Правила крови - Барбара Вайн
- Дата:30.10.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Правила крови
- Автор: Барбара Вайн
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, я звоню Рим и говорю, что мы не сможем прийти?
— Рим?
— Так ее зовут. Я знаю, похоже на столицу Италии, название духов и все такое… Так что же?
Я не уверен в своей способности противостоять такому энтузиазму, и отвечаю, что раз она согласна, то мы идем, и вешаю трубку, чувствуя себя злобным старым ворчуном. Естественно, я забыл спросить, получила ли она на работе факс от Джона Корри, хотя, наверное, еще рановато. Я возвращаюсь в зал заседаний, где сегодня рассматриваются поправки о составе Палаты лордов в промежуточный период. Уже половина шестого.
Это пустая трата времени, намеренная попытка задержать прохождение законопроекта. Пожизненный пэр из числа лейбористов, лорд Пестон, вызывает ярость оппозиции, сравнив то, что у нас происходит, с дискуссионным клубом, «который любят шестиклассники». Он убежден, что парламент должен быть избираемым, и говорит, что не будет выдвигать свою кандидатуру и вместо того, чтобы «цепляться за мебель», с готовностью уйдет, если возникнет такая необходимость. Большинство наследственных пэров совсем не хотят уходить, в том числе лорд Феррерс, теперь очень похожий на командующего армией генерала, которым он никогда не был. Если Веллингтон выглядел так же внушительно, то не стоит удивляться, что он выиграл битву при Ватерлоо. Поправка лорда Феррерса состоит в том, чтобы пожизненные пэры избирались своими коллегами, пожизненными пэрами, и этот демократический процесс обеспечит всем легитимность. Он ставит поправку на голосование.
— Я просто хочу посмотреть, как все достопочтенные лорды со скамей напротив потащатся через холл для голосования, чтобы не быть избранными.
И мы тащимся — чудесное старинное слово, которое обычно употреблял мой дед Александр, — через холл для голосующих «против», пожизненные и наследственные пэры, и отклоняем поправку, потратив впустую еще три часа. Я не возвращаюсь в зал, а покидаю парламент, дав себе слово вернуться позже и проголосовать за законопроект. Метро — теперь я отказываю себе в такой роскоши, как такси, — уносит меня от Палаты лордов и мыслей о ней, и я переключаюсь на Джона Корри. Если ответ от него окажется таким интересным, как я ожидаю, почему бы не слетать в Филадельфию и не поговорить с ним лично? Все равно я собирался разобраться в теориях Генри, связанных с болезнями крови. Невозможно составить его жизнеописание, не рассказав об открытиях, например, в области гемофилии. Понимаю ли я на данном этапе, как наследуется гемофилия? Другими словами, как работает набор генов? Джон Корри должен знать. Даже если эти заболевания не являются его специальностью, а скорее всего так и есть, он все-таки врач и получил научную степень за исследования, связанные с генами. Совершенно очевидно, что Корри сможет объяснить все это мне гораздо лучше, чем любая книга. Вероятно, мне удастся найти дешевые билеты, туристический пакет, включающий две ночи в нью-йоркском отеле. А там я могу — как однажды уже делал, будучи студентом, — сесть на поезд «Метролайнер», который доставит меня в Город братской любви.
Я добираюсь до дома за рекордно короткое время. Джуд говорит, что если я намерен вернуться в Парламент, то она поедет со мной, сядет на свое место под барьером и будет смотреть, как я себя упраздняю. Она все еще очень возбуждена и, как это всегда бывает в таких случаях, теряет аппетит. Щеки ее разрумянились, глаза сияют. Пока я ужинаю, Джуд сообщает мне, что перезвонила Рим и сказала, что мы с удовольствием придем к ним в субботу вечером. За ужином больше никого не будет, только мы вчетвером. Я не знаю, радоваться ли этому, предполагая, что друзья у Дреднота должны быть ужасными, или печалиться, поскольку некому будет оживить разговоры (можно не сомневаться, что о деньгах, Интернете и шопинге) за столом. Джуд не хочет менять тему; теперь ее желание попасть в Эйнсуорт-Хаус не менее сильное, чем испуг сразу после того, как я передал приглашение Дреднота. Она полагает, что это будет «настоящее откровение», но я, дождавшись паузы, вставляю свой вопрос, не пришел ли мне факс из Америки. Не пришел. Еще рано, говорит Джуд, не следует ждать ответа раньше конца недели.
Я спрашиваю, не возражает ли она, если я один слетаю в Нью-Йорк, и, зная благородное сердце своей жены, ожидаю безусловного: «Конечно, ты должен поехать, дорогой». Но слышу в ответ нечто уклончивое, если не сказать загадочное.
— Ты имеешь в виду встретиться с этим Корри? Если, конечно, он ответит. Но к тому времени ты сам можешь не захотеть.
— Ты о чем?
— Просто думаю, что ты можешь не захотеть, — говорит Джуд и идет к телефону, чтобы вызвать такси. Ехать в метро «в такое время» она решительно отказывается.
Джуд самая красивая из жен пэров в Парламенте. Полагаю, это мое личное мнение, однако другие подтверждают его, а престарелый наследственный пэр из числа тори высказал предположение, что на конкурсе красоты среди пэресс она, вне всякого сомнения, одержала бы победу. Я не осмелился передать этот разговор Джуд. Она бы пришла в ярость от попрания ее феминистских принципов. Мы расстаемся в прихожей Палаты лордов, и когда я занимаю свое место на скамье, то вижу ее всего в нескольких футах от себя. Многие старики поворачивают головы и вытягивают свои морщинистые шеи, чтобы посмотреть на нее, в синем платье и жемчугах.
Зал набит до отказа. Все, кто был в барах и столовых, переместились сюда. Новый лорд Брюэр — вид у него растерянный — сидит на скамьях оппозиции, надеясь, что кто-нибудь подскажет ему, что нужно делать. Последние несколько поправок отвергаются, и затем приходит время для комплиментов и покаянных речей. Лорд Лонгфорд — ему почти девяносто четыре, он заседал в Палате пятьдесят четыре года — говорит, что в культуре этого места есть некий дух — интеллектуальный, моральный и религиозный, — на который откликаются люди. Сам он будет голосовать за принятие законопроекта, поскольку разделяет мнение о необходимости реформы, и не будет пытаться затормозить ее. У лорда Лонгфорда благородное лицо и аристократическая речь, однако он здесь не самый старый пэр. Среди мер по реформированию, которые предлагаются готовящимся докладом Вейкхема, вероятно, будет ограничение возраста для членов Палаты, причем, скорее всего, это будет семьдесят пять, а не девяносто пять. По мере того как предлагаются и отвергаются новые поправки в законопроект, я чувствую, что дело движется к развязке. Это не просто последние дни, а последние часы. После шести сотен лет те, кто до 1958 года составлял Верхнюю палату парламента, будут изгнаны людьми, пришедшими сюда сорок лет назад. Через час или около того законопроект будет передан в Палату общин и вернется к нам только для утверждения принятых ею поправок, вероятно, неприемлемых для твердолобых консерваторов. Но фактически дело сделано.
Теперь выступающие обмениваются любезностями и выражают благодарность лорду Уитериллу, внесшему поправку о сохранении 92 мест для наследственных пэров. Лорд Феррерс встает.
— В конечном итоге, — говорит он, — мы должны получить работоспособную Палату, а также, даст Бог, счастливую и довольную. Счастливую Палату, где люди улыбаются друг другу. До сих пор здесь слишком часто проявлялась тенденция к поощрению злобы.
Разумеется, большая часть этой злобы исходила от него. Он «ни в коем случае» не рекомендует голосовать против законопроекта, но тем не менее, когда дело доходит до голосования, сам не принимает в нем участия. Леди Джей встает и выносит законопроект на голосование. Я поворачиваю налево и иду к трону, направляясь в холл для голосующих «за», что для меня непривычно, поскольку я, как правило, голосую «против», и по пути не прохожу мимо Джуд, сидящей ниже барьера, как это обычно бывает. Я не верю в приметы, но почему же мне так неприятно поворачиваться спиной к ней, уходить от нее, чтобы проголосовать за собственное упразднение?
Законопроект проходит — 221 голос «за» и 81 «против». Все кончено. На передней скамье оппозиции леди Миллер Хендон вся в слезах, а лицо лорда Кингсленда искажено мукой. Пожизненные пэры из числа лейбористов не издают радостных возгласов, а лишь торжествующе размахивают листками с повесткой дня. Я удивлен почти полным отсутствием беспорядков и хулиганских выходок в процессе прохождения законопроекта. Ничего по-настоящему серьезного не произошло, и закон приняли быстрее, чем я думал. Нас вышвырнули, но не со скандалом, а с нытьем, слезами и отчаянием.
По дороге домой я не делюсь своими чувствами. В любом случае мне было бы стыдно признаваться в этих иррациональных страхах. Ночью я сплю плохо и на рассвете сажусь в постели и беру книгу. Джуд ничем не разбудишь, но я все равно приглушаю свет ночника, так чтобы только разобрать текст. Но проходит совсем немного времени, и я кладу книгу на пол и смотрю на жену. Закрытые глаза могут быть не менее красивы, чем открытые — нежные, словно крылья бабочки, веки, темная и изящная бахрома ресниц на жемчужной коже. Губы сомкнуты, но не сжаты. Я подношу к ним палец на расстояние дюйма и чувствую теплое дыхание на своей коже. В темноте я не вижу Джуд, только очертания головы и темную массу волос. Прилив нежности к жене вовсе не возбуждает меня, а вызывает желание покрепче обнять, только я знаю, что все равно получится недостаточно крепко. Я отворачиваюсь, пытаюсь заснуть, и в конце концов это мне удается.
- Правила развития мозга на работе. Как испытывать меньше стресса и быть продуктивнее, работая в офисе или дома - Джон Медина - Биология / Менеджмент и кадры / Самосовершенствование
- Плохая война - Борис Вячеславович Конофальский - Героическая фантастика / Ужасы и Мистика / Фэнтези
- Плохая мать - Маша Трауб - Современная проза
- Ангелы-хранители. Указания, чтобы люди вам помогали. Как привлечь любовь, наладить отношения с людьми, завоевать уважение и признание - Сестра Стефания - Эзотерика
- Моя кровавая месть (ЛП) - Лэндис Никки - Современные любовные романы