Приятель покойника (сборник) - Андрей Курков
- Дата:20.06.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Триллер
- Название: Приятель покойника (сборник)
- Автор: Андрей Курков
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На кухне я застал еще горячий чайник. С тщетной надеждой посмотрел на стол – никаких записок.
В общем-то ничего в этом удивительного для меня не было. Я уже хорошо чувствовал Лену. Было бы глупо ожидать от нее записки или даже письма – она напрочь была лишена необходимой для этого смеси романтики с сентиментальностью. Воля, решительность и страсть – вот на чем держался ее характер. Когда-нибудь она, может, станет идеальной женой для слабовольного мужчины. И будет его терпеть только ради того, чтобы было куда возвращаться после бурных и кратковременных романов. А пока… Пока я снова оставался один, во власти ожидания, полностью зависимый от неизвестного мне графика ее жизни. Но в это утро я не почувствовал себя слишком огорченным ее неожиданным исчезновением. Я был еще полон ею, ее поцелуями, ее страстью. Ощущение своеобразной сытости успокаивало меня.
Я решил провести этот день очень медленно, никуда не выходя. А для начала пустил в ванну теплую воду и зажег газ под чайником.
Прошло несколько дней, и я, к своей радости, заметил, что одиночество больше не имеет надо мной той власти, что прежде. Нет, жизнь моя не стала разнообразней. Я все так же пережидал привычное затишье, зная, что за ним последует. Но раздражения по поводу этого затишья я не ощущал. Однажды вечером, сидя за чашкой чая на кухне, я подумал, что в каком-то смысле сам стал «павловской собакой». Только на месте профессора Павлова была Лена, незаметно приучившая меня к ожиданию ее телефонного звонка. Может быть, она и не думала об этом, может, это получилось как-то само собой. Но я вдруг явно почувствовал в этот момент какую-то заданную экспериментальность в наших отношениях. И действительно, я уже столько раз с недовольством думал о непонятном мне «графике» наших свиданий, считая этот «график» ее жизнью. Я задумывался, чем заполняется ее жизнь в те дни, когда она не со мной? Крещатиком? В это слабо верилось. Крещатик мог забирать час, от силы два. Кроме того, в такой холод он мог бы и вообще отсутствовать в графике. Что будет весной, когда потеплеет и жизнь «оттает»? Сколько времени тогда отведет мне ее график? Об этом не хотелось думать, и я легко утихомирил эту мысль. И вернулся к мысли об эксперименте, в котором я принимал участие. Собака Павлова никогда не просила есть сама. Она ждала сигнала – зажигания лампочки. А я ждал другого сигнала – телефонного звонка. Мне стало смешно и забавно от этой мысли. «Впрочем, – подумал я, – в любых отношениях мужчины и женщины присутствует эксперимент, и самый большой из них – обычная семейная жизнь. Так что не я один должен был чувствовать себя “павловской собакой”».
Глава 30
День спустя в тишину моей квартиры ворвался телефонный звонок.
За окном снова шел снег.
Часы показывали четверть первого.
Я сидел в кресле возле телефона и читал чужие письма – «Переписку Маяковского и Лили Брик». Искал в них любовь и романтику, а находил лишь игривую дурашливость.
Телефонная трель заставила меня вздрогнуть. К этому времени мое отношение к одиночеству окончательно изменилось, да и само «вынужденное одиночество» превратилось для меня в почти добровольное уединение.
Не отвлекаясь от любви Маяковского и Лили Брик, я поднял трубку.
– Алло? Это Толя? – спросил знакомый женский голос.
– Да, – ответил я.
– Это Марина, жена Кости… Я хотела еще раз извиниться за тот вечер. Как вы добрались домой?
– Хорошо, без приключений…
– Слава богу! Я так переживала… Вы знаете, я чувствую себя такой виноватой перед вами… Скажите, у вас сегодня вечером есть время?
Я весь напрягся в ожидании какой-нибудь новой просьбы о помощи. Лишь бы только снова не сидеть с ребенком!
– Да… – ответил я.
– Приходите на ужин… часам к семи.
Напряжение отпустило меня, и я с облегчением выдохнул:
– Спасибо, приду.
Телефонный разговор отвлек меня от Маяковского и Лили Брик. Я бросил книгу на диван и пошел на кухню пить кофе.
Крепкий кофе «в прикуску» с заоконным, летящим по косой линии снегом. Биология и геометрия жизни, разделенные прозрачным стеклом. Два пространства, одно из которых – замкнуто и превращено в отдельный мир, отрезанный от природы. Мой собственный мир, не душевный, а совершенно физический. Просто среда моего обитания. И я сам решаю, когда и сколько свежего воздуха пустить в эту среду, когда удлинить световой день с помощью электричества или укоротить его, закрыв окна занавесом. Власть над замкнутым пространством – источник временной радости, мимолетного «чувства глубокого удовлетворения». Власть языка над чашкой кофе – кофейную горечь надо подсластить, и рука услужливо берет ложечку сахара, а глаза строго следят: не слишком ли много сахара, может, надо только пол-ложечки? Незаметная, неосознанная игра, сопровождающая любое движение, любое желание. Собственно, само желание – уже проявление власти. Отсюда возникло немало своеобразных истин, вроде «желание женщины – закон», «клиент (то есть тот, кто чего-то желает) всегда прав». Мир построен желаниями, в том числе и одним из самых важных желаний – желанием подчиняться. Мне кажется, что я понимаю, как возникло это желание. Все началось с женщины…
Я вспомнил о своей жене. Она ушла от меня потому, что я отказался ей подчиняться. Это подчинение не приносило мне радости, и в конце концов она нашла человека, восстановившего своим подчинением гармонию ее жизни. Я был рад за нее. За себя, за свое освобождение. Но, будучи по своему характеру человеком мягким, я очень переживал свое одиночество, переживал отсутствие той женщины, которой я буду подчиняться незаметно для себя самого. Так всегда переживал русский народ отсутствие доброго царя. Я представлял себе эту женщину мягкой, ласковой и достаточно умной, чтобы сделать мое подчинение ее желаниям моим же источником радости и удовольствия.
И вот одиночество утратило свою тягостность, превратилось в уединение, а уединение – издавна любимое монахами состояние – способствует размышлениям и самоусовершенствованию. Правда, самоусовершенствоваться я не собирался, я был из той категории людей, которые предпочитают, чтобы их учила жизнь. А вот размышлять мне действительно нравилось.
А за окном летел снег.
Я пил кофе и продолжал размышлять о природе желаний, радуясь неожиданным выводам, словно эти выводы доказывали неординарность моего ума.
Глава 31
Вечером я ехал к Марине. Настроение было приподнятым. Мне попался полупустой трамвай, я сидел и наблюдал проносящийся мимо зимний город, город, в котором я бы с удовольствием родился еще раз, не боясь повторить ошибки предыдущей жизни. На душе было необычайно легко. В самом воздухе я ощущал приближение праздника, словно действительно вез меня трамвай на какой-нибудь уличный карнавал или хотя бы на наше отечественное «народное гуляние».
Приближался конец года, и сегодняшнее приглашение на ужин воспринималось как начало целой серии праздников, логично переходящих в новогоднее застолье.
«Было бы красиво прийти с цветами», – подумал я, зная, что цветы по дороге купить негде.
Марина встретила меня улыбкой. Под вешалкой меня уже ждали тапочки, в которые я переобулся.
Стол был накрыт в первой комнате. Ничего похожего на романтический ужин. Никаких подсвечников на столе. Аккуратная сервировка, нарезанные колбаса и сыр. Горячее еще на кухне, а бутылка красного вина уже здесь, но еще не открыта – ждет меня.
Я заметил вдруг отсутствие детской кроватки. Марина вышла на кухню, и я из любопытства заглянул в спальню – кроватка теперь стояла там.
Промелькнула странная мысль, будто я в гостях у Кости, а не у Марины. Просто пока он где-то задерживается, но мы решили его не ждать. И тут же в сознании каким-то импульсом возникло ощущение вины. И спровоцированный этим ощущением вопрос: «Как ты можешь приходить в разрушенный тобою дом?» Но я не испугался этого вопроса, словно был у меня сильный психологический иммунитет. Я просто вспомнил, что исполняю долг.
В этот момент в комнату зашла Марина. Она поставила на стол большое блюдо с битками и вареной картошкой.
– Ой! Хлеб! – вспомнила она.
– Я нарежу! – твердо прозвучал мой голос, и я последовал за ней на кухню.
Потом она нашла штопор, и я открыл вино. Разлил по бокалам. Мы уселись за стол. Я взял бокал в руку, и тут мною овладело смятение – ситуация требовала тоста, а мне вдруг показалось, что произносить тост в этой квартире неуместно, так же неуместно, как шутить на похоронах. И мой взгляд опять пробежался по стенам в поиске доказательств траура, какой-нибудь черной ленточки, фотографии… Я вспомнил, как уже безуспешно искал здесь фотографию Кости. И снова возникло ощущение, что он жив и сейчас придет. Недаром Марина называет до сих пор себя женой Кости, а не его вдовой. Я держал бокал на весу и чувствовал, как дрожит моя рука. А Марина смотрела на меня как-то странно и тоже держала в руке бокал с вином. Наконец она сказала:
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Странный приятель - Егор Чекрыгин - Боевая фантастика
- Бросить курить навсегда. Самые эффективные методы лечения табачной зависимости - Руслан Исаев - Прочая научная литература
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Поляна, 2014 № 03 (9), август - Журнал Поляна - Периодические издания