Почтальон всегда звонит дважды. Двойная страховка. Серенада. Растратчик. Бабочка. Рассказы - Джеймс Кейн
- Дата:31.07.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Почтальон всегда звонит дважды. Двойная страховка. Серенада. Растратчик. Бабочка. Рассказы
- Автор: Джеймс Кейн
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Аудиокнига "Почтальон всегда звонит дважды. Двойная страховка. Серенада. Растратчик. Бабочка. Рассказы" от Джеймса Кейна
📚 Вас ждет захватывающая аудиокнига, состоящая из нескольких произведений от талантливого писателя Джеймса Кейна. В этом сборнике вы найдете такие шедевры, как "Почтальон всегда звонит дважды", "Двойная страховка", "Серенада", "Растратчик", "Бабочка" и другие увлекательные рассказы.
Главный герой книги - это обычный человек, оказавшийся в сложной ситуации, где ему приходится принимать решения, которые изменят его жизнь навсегда. Страсть, интриги, предательство и неожиданные повороты событий - все это ждет вас в произведениях Джеймса Кейна.
🔍 Если вы цените качественный детектив и увлекательные истории, то эта аудиокнига станет отличным выбором для вас. Вы сможете окунуться в мир загадок и тайн, наслаждаясь прекрасным исполнением профессиональных актеров.
Об авторе
Джеймс Кейн - известный американский писатель, чьи произведения завоевали миллионы читателей по всему миру. Его работы отличаются увлекательным сюжетом, живыми персонажами и неожиданными развязками.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Мы собрали лучшие произведения различных жанров, чтобы каждый мог найти что-то по душе.
Не упустите возможность окунуться в увлекательные истории, которые захватят ваше внимание с первых минут прослушивания. Погрузитесь в мир литературы вместе с нами!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сюда приходить не стоит. Это не Париж. Давай-ка лучше забегу к тебе в отель, ну, скажем, послезавтра утром, и устроим разбор.
— О конечно, чудесно! Договорились!
Торопливо-небрежный тон, которым это было произнесено, и тот факт, что он ни разу не спросил, где я живу, и не сделал попытки прийти и повидаться там, подсказал, что он знал все о Хуане, как знал в свое время о Голде. И тут я разнервничался, и чувство беспокойства не покидало уже ни на миг, а сам про себя все время прикидывал, какой следующий шаг он собирается предпринять.
* * *Как поступить с Хуаной в день премьеры — вот чего я никак не мог решить. Она уже научилась читать газеты, высмотрела в одной из них анонс и спросила меня о премьере. Я, скроив невинную мину, сказал, что это просто одно из рядовых выступлений, и она больше не любопытствовала. Простуда к тому времени прошла, и шансов, что в этот вечер она останется дома, было немного. Я уже подумывал, а не сказать ли ей, что это частный концерт и что ее провести не удастся, но в глубине души понимал — не сработает. Уже сидя в такси, я заметил, что, поскольку после выступления переодеваться мне не придется, за кулисы ей заходить не стоит. И мы договорились встретиться в русском ресторане рядом с театром. Возможно, мне удастся быстро выскочить и миновать толпу поклонников. Я показал ей ресторан, и она кивнула: «Ладно». Затем прошла через центральный вход, а я нырнул в боковую аллею.
* * *Придя за кулисы, я едва не грохнулся в обморок, когда узнал, что он задумал. Я пел два номера — арию из «Коринфской саги» в первой части программы и «Мандалэй» Дамроша[64] во второй. Я восставал против «Мандалэя», потому что считал это произведение не подходящим для исполнения симфоническим оркестром. Но он заставил меня перечитать партитуру, и я признал, что это совершенно другой класс и резко отличается от «Мандалэя» Спикса и Принса и всех других «Мандалэев». Это небольшая, но очень цельная музыкальная поэма с прекрасной музыкой, прекрасными стихами, за исключением одного отрывка, где упоминаются служанки. Она практически не исполнялась до сих пор по одной простой причине — для сопровождения требовался целый мужской хор. Но его, разумеется, никакие расходы не смущали. Он собрал хор и репетировал с ними до изнеможения, пока они не начинали харкать кровью, и все ради того, чтоб добиться эффекта «замирающего вдали пения волжских бурлаков», который почему-то был необходим ему в конце, и к тому времени, когда я начал с ними репетировать, эффект превосходил все ожидания.
Но только сейчас я узнал, что он, оказывается, собирался выпустить их вперед и заставить промаршировать по сцене всей толпой до того, как я на ней появлюсь. Тут я восстал. Я бушевал, и ругался, и кричал, что это убьет мой выход, что я вообще отказываюсь выходить, если он будет стоять на своем. Я сказал, что они должны выйти вместе с оркестром после антракта и тихо занять свои места без всяких там маршей. Причем заметьте, вовсе не мой выход меня беспокоил. Я опасался, что двадцать два хориста, марширующие по сцене на концерте Уинстона Хоувза, вызовут в зале убийственный смех, который может навести Хуану на кое-какие мысли.
* * *Перед началом я посмотрел в дырочку в занавесе и отыскал ее. Она сидела между пожилой парой с одной стороны и довольно известным критиком — с другой. В антракте посмотрел снова. Она была по-прежнему на месте, и пара тоже. Положила в рот жвачку и стала жевать. Так что все пока вроде бы в порядке.
Хор вышел в белых галстуках, именно таким образом, как я хотел, ничего особенного не случилось. Оркестр сыграл еще один музыкальный номер, и в гримерную заглянул Уинстон. Он пошутил по поводу моего гнева, я отшутился в ответ. Пока все шло нормально и поводов для беспокойства не было. Затем настал мой черед. То ли это Дамрош так написал, то ли Уинстон так дирижировал, то ли дело было вовсе не в них, а в звуке рожков, не знаю, но едва зазвучали первые аккорды, как начало казаться, что мы в Индии. Я вступил и пел вроде бы неплохо. Подпустил иронии во второй куплет, но не слишком, не перестарался. Остальные же пел всерьез. Когда же мы подошли к концу и отголоски хора постепенно замерли вдали, а мой голос продолжал парить над ними на высокой ноте, тут было что послушать, вы уж поверьте. Зал взревел. Программа состояла из современной музыки, по большей части из не связанных друг с другом отрывков, и это была первая вещь, которая, что называется, их достала. Я два раза выходил кланяться, поднял оркестр и хор, ушел со сцены, затем меня вызвали снова. Да, Уинстону удалось то, что до сих пор никому не удавалось, и старался он не для кого-нибудь, а только ради меня. И тут он решил сыграть на «бис».
В исполнении на «бис» всегда есть что-то механическое. Бог его знает почему. Вы уже свершили это однажды, добились своего, и во второй раз работаете скорее ртом, а не головой, ваши мысли витают где-то еще. Все шло нормально, я получил все положенные смешки на втором куплете, двинулся дальше без сучка и задоринки. Взял фа-бемоль, хор не отставал. Взял фа, и вдруг сердце у меня остановилось. Над разноголосьем хора, замирающим вдали, повис голос «священника» из Акапулько, того придурка, поющего в церкви во время грозы, хриплым карканьем выводящего мессу, чтоб заставить лицо на распятии отвернуться, перестать глядеть на него.
* * *— Кто этот человек?
Мы ехали в такси домой, и шепот ее прозвучал как шипение свернувшейся кольцом гремучки.
— Какой человек?
— Я думаю, ты знаешь, да.
— Понятия не имею, о чем ты.
— Ты был с мужчина!
— Но я бываю с сотнями мужчин! Целый день напролет только и делаю, что общаюсь с мужчинами. Или я должен сидеть приколотым к твоей юбке? На что ты, черт возьми, намекаешь?
— Я не говорю о мужчинах, с которыми ты общаться весь день. Я говорю о том, кого ты любить. Кто этот человек?
— Ах, так я, по-твоему, голубой, да?
— Да.
— Ну спасибо. Не знал.
Ночь выдалась теплая, но из-за белого галстука пришлось надеть фрак, а сверху пальто. И мне все время было страшно жарко, но сейчас стало холодно. Так холодно, что внутри у меня все дрожало. Я смотрел на указатели станций надземки, проплывавшие мимо окон на Третьей авеню, ощущая на себе ее взгляд. Безжалостные черные глаза, казалось, пронзали насквозь. Мы вышли из такси, поднялись в квартиру. Я повесил черную шелковую шляпу в шкаф, повесил туда же пальто, закурил сигарету, пытаясь стряхнуть наваждение, сделать вид, что ничего не произошло. Она присела на край стола. На ней по-прежнему было вечернее платье, приобретенное в одном из самых дорогих магазинов города, и тореадорская шапочка. И, если не считать выражения лица, выглядела она просто как картинка.
— Почему ты мне лгать?
— Я не лгу.
— Лгать, лгать! Я на тебя смотреть, я знаю — ты лгать.
— Ну когда я тебе лгал, когда? Скажи!
— Да. Один раз, в Акапулько. Ты знал, что уезжать, ты говорить мне «нет». Когда тебе надо, ты лгать.
— О Господи, ну сколько можно об одном и том же! Да, я хотел убежать, и ты это знаешь. Я сам тебе признался. Лгать можно тому… ну к кому относишься не серьезно. А потом, когда я понял, что ты для меня значишь, я же перестал лгать. Вот и все… И что ты расшумелась, не понимаю. Ты что, забыла, как сама тогда собралась переспать с этим сукиным…
— Я не лгать!
— И при чем здесь Акапулько?
— Потому что опять ты лгать. Ты любить мужчина.
— Да нет же, о Господи! Ну скажи, разве я похож на такого?
— Нет, не похож. Мы встретились в «Тупинамба», да? И ты не был похож. Ты мне понравился, очень, да. Ты играть на меня в loteria, и ты проиграть. И я подумала: какой милый. Он проиграть, но так меня любить, что делать loteria. Тогда я послать muchacha с адрес, и мы идти домой, где я живу. Но там я узнать. Знаешь, как я узнать?
— Не знаю и не интересуюсь. Это все ерунда.
— Я знать, когда ты петь, милый. Я была уличная девушка, любить мужчина за три песо. Маленькая глупая muchacha, не уметь писать, не уметь читать, не понимать ничего такого. Но про мужчина — знать все… Милый, эти мужчина, когда они любят другой мужчина, они уметь очень много, они очень умный, но не мочь петь. У них нет в голосе toro[65], нет «гррр», который пугает маленькая muchacha, делает ее сердце стучать быстро-быстро. Они петь, как старая женщина, как корова, как священник…
Она встала и принялась расхаживать по комнате. Ладони у меня стали липкими, а губы онемели.
— Когда politico говорить, что я открыть дом, я думать о тебе. Я думать — с мужчина, который не любить muchacha, не иметь хлопот. Мы ехать в Акапулько. Пришел дождь, мы прятаться церковь. Ты меня взять. Я не хотеть, я думать sacrilegio, но ты меня брать. О, много toro! Мне нравиться. Я думать — наверное, Хуана ошибаться. А потом ты петь, и о, мое сердце стучать очень быстро.
- Серенада - Джеймс Кейн - Классический детектив
- Война Львов[СИ] - Борис Сапожников - Фэнтези
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Падение - Альбер Камю - Классическая проза
- Это ему ни к чему - Чейз Джеймс Хедли - Детектив