Танго на цыпочках - Екатерина Лесина
- Дата:20.06.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Танго на цыпочках
- Автор: Екатерина Лесина
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как хорошо, что он нас вчера не видел!
Год 1905. Продолжение
На следующий день пани Наталья слегла. Палевич не удивился, когда хозяйка дома не спустилась к завтраку, более того, он обрадовался, ибо вчерашний инцидент давил на сердце. Аполлон Бенедиктович не знал, как себя вести: то ли сделать вид, будто бы ничего и не происходило, то ли, наоборот, вести себя, как и полагается жениху.
Да какой из него жених! Разве молодая красивая девушка может обрести счастье в браке с таким, как он? Должно быть, пани Наталья одумалась и теперь скрывается в собственной комнате, стыдясь вчерашней вспышки.
Палевич заволновался ближе к вечеру — весь день Наталья провела у себя в комнате, что было не характерно для нее. Когда волнение достигло пика, Аполлон Бенедиктович, собрав поднос с ужином, поднялся наверх. Стучать пришлось долго — Наталья не отзывалась. Наконец из-за двери раздалось слабое:
— Войдите.
Палевич вошел, и слова, которые он обдумывал весь день, взвешивал и подбирал, умерли, так и не достигнув ушей той, которой предназначались. Сегодня хозяйке серого дома было не до чужих речей.
— Простите, я не важно себя чувствую.
Аполлон Бенедиктович, водрузив поднос с едой на стол, подошел ближе.
— Я некрасивая, да? Почему вы молчите?
Потому, что не знает, что сказать.
— Я знаю, что выгляжу ужасно, когда болею. — Девушка попыталась руками пригладить волосы. — Я… Я обязательно поправлюсь, вот увидите, завтра будет все хорошо.
— Конечно. — Аполлон Бенедиктович присел рядом с кроватью. — Вы поправитесь и будете самой красивой из всех девушке, которых мне когда-либо доводилось видеть.
— Правда?
— Истинная. — Он, ужасаясь собственной смелости, взял ее руку. Горячая. Точно уголек под кожу спрятали. А на лбу бисеринки пота. Нос заострился, глаза запали, стали больше, темнее, уже не серые, а неестественно-лиловые, почти черные, и дышит тяжело. Именно это тяжелое, хриплое дыхание больше всего испугало Аполлона Бенедиктовича. Только бы не пневмония, в таком состоянии она не переживет пневмонию.
— Почему вы не позвали раньше? Почему Мария ничего не сказала?
Марию порекомендовал Федор, когда остальные слуги разбежались, и была она женщиной ответственной и деловитой, одна умудрялась работать и за кухарку, и за горничных. Днем Мария сказала, будто бы панночка спит, а Наталья болела, лежала беспомощная в полном одиночестве!
— Мне стыдно. Я не люблю болеть. И Марию не ругайте, пожалуйста, это я попросила ее ничего не говорить.
— Я немедля еду за доктором.
— Нет!
— Вам нужен доктор и тогда вы поправитесь.
— Мне уже лучше. — Она поспешно села. — Я уже почти поправилась. Завтра совсем хорошо станет. Только вы не уходите, пожалуйста!
И Палевич не ушел. А на следующий день пани Наталье стало хуже, жар усилился, а сухой кашель отбирал у бедняжки последние силы. Доктор, которого Аполлон Бенедиктович привез из соседнего местечка[1] — пан Охимчик куда-то запропастился, и даже панна Тереза не знала, куда он подевался и когда вернется — прописал порошки и обтирания, хотя предупредил, что дело более чем серьезно. Это Палевич и сам видел, но когда доктор предложил привести священника для последнего причастия, Аполлон Бенедиктович с трудом сдержался, чтобы не наорать на врача. Да как ему в голову мысль пришла о том, что Наталия может умереть?!
А ей час от часу становилось все хуже и хуже. Священника привез Федор, сам, без приказу, и Аполлон Бенедиктович, сидя перед запертой дверью, за которой свершалось одно из великих таинств, тихо ненавидел Федора за эту его инициативу. Священник связывал госпожу Камушевскую со смертью, а ей нельзя было умереть. Ну никак нельзя, без нее жизнь теряла смысл, а еще Палевич поклялся: если она выживет, чудом ли, врачебным ли умением, не суть важно, но, если выживет, то он ее не отпустит, ни за что и никогда. И плевать на людей, на разницу в возрасте, на разницу в положении. Плевать на все, пусть только выживет.
Дверь приоткрылась, и отец Амвросий тихим торжественным голосом позвал:
— Аполлон Бенедиктович, войдите, пожалуйста.
Первая мысль: она умерла, но Палевич затолкал ее поглубже. Не умерла и не умрет, пока он здесь. Наталью нельзя было назвать бледной — ее кожа приобрела тот неприятный серо-желтый оттенок, указывающий на тяжелую болезнь, а глубоко запавшие глаза не блестели. Аполлон Бенедиктович даже не был уверен видит она его или нет. Отец Амвросий жестом указал на стул, стоящий у ложа больной. Палевич послушно сел.
— Добрый вечер. — Ее голос походил на шелест листьев, потревоженных ветром.
— Добрый вечер, пани Наталья.
— Мне очень жаль, что я доставляю вам неудобства. Но скоро это закончится, я хотела сказать, что вы… Вы свободны от своего предложения. Мне не нужно было заставлять вас. Это было неприлично.
— Пани Наталья, да что вы такое выдумали! Вы — самая красивая, умная, очаровательная, образованная девушка, которую мне когда-либо приходилось встречать!
Она улыбнулась, и щеки загорелись болезненно-алым румянцем смущенья.
— Спасибо. Мне еще никто не говорил столько хорошего. Но не надо врать, я же понимаю, я все хорошо понимаю. Я хотела невозможного, хотела быть счастливой. С вами я бы стала счастливой, с вами я чувствовала себя… защищенной.
— Наталья.
— Не перебивайте. Мне тяжело дышать, а столько всего еще нужно сказать. Позаботьтесь о Николя. Ему нежна поддержка, скажите, что я верю в его невиновность.
— Обязательно.
— Меня пусть похоронят в семейном склепе, рядом с Олегом. Это будет справедливо.
— Вы не умрете! Вы выздоровеете, сегодня же вам станет легче, а завтра вы спуститесь в низ, снова будем обедать в зале и разговаривать об искусстве, моде… Черт побери, будем говорить обо всем, о чем вам захочется. А, когда эта история закончится, я увезу вас в Вену. Нет, сначала в Варшаву, а потом в Вену. И Париж. Никогда не доводилось бывать в Париже, говорят, там очень красиво.
— Вы такой добрый. — По бледным щекам прокатились две слезинки. — Я очень хочу в Париж. И в Вену, я хочу уехать, я всю жизнь здесь сидела, но он не позволит.
— Кто?
— Оборотень. Это он забирает мою жизнь, я чувствую, как он высасывает силы, точно пиявка. Он хочет, чтобы я умерла, и я умру.
Господи, она уже все решила, Аполлон Бенедиктович по глазам видел — Наталья Камушевская твердо вознамерилась умереть, и это ее желание вкупе со страхом питали болезнь. Палевич, повинуясь порыву, сжал обе
- Каролина и разбойник - Линда Миллер - love
- Владетель Ниффльхейма - Карина Дёмина - Фэнтези
- Прекрасная Каролина - Сандра Мартон - Короткие любовные романы
- Каменные сердца. Часть 1 - Иван Мельников - Научная Фантастика
- Наират-2. Жизнь решает все - Екатерина Лесина - Фэнтези