, красота природы не существовала. Парсон был фагом Блумфильда, классного старшины из отделения мистера Паррета, и в это утро находился в очень дурном настроении.
Все было в заговоре против него. Вчера на беге младших классов он был «побит», то есть не взял приза, — ни он, ни Тельсон. Им с Тельсоном вечно не везет. За последние два года они участвовали во всех бегах и всегда бывали «побиты». Мало того: вчера после ужина, пробираясь к Тельсону через двор (Тельсон принадлежал к отделению директора), Парсон наткнулся на Котса, одного из классных старшин, и Котс в виде штрафа за отлучку из школы в непоказанное время велел ему написать восемь французских глаголов. «Неужели желание навестить друга уж такое преступление? Наверное, у Котса нет друзей, а то он не придрался бы ко мне за такой пустяк», — рассуждал Парсон. Но и этим его несчастья не исчерпывались. Ведь он еще не заглядывал в своего Цезаря, а на последнем уроке Вартон (учитель латинского языка) пригрозил ему, что пожалуется на него директору, если он еще раз явится в класс, не приготовив урока. Пожалуй, он еще успел бы списать заданный перевод у Тельсона (Тельсон-то списал его у Джонса еще к прошлому уроку), да вот беда: Блумфильд с Гемом вздумали сегодня кататься на лодке, и само собой разумеется, что ему, Парсону, придется править для них рулем. Конечно, править рулем не трудно, и если служить кому-нибудь, то почему же не Блумфильду? Тем более что теперь, после выхода Виндгама, Блумфильд, по всей вероятности, будет старшиной. Но каким образом, скажите на милость, когда же приготовить перевод из Юлия Цезаря и написать французские глаголы? Не может же он взять книгу в лодку! Остается одно: покориться последствиям жалобы учителя. Нет сомнения, что директор накажет его. Его постоянно наказывают, гораздо чаще, чем Тельсона. Тельсону-то хорошо: он фаг Ридделя; ему никогда не приходится катать в лодке своего старшину. Да, кроме того, Риддель всегда помогает ему готовить уроки. Уж от Блумфильда не дождешься такой любезности!..
Все эти мысли сильно портят настроение Парсона в это ясное летнее утро. Но хуже всего то, что он должен сию минуту встать с постели, чтобы разбудить Блумфильда, иначе ему достанется. А Блумфильда Парсон боится гораздо больше, чем самого директора. Угрюмо сбрасывает он с себя одеяло и спускает одну ногу с кровати; но другая что-то долго медлит. Парсон не выспался: ему всю ночь снился вчерашний неудачный бег, и сон ничуть не освежил его. Если бы не это несносное катанье по реке, как чудесно мог бы он приготовить свои уроки в постели! Но случайный взгляд на часы, которые мальчик держит в руке, немедленно кладет конец его дальнейшим размышлениям. Он вскакивает, как встрепанный, одевается и со всех ног бросается по коридору в комнату своего главы и повелителя. По правде сказать, классному старшине так же мало хочется вставать, как и его фагу. Парсону приходится долго трясти Блумфильда, прежде чем тот обнаруживает признаки жизни.
— Который час? — спрашивает он наконец сонным голосом.
— Шесть, то есть две или три минуты седьмого, — отвечает Парсон.
— Зачем ты не разбудил меня ровно в шесть, как я тебе велел? — спрашивает Блумфильд, поворачиваясь на другой бок.
— Да ведь всего три минуты седьмого! — повторяет Парсон обиженным тоном.
— Ну хорошо. Сходи разбуди Гема.
Парсон бежит будить Гема, зная наперед, что не успеет он выйти за дверь, как Блумфильд опять захрапит. Так и случилось. Добившись кое-как от Гема обещания, что он сейчас встанет, фаг возвращается к своему старшине и застает его спящим крепчайшим сном. Ему приходится проделывать ту же процедуру, что и две минуты назад. Но Блумфильд так разоспался, что теперь на него уже не действуют ни толчки, ни встряхивания. Парсону очень хочется бросить его и приняться за французские глаголы, но его останавливает предчувствие возможных неприятностей. Он решается на последнюю отчаянную меру: сдернув с Блумфильда одеяло, он кричит ему в самое ухо:
— Блумфильд, вставайте, половина седьмого!
Это подействовало. Блумфильд мгновенно принимает сидячее положение, точно автомат на пружинах, и спрашивает, протирая глаза:
— Как! Половина седьмого? Отчего же ты не разбудил меня в шесть?
— Я вас будил.
— Не лги. Если бы ты будил меня в шесть, так я и встал бы в шесть.
— Говорят вам, что я вас будил! — ворчит Парсон.
— Ну хорошо, мне некогда с тобой разговаривать… Посмотри, встал ли Гем, и узнай, готова ли лодка. Да живей!
Теперь Блумфильд окончательно проснулся, что заставляет Парсона мгновенно присмиреть.
— Вот что, Блумфильд, у меня к вам просьба, — говорит он кротко. — Можно мне сказать сторожу, чтобы он поехал с вами вместо меня? Я не успел приготовить перевода, да кроме того, мне надо написать восемь французских глаголов для Котса.
— Делай, что тебе сказано! Если ты не умеешь выбирать время для приготовления уроков да сверх того еще попадаешься в нарушении правил, так уж это не моя вина, — отвечает неумолимый Блумфильд.
— Но я только шел к Тельсону, чтобы…
— А вот поговори-ка у меня еще, так увидишь, что будет!
Блумфильд делает движение в сторону своего фага, и тот мгновенно исчезает.
Разумеется, Гем опять спит, но с ним Парсону незачем церемониться. Обмакнув в воду конец полотенца, мальчик кладет его на лицо спящего, потом, отбежав к двери, кричит во весь голос:
— Гем, вставайте! Блумфильд ждет вас в лодке! — и стремглав бежит на другой конец коридора — предосторожность далеко не лишняя, потому что Гем показывается в дверях своей комнаты со щеткой в руке, видимо в поисках нарушителя своего покоя…
Сверх ожидания, катанье по реке вышло очень удачное. Воспитанники невольно поддались обаянию раннего утра. Даже Парсон, сидя на корме и прислушиваясь к веселой болтовне двух шестиклассников, забыл о Цезаре и о французских глаголах и радовался, что его взяли с собою. Однако целью настоящей прогулки было отнюдь не одно удовольствие, по крайней мере поскольку дело касалось Блумфильда и Гема. На 20 июня были назначены шлюпочные гонки, на которых три четырехвесельные лодки трех отделений школы должны были состязаться в первенстве на реке, и сегодняшнее катанье было началом целого ряда подготовительных упражнений.
20 июня было не за горами, и такой опытный гребец, как Блумфильд, не мог не знать, что если он хочет привести свою команду в надлежащий вид, он должен пользоваться каждым днем. По всем расчетам, лодка отделения Паррета должна выиграть, потому что в этом году у них особенно хороший подбор гребцов; к тому же с выходом Виндгама отделение директора совсем осиротело. Сам Блумфильд теперь лучший гребец во всей школе, и если только ему удастся хорошенько проморить Гема на гребле — «спустить с него лишний жир», — да приучить Типпера сильнее загребать, да отучить Ашлея от его скверной привычки зарывать весла в воду, то у него будет прекрасная команда. В это утро он взялся за Гема, и бедный толстяк уже начинал находить, что процесс «спускания лишнего жира» в жаркое летнее утро не доставляет большого удовольствия.
— Хотел бы я знать, придут ли на реку Ашлей с Типпером, — говорил между тем Блумфильд; он греб на носу, чтобы лучше наблюдать за своим учеником. — Они обещали придти. Дело в том, что Ашлей… Дружнее, Гем, не отставай! Не может быть, чтоб ты уже устал… Дело в том, что Ашлей слишком легок, так же как ты слишком тяжел… Приналяг-ка на весло: тут поворот! Лево руля, Парсон!.. Но если он отвыкнет зарывать весла в воду, то… Ты опять отстаешь, Гем! Тебе жарко? Ну, да так и надо: тебе необходимо потеть, а то не сбавишь тяжести; ведь затем и практика… Так вот, если он отвыкнет от своей отвратительной привычки зарывать весла в воду, то будет порядочным загребным… А, вон директорская лодка! Это Портер с Ферберном… Греби, Гем, не зевай: надо показать им себя!.. Вот уж не думал я, чтоб они взяли гребцом Портера! Это все равно что взять Ридделя. Это доказывает только, как они нуждаются в людях… Здравствуйте, джентльмены! — приветствовал Блумфильд поравнявшуюся с ними лодку.
- Чудесная ферма мистера Мак Брума - Сид Флейшмен - Прочая детская литература
- Двойной любовник - Джуд Деверо - Исторические любовные романы
- Левая Рука Бога - Пол Хофман - Фэнтези
- Роман с башней - Лев Славин - Советская классическая проза
- 20-ть любительских переводов (сборник) - Рид Роберт - Мистика