Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва - Эдуард Анатольевич Хруцкий
- Дата:11.09.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва
- Автор: Эдуард Анатольевич Хруцкий
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Конечно, я выезжаю не в первый раз.
– Советские деньги провозите?
– Да, – Долгушин достал бумажник, – двадцать пять рублей. Обратная дорога, такси.
– Я понимаю, но вы их забыли указать в декларации.
– Я впишу.
– Лучше напишите все заново.
Долгушин посмотрел в зал, его группа уже сдавала багаж.
– Не беспокойтесь. – Второй таможенник взял его чемодан и отнес на весы, положил на ленту транспортера.
– Не беспокойтесь, – сказал инспектор, – вы успеете.
Он быстро оглядел декларацию, поставил штамп.
– Вот ваш квиток на чемодан. Счастливого пути.
– Спасибо.
Долгушин прошел контрольный турникет и зашагал к пограничникам. Его группа уже оформила все выездные формальности, и он обрадовался этому. Ему хотелось пройти свой последний путь одному. Заполнив контрольный листок, Юрий Петрович протянул паспорт пограничнику. Молодой сержант в зеленой фуражке внимательно проглядел его, поставил штамп КПП «Москва».
– Проходите, счастливого пути!
– Спасибо.
Ну вот он и за границей. И хотя идет Юрий Петрович еще по переходам Шереметьева, он уже попрощался с Москвой.
Бар. Здесь торгуют на валюту. Он словно преддверие того мира, в который через несколько часов попадет Долгушин.
Нельзя унести родину на подошвах сапог.
Дурак он был, Дантон, хотя и числился в трибунах Конвента.
Долгушин шел сквозь разноголосый мир. В зале перед баром говорили на всех языках мира. Нет, это не зал аэропорта, это первая станция его поезда, перед конечной остановкой. Здесь даже пахло иначе. Дорогими духами и сладким соусированным табаком.
Долгушин удобнее перебросил на руке плащ и, помахивая кейсом, пошел к галерее, надо догонять группу.
Через стеклянные окна он видел большие машины со знаками мировых авиакомпаний. Читал названия. И они сладкой музыкой звучали в его голове: «Люфтганза», «Пан-Америкэн», «Сабена».
Он шагал по застекленной галерее, уверенный, собранный, удачливый. Перед посадкой в самолет он вытрет о ступени трапа подошвы ботинок. Ничего не надо уносить с собой. И тут Долгушин увидел человека, стоявшего прямо посередине галереи. Он стоял твердо, по-хозяйски, чуть расставив ноги. Пиджак его был расстегнут, и Долгушин увидел кобуру пистолета, высящую на ремне. Теперь границей для него стал этот человек. Он закрывал собой тот мир счастья, в который должен попасть Долгушин.
Внутри его все похолодело, и страх, неосознанный и внезапный, сжал сердце, заставив его биться тревожно и гулко. На секунду потемнело в глазах. Но он все равно продолжал идти, словно лунатик. Долгушин не заметил и не понял, откуда взялись два молодых парня. Они держали его за руки, он стоял, но мысленно все равно шел по этой знакомой ему стеклянной галерее к дверям, где проверяют билеты, автобусу, потом к трапу…
– Гражданин Долгушин? – Высокий человек подошел к нему вплотную.
Долгушин кивнул, горло сжало, и он не мог произнести ни слова.
– Юрий Петрович?
Он опять кивнул. Высокий полез в карман пиджака, вынул красное удостоверение, развернул.
– Уголовный розыск. Прошу следовать с нами.
Один из сотрудников защелкнул на его руках наручники. Долгушин дернул руками. Холод металла на запястьях вывел его из состояния прострации, и он покатился по полу, крича хрипло и задушенно.
* * *
Кафтанов сидел в кабинете, сбросив генеральский китель, без галстука, в расстегнутой форменной рубашке.
– Как? – спросил он вошедшего Вадима.
– Привез.
– Ну, слава богу, а я уж начал думать, что ты его в Париж отпустил.
– Да нет, – Вадим сел, потер лицо ладонями, – привез.
– Как он себя вел?
– В шоке. Двадцать шагов до летного поля оставалось.
– Садист ты, Орлов.
– Так это не я придумал.
– Ну, значит, мы с тобой садисты. Что-нибудь есть? Вадим достал бумажник, вынул чек. Кафтанов посмотрел, присвистнул:
– Подпись-то Корнье. Теперь мы с ним по-другому поговорим.
– Неужели улик мало?
– В нашем деле всякое даяние благо.
Кафтанов вышел из-за стола, сел напротив Вадима.
– Ты молодец, Вадик, ты даже не знаешь, какой ты молодец.
– Почему же, – ответил Орлов, – знаю. Еще как знаю.
– Невежа ты, – рассмеялся Кафтанов. – Есть повод, можем вполне позволить себе по пять капель.
– Идея. А где?
– Естественно, у тебя. Ты же молодец, а не я.
Зазвонил внутренний телефон. Кафтанов устало поднялся, снял трубку.
– Кафтанов… Так… Так… Сейчас приедем.
– Что случилось? – лениво поинтересовался Вадим.
– Долгушин твой косит под сумасшедшего.
– Долгушин? – Вадим расхохотался.
Он вспомнил каменное лицо задержанного, когда в отделении милиции в аэропорту они обыскивали его вещи.
– Пойдем в изолятор, посмотрим.
Они вышли из кабинета, по лестнице спустились вниз, пересекли пустой двор.
– Ну, что у вас? – спросил Кафтанов дежурного.
– Кричит, лает, головой об стенку пытался биться.
– Где он?
– В шестой, товарищ генерал.
Они прошли мимо одинаковых дверей, смотрящих в коридор глазами «волчков», остановились у шестой камеры. Дежурный отодвинул засов, распахнул дверь. Долгушин сидел в углу на корточках и жевал кусок полотенца. Глаза у него были вытаращены, волосы стояли дыбом, лицо измазано пылью. Как он был не похож сейчас на лощеного господина, небрежно и упруго шагавшего по аэропорту! Долгушин смотрел на них и пытался проглотить кусок тряпки, лицо его исказила брезгливость, в глазах жили злоба и осмысленность.
– Слушай, Каин, – Кафтанов сел на нары, – ты нам не устраивай Малый театр. Я сейчас вызову специалистов из Института Сербского, и они тебя расколют в три минуты. Мы здесь не таких видели. Ты лучше о завтрашнем подумай. Хочешь в суд молчком пойти – иди. Улик у нас хватит. Только помни: твои подельники все на тебя спишут. Наташа твоя распрекрасная, Корнье и Рыбкин, он же Липкин.
Долгушин вскочил, выплюнул тряпку.
– И его нашли? – зло выдавил он.
– А как же. Нам за это деньги платят. Ты лучше возьми бумагу и карандаш да напиши все о Корнье. Иначе контрабанда пойдет на тебя, а кроме того, он обвиняет тебя в связи с какими-то англичанами.
– Сволочь.
– Точно, Долгушин, сволочь он. Вот ты о нем и напиши. Суд у нас во внимание принимает одно – поведение человека на предварительном следствии. Думай.
Кафтанов встал и зашагал к дверям.
В коридоре он сказал Вадиму:
– Уголовники, конечно, сволочь и мерзость. Но, на мой взгляд, они лучше, чем такие, как Долгушин.
– Это почему же? – удивился Вадим.
– Они враги открытые, а этот жил среди нас, прикидывался человеком и гадил. Черт его знает, как все изменилось нынче.
Вадим открыл дверь, и они вошли в квартиру. В его комнате горел свет.
– Кто у тебя там? – удивленно спросил Кафтанов.
Марина, услышав стук двери, вышла в коридор и увидела Вадима и человека в генеральской форме.
– Знакомься, Андрей, – сказал Орлов, – моя жена.
Марина протянула руку, улыбнулась.
– Сейчас стол накрою, проходите
- Пролог в поучениях - Протоиерей (Гурьев) Виктор - Православие
- Под крышами Парижа (сборник) - Генри Миллер - Контркультура
- Деревянные дома, бани, печи и камины, гараж, теплица, изгороди, дачная мебель - Юрий Шухман - Хобби и ремесла
- "Фантастика 2023-179". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Рау Александр Сергеевич - Попаданцы
- Тишина - Юрий Васильевич Бондарев - Советская классическая проза