Библия в СМСках - Ая эН
- Дата:07.07.2024
- Категория: Детская литература / Детская проза
- Название: Библия в СМСках
- Автор: Ая эН
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вера Игнатьевна решила не звонить. Вместо этого она собралась с мыслями, деловито достала из сумочки ежедневник, а из пачки, неосознанно, – четвертую сигарету. Надо составить список неотложных дел. Самое неотложное – завещание. Значит, дело номер один – юрист. Фирменной перьевой ручки на привычном месте, в боковом внутреннем кармане, не оказалось. Вигнатя уложила не раскуренную четвертую сигарету рядом с остальными и поискала ручку в косметичке. В косметичке семидесятидвухлетней сухощавой вдовы, продолжающей контролировать одну из фирм мужа и вести преподавательскую деятельность в институте (две лекции в семестр, четвертые курсы), ручки также не обнаружилось. Была тушь, которой Вигнатя никогда не пользовалась, была пудреница, которой Вигнатя пользовалась крайне редко, была обводка для губ, которую приходилось покупать пачками, так быстро и незаметно она расходовалась. И – ни фирменной ручки, ни запасной шариковой. Вера Игнатьевна горько усмехнулась. Самого необходимого в жизни всегда не бывает под рукой. Вот так таскаешь всю жизнь с собой только ненужное барахло. Тушь. Зачем она? В гробу не будешь краше, чем есть. А в последний путь патологоанатомы тебя отштукатурят собственным дешевым гримом, он у них небось один на всех. От этой мысли плакать почему-то не захотелось. Будущее не вызывало никаких эмоций. Наверное, потому, что его не существовало.
Вигнатя равнодушно отправила в пасть лягушке тушь, вслед за ней – пудреницу. Рука с пудреницей, впрочем, на долю секунды задержалась перед пастью. Но это так, случайно. Наверное, случайно. Обводка механически вернулась в косметичку. Где же ручка? Может быть, она на дне сумки? Зонт. Кошелек. Визитница. Одноразовые платочки. Тонкий шарфик в пакетике. Сумочка с лекарствами: корвалол, валерьянка, желудочное, мазь от ожогов – Вигнатя с детства боялась ожогов. Бутылочка с холодным фирменным чаем. Хлебцы – пачка. Две леденцовые конфетки. Коробочка с ерундой, якобы освежающей дыхание. Щипчики – почему они валяются отдельно, не в косметичке? Может и ручка так же, отдельно? В кармане с молнией: паспорт, права, ключи от дома, ключи от машины, еще пара визиток, страховой полис, бумаги из клиники, рекламный листок «горящие туры». Туры полетели в лягушку вслед за пудреницей.
– Гурл!
Голубь приземлился возле столбика от карусели и с интересом принялся наблюдать за сидящей на скамье старушенцией в кремовых брюках и светлой свободной кофте с бежевыми ненавязчивыми разводами.
– Гурлым?
Вера Игнатьевна вскрыла упаковку с хлебцами, раскрошила один и кинула в сторону голубя.
– Гургл!
Пернатый мозговой парень не заставил себя уговаривать: бодро перепорхнул поближе к скамейке и приступил к обеду. «Как это просто – сделать птицу счастливой!» – подумала Вигнатя. Голубь молча тыкался клювом в крошки. Возможно, он предпочел бы другое меню, но… «Взгляните на птиц небесных, – вспомнилось вдруг Вере Игнатьевне, – они не сеют, не жнут, не собирают в житницы и…» Дальше не вспоминалось. Отрывок этот был из Библии, из знаменитой Нагорной проповеди, которую Вигнатя много лет цитировала на своих лекциях по истории этики. Но кусок про птиц она никогда не цитировала, поэтому наизусть не помнила. Голубь клевал без энтузиазма. Может, был сытый, а может, уже сейчас наелся. Много ли такому малышу надо? «Птичка божия не знает ни заботы, не труда» – всплыло в слегка воспаленном ожиданием звонка мозгу Вигнати – «то, как вол, она летает, то ей горе не беда…» Почему – как вол? Откуда взялся вол? Птичка летает, как птичка. Как же там было, в оригинале?
Без четверти час. Почему они не звонят? Вот гады! Просто безобразие. Сказали четко – после двенадцати. Но уже почти час дня! Такие деньги с пациентов гребут, и ничего не могут сделать вовремя! Может, они позвонили детям? Вере Игнатьевне почему-то не приходило в голову, что ее «дети» – сын и невестка – живут в Америке, и даже если врачу пришло в голову им позвонить, он не стал бы делать это в час дня, учитывая разницу во времени между Москвой и Чикаго. А вообще, интересно: как именно мысли «приходят в голову»? Если верить нейрофизиологам…
Может быть, врачиха позвонила внукам: Еве – нет, она еще ребенок, у врачихи и телефона ее нет, а вот Максу могла.
– Любуня…
– Да, Вер-гнатьна!
– Ты это… ты вот что. Загляни-ка в холодильник. Там нам этого… творога не надо купить?
Любуня послушно потопала к холодильнику. Видно, она возилась на кухне, потому что долго ждать не пришлось.
– Есть пачка. И еще этих взбитых полно. С джемами.
– Ну, это для Евки, это не в счет. Кстати, она там не звонила?
– Кому, мне?!
Четырнадцатилетняя Ева и бабушке родной звонила только когда деньги нужны были. А уж Любе…
– А Макс не звонил?
– А чего ему сегодня из Италии звонить? Они же завтра прилетают. Небось отдыхает там последний денек-то со своей… френдой. На полную катушку.
– Всем бы вам только развлекаться! – взорвалась вдруг Вигнатя. – И что это за словечко – «френда»?
Любовь Антоновна потеряла дар речи. Это она-то развлекается? Нет, конечно, ей грех жаловаться – живет, как за пазухой и сыр в масле, и работы немного – у других горничных бывает не продохнуть, но… Но она честно выполняет все обязанности, и они же с Вигнатей просто как родные, давно уже так, и… пип, пип, пип! Хозяйка, она же старая подруга, бросила трубку. Любуня шумно вздохнула и оглядела просторную, заставленную всякой всячиной кухню. Посуда вымыта. Обед почти готов. Пожалуй, надо бы заняться огурцами. Последние в этом сезоне, жалко, если пропадут…
Вера Игнатьевна посмотрела на часы. Двенадцать пятьдесят одна.
– Гургл-гургл-гурлым?
– Надо было Богу остановиться на птицах! – объявила она голубю. – И не создавать такую сволочь, как человек! Иди сюда, мой славненький, я тебя покормлю. Мне-то уже не нужно…
Голубь вразвалочку подошел, поскольку второй хлебец рассыпался у Вигнати прямо возле ног.
Жизнь прошла мимо. Удачная она была или не очень – какая разница? Все кончено. В любом случае все кончено. Даже если результат биопсии будет отрицательным, это почти ничего не меняет. Семьдесят два, это само по себе – приговор. Почему раньше она об этом не задумывалась?! Непостижимо…
– Гурлым!
Семьдесят два года и два месяца. И рак. Даже операцию в таком возрасте делать опасно. Кошмар. Что осталось успеть? Накормить голубя. Подписать бумаги у юриста, чтобы у детей после ее смерти не возникло никаких проблем. Выбросить старые вещи, чтобы никому не пришлось рыться в том, в чем не стоит рыться. Стереть с компа несколько глупых переписок с бывшим другом бывшей одноклассницы.
– Гурлым! Ну гурлым же! – сказал голубь, но его никто не услышал, кроме второго голубя, непонятно в какой момент появившегося у скамейки с застывшей леди.
Потом фотографии. Надо уничтожить все плохие фотографии. Оставить несколько самых удачных – пусть потомки знают, какая у них была замечательная прабабушка. Оставить ту фотку, на горных лыжах, когда они в последний раз были с мужем в… в последний раз… в последний… в самый последний… Вигнатя хлюпнула носом, сгорбилась и выронила из рук оставшиеся не раскрошенными хлебцы. Голуби – их уже было три – испуганно вспорхнули, но отлетели недалеко: самый храбрый – на полметра, самый пугливый – на ближайшую ветку нависшего над скамейкой дерева…
Врачиха позвонила в половине второго, когда Вигнатя уже не хлюпала носом, а стеклянно, оловянно и деревянно смотрела в дрожащий от испаряющийся влаги воздух.
– Вера Игнатьевна? Могу вас обрадовать, голубушка. У вас все в полном порядке. Результат анализа, как мы и предполагали, отрицательный. Так что живите еще в свое удовольствие сто лет, а хотите – так и все двести!..Что? Нет, никаких таблеток не надо. Никакой химиотерапии, никаких физио. Я же говорю: результат отрицательный… Нет, мы не ошиблись… Вера Игнатьевна! Вы можете повторить анализ в любой другой клинике, но я уверяю вас, в этом нет ни малейшей необходимости. Вспомните, это ведь вы настояли на анализе? Что касается меня как специалиста и моих коллег – у нас и раньше не было ни малейших сомнений в доброкачественности вашей родинки, но чтобы вас успокоить, мы…
– Вы меня вполне успокоили, Марина Александровна!
– Алексеевна…
– Извиняюсь. Алексеевна. У меня точно все в порядке?
– В полнейшем. Сто лет проживете безо всяких забот.
– Сто лет в моем возрасте не живут, – сухо возразила Вигнатя.
Врачиха рассмеялась:
– Но еще девяносто девять – вполне возможно! При нынешнем уровне жизни и медицины…
Женщины с фальшивой теплотой распрощались.
– Надо было Богу остановиться на птицах! – повторила Вигнатя голубям. – «При
нынешнем уровне медицины…» Алексеевна она! Стерва она, каких мало! Каких много! Каких – навалом!
Вера Игнатьевна почему-то чувствовала себя жестоко обманутой. Она понимала, что должна чувствовать «невыразимую легкость бытия», радость и полноту жизни, «гору с плеч» и проч, и проч, и тэдэ. Но кроме раздражения почему-то ровным счетом ничего не испытывалось, точнее – не хотело испытываться. Ежедневник теперь можно было убрать в сумку. Неотложных дел на ближайшее время не предвиделось. Убрать ежедневник так просто не получилось. Один из голубей ухитрился на него нагадить. Пришлось вскрывать пачку с платочками и приводить книжку в порядок.
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Путем взаимной переписки - Владимир Войнович - Современная литература
- Вода колокольная, вода золотая, вода живая и мертвая - Евгений Родимин - Здоровье
- Зеленая тетрадь - Рой Олег - Классическая проза
- Библия для будуара. Руководство для секса без границ - Бетани Вернон - Психология