Цветы из чужого сада - Эдуард Пашнев
- Дата:19.10.2024
- Категория: Детская литература / Детская проза
- Название: Цветы из чужого сада
- Автор: Эдуард Пашнев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Держи! И ты держи, и ты!
Мальчишки растерянно ловили одежду. У Шурки в руках оказались штаны, у Гоги – пиджак и майка, у Славки – ботинок. Они держали, не решаясь все это положить на землю.
– Купаться будете? – спросил Гога.
– Окунуться хочу разок.
– Простудитесь, – рассудительно заметил Шурка.
– Заткнись! – скорчившись над вторым ботинком, процедил Лешка.
Шнурок не хотел развязываться. Лешка рванул его и отбросил в сторону. Подул с левого берега ветер и взъерошил кожу на спине. Лешка передернул лопатками. Тело у него было худое, костлявое. Острые плечи подпирали белые, оттопыренные уши. Перед тем как броситься в воду, оглянулся, помахал мальчишкам рукой.
– Утонет, – прошептал Славка.
Мальчишки, как по команде, шагнули к воде. Шурка обеими руками прижал к груди Лешкины штаны, Гога медленно опустил на землю пиджак и майку. Славка зачем-то поднял и второй ботинок и держал оба в руках.
Лешка, ослепленный ледяными брызгами, бил изо всех сил по воде руками. Быстрое, острое течение с льдинками кололо под сердце, под ребра, в спину. Лешку отнесло к крутому глинистому берегу. Из воды он вылезал на четвереньках, по-обезьяньи цепляясь онемевшими руками и ногами за землю. Шурка спустился к нему и протянул штаны. Одевшись, Лешка прилег на теплых бугорках рядом с мальчишками. Его трясло.
Алик давно бы мог убежать, но не убегал. Стоял и смотрел. Он даже забыл про свой круг. Неожиданно Лешка взглянул в его сторону…
– А это кто там торчит? – напрягая подбородок, чтобы не лязгать зубами, спросил он.
– Маменькин сынок, – махнул Гога.
– Эй ты, Котя! – крикнул Славка. – Уйди с нашего бугра, а то сейчас получишь.
– Ну, кому говорят? – поднялся с камнем Шурка и сделал вид, что собирается бросить камень.
Алик шарахнулся в сторону и, не оглядываясь, побежал по берегу. Гога, Шурка и Славка торжествующе засмеялись.
– А вы не маменькины? – спросил Лешка.
– Мы нет, – смутился Гога.
– Мы – Бавыкин и компания, – хвастливо заявил Славка.
– Кто Бавыкин?..
– Он Бавыкин, а мы с Шуркой компания.
Лешка лежал на Земле, опершись на локоть, и наслаждался теплом и восхищением, которое светилось в глазах мальчишек. Ему нравилось, что они видели в нем героя. Порывшись в кармане пиджака, он достал пачку сигарет:
– Закурим?
Мальчишки растерялись.
– Мы не курим, – объяснил Шурка.
– Научу. Это нетрудно. Ты, Заячья губа, держи.
Славка взял сигарету и начал разминать, как делал отец.
– Мне не надо, – отодвинулся Шурка.
Гога молча, с чувством собственного достоинства взял сигарету и похлопал себя по карманам, словно искал спички.
– Сейчас дам запалить, – сказал Лешка.
Две спички сломались, потому что у него дрожали руки, третью задул ветер. От четвертой он сначала сам прикурил, потом дал прикурить Славке Заячьей губе. Славка закашлялся, рассмешил Лешку.
– Эх ты, Заяц. Смотри, как надо…
Он затянулся и медленно выпустил дым через ноздри. Его оттопыренные уши по-мальчишески выражали удовольствие от удавшегося фокуса. Продемонстрировав это несколько раз, Лешка спросил:
– Вы где живете?
– Мы? – переспросил Шурка. – В Речном переулке.
– Все?
– Ага… А вы?..
– А я около Успенской церкви.
Немножко в стороне от школы, возвышаясь над домами, играла на солнце золоченая маковка Успенской церкви.
– Там? – показал рукой Гога.
– Там.
– Мы в прошлом году носили туда щеглов. Наловим и несем туда по тридцать копеек штука. Старушки выпускают их. Покупают и выпускают. Это считается праздник такой.
– Благовещенье, – сказал Лешка.
3. Алик
Алик прибежал домой и расплакался. Он побросал в передней прямо на пол кашне, пальто, фуражку и спрятался в своей комнате.
Его мама, Евгения Викторовна, полная женщина со взбитой на затылке прической, выглянула из кухни, торопливо сняла цветастый фартук, вытерла об него масляные руки.
Она сегодня пораньше пришла с работы, хотела приготовить к возвращению Алика из школы его любимые оладьи, а он даже не заглянул на кухню, где так вкусно пахло.
Евгения Викторовна открыла дверь в комнату к Алику.
– Котя, что случилось?
– Уйди, я тебе не Котя.
Он лежал на диване, уткнувшись лицом в зеленую атласную подушечку, шмыгал носом и безутешно вздрагивал худенькими плечами. Когда мать села к нему на диван, он от нее отодвинулся вместе с подушечкой.
– Опять что-нибудь этот хулиган Гога? – спросила Евгения Викторовна.
– Нет.
– А кто же?
– Все.
– И Славка?
– Да.
– И Шурка?
– Я же сказал, что все…
– Перестань нервничать и расскажи спокойно. Они тебя ударили?
– Нет.
– А что же тогда плачешь?
– Они называют меня твоим сынком.
– Ну и пусть называют. Ты и есть мой сынок.
– Ты ничего не понимаешь… – оторвал Алик от подушечки мокрое лицо. – Они называют меня маменькиным сынком. Поняла?.. Поняла?..
– По-моему, это одно и то же.
– Ты ничего не понимаешь.
Алик в отчаянье махнул рукой и опять уткнулся в подушечку. Евгения Викторовна положила ему руку на плечо.
– Перестань, Алик… Как тебе не стыдно так со мной разговаривать? Я все понимаю. Ты хочешь быть таким, как Гога. Бить стекла, ломать себе ноги. Ну что ж, я могу пойти к нему и попросить, чтобы он тебя всему этому научил.
Алику стало ясно, что она ничего не понимает. Он выдернул плечо из-под руки матери и, повернувшись на бок, уткнулся лицом в спинку дивана, противно пахнущую дустом. Ему хотелось сейчас быть на берегу с ребятами и с этим странным парнем, который купался в ледяной воде, а он должен лежать, уткнувшись в спинку дивана, и нюхать дуст. «Вот надышусь, – подумал Алик, – и умру. Пусть тогда плачут».
Евгения Викторовна молча сидела рядом. Она машинально разглядывала висящий на степе портрет Гагарина и думала о том, что она день и ночь работает в машбюро, берет на дом работу, все старается для сына, а ему какие-то мальчишки дороже матери. Она вздохнула, поправила свою взбитую прическу и дружески тронула сына за плечо.
– Ну, успокойся.
– Нет.
– Посмотри на меня.
– Не хочу.
– А я хочу, чтобы ты посмотрел на меня.
– Не хочу.
– Какой упрямый.
– Я не упрямый.
– Ты просто не маменькин сынок, да? – грустно спросила она.
Тяжело скрипнули пружины дивана. Евгения Викторовна отодвинулась и низко опустила голову. Слезы у Алика сразу высохли. Он одним глазком сквозь ресницы посмотрел на мать и увидел, что у нее усталыми морщинками около глаз и на лбу легло горе. Алик забыл про свои обиды, потянулся к матери, виновато просунул ей под руку свою голову. Рука матери некоторое время лежала, как чужая, потом ожила, погладила Алика, набрала полную горсть вьющихся черных волос, ласково потрепала:
– Вот тебе, вот тебе.
– Мам, ты самая хорошая на свете, – прошептал он.
– А ты самый плохой.
– Ну и пусть, а ты все равно самая хорошая.
– Не подлизывайся.
– Я – твой сынок. И если хочешь, зови меня до старости лет Котей.
– Ладно уж. Расплакался. Река и так вон на сколько за одну ночь прибавила воды, а тут еще твои слезы. Того и гляди нас затопит…
4. Девчонка с соседней улицы
Среди всех девчонок, с которыми Алик познакомился за всю свою жизнь, он выделял только одну Нинку Пономареву. В самые тяжелые минуты, когда его обижал Гога Бавыкин или кто-нибудь из компании, к Алику подходила Нинка, давала ему половинку яблока, и ему сразу становилось легче. Конечно, она делала это потихоньку, потому что никто не знал, что у Алика с Нинкой – дружба. Два раза они ходили вместе в зоопарк, а один раз даже были в кино. Нинка Пономарева была хорошей девчонкой, и Алик решил, что, когда вырастет, женится на ней. И вдруг в самую трудную для Нинки минуту, когда она получила двойку по географии, он изменил ей. Случилось это после школы, дома…
Евгения Викторовна стирала, Алик раскрашивал разноцветными карандашами слепую карту для Нинки, когда в дверь забарабанили сразу в несколько рук. Евгения Викторовна откинула щеколду и растерялась, увидев во дворе толпу взрослых и мальчишек.
– Что случилось?
Впереди всех стояла девчонка в красной шапочке и в красном пальто, с которого текла на землю вода. Девчонку подталкивал к дверям высокий узколицый мужчина в шляпе. Его черные густые брови озабоченно съехались к переносице, а лоб расколола умная глубокая складка
– Потом объясним. Пустите, пожалуйста, в дом.
– Ты, Викторовна, ближе всех, – объяснил Шуркин дед. – Мы решили к тебе. Если недовольна, спрашивай с меня. Я под свою ответственность это.
А случилось вот что… Девчонка с отцом приехала посмотреть, как разлилась река. По берегу «экскурсоводом» бродил Шуркин дед в валенках и бормотал, что такого паводка не было с тысяча девятьсот десятого года
Река рвалась из берегов, билась в крутую насыпь, подмывая ее и обрушивая целые площадки в воду. На одной такой площадке и оказалась Маринка со своим отцом. Когда земля под ними неожиданно рухнула, они даже испугаться не успели. На берег выбрались сами, а потом подковылял на своих негнущихся, ревматических ногах Шуркин дед и приказал:
- ЭКОНОМИКА В ОДНОМ УРОКЕ - Генри Хэзлит - Экономика
- Цветы из огненного рая - Ларк Сара - Исторические любовные романы
- Практический курс коррекции зрения для взрослых и детей - Светлана Троицкая - Медицина
- Без очков. Восстановление зрения без лекарств - Марина Ильинская - Здоровье
- Нож оборотня - Ирина Щеглова - Ужасы и Мистика